«За все благодарю родителей»

Игумен Феодосий, наместник мужского монастыря во имя Святых Царственных Страстотерпцев в урочище Ганина ямаСегодня мы в гостях у игумена Феодосия (Гажу), наместника мужского монастыря во имя Святых Царственных Страстотерпцев в урочище Ганина яма близ города Екатеринбург. 

Урочище Ганина яма — это место, где в июле 1918 года были сожжены убиенные тела Царской семьи, а пепел развеян по округе. Таким образом, через уничтожение главы государства, главы Русской Православной Церкви, Помазанника Божия императора Николая II и его Августейшей семьи была совершена попытка уничтожения России: ее веры, культуры, истории, экономики.

В покаянную память о таком чудовищном предательстве народом своего царя и нарушении заповеди Божией «Не прикасайтесь к помазанным Моим» в сентябре 2000 года во время своего визита на Урал Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй благословил основать в урочище Ганина яма монастырь. С тех пор прошло всего 9 лет, а обитель сегодня известна, без преувеличения, всему миру, является одной из главных святынь нашей епархии.

Мне, корреспонденту «ПВ», было интересно поближе познакомиться с отцом Феодосием, узнать больше о нем, как о человеке, которому доверено служить на таком святом месте и нести нелегкие заботы о растущем монастыре.

— Батюшка, расскажите, как Вы пришли к вере?

— Я не приходил к вере, я вырос в вере. Мои родители и родители моих родителей были верующими людьми. В их жизни было много испытаний. Пережили они ссылку и голод. Однако, все эти трудности только укрепляли веру. Часто люди ищут легких путей, но тогда они лишают себя глубокого жизненного опыта, а главное, даров Божиих, которые Он посылает человеку за терпение. Как говорит апостол Павел: «В скорбях есть терпение, а в терпении — опытность». Так получилось, что Господь дал пережить моим родителям не только трудные, но и очень скорбные моменты. Они все переносили безропотно, ради Бога и нас учили верить, молиться, терпеть, оставаться всегда в Церкви, не малодушничать, все тяготы жизни принимать как от руки Господней. Вот это все и воспитало меня верующим, и нет в том моей заслуги — это заслуга лишь моих родителей.

— Как происходило воспитание веры в Вашей семье?

— Воспитанию веры способствовали особые традиции, принятые в нашей семье. Особые они для современных семей, а для людей православных являются обычными. У нас была традиция общей молитвы. Утром не всегда она удавалась, т. к. все вставали в разное время. А вот вечернее правило обычно читали вместе — мама, папа и дети (у меня пять сестер). Выключали свет, горели только лампадка и свечки, начинал отец, за ним мама, потом все остальные по старшинству. Так круга три сделаем, и вечерняя молитва заканчивается. После молитв пели умилительные песнопения, такие как «Царице моя преблагая...», «Богородице Дево радуйся...», «Слава в вышних Богу...», после чего просили друг у друга прощения и расходились по спальням.

Накануне воскресных дней и больших праздников мама нас мыла, гладила нам все, одевала в чистое, красивое. Все вместе мы шли в храм, вместе возвращались, вместе садились за стол. Такая традиция была — когда все дома, кушать разрешалось только вместе. Бывало, мама нас после службы в воскресный день вела в кафе, угощала мороженным.

В самые большие праздники — Пасху, Рождество — на второй день мы обычно ездили в гости к бабушке. У моего отца четыре брата, две сестры — большая семья, у всех дети, внуки. В этот день все собирались вместе. Так мои родители почитали своих родителей. К маме и папе нельзя было обращаться на «ты», только на «Вы». Когда приходили гости пожилого возраста, мы всем целовали руки, когда здоровались. Нас воспитывали строго. Это в наше время распространено мнение, что ребенку надо все позволять. Порой, он орет на всю округу «я хочу», а мама не знает, как ему угодить. Этим она воспитывает эгоиста. Сейчас я благодарю родителей за то воспитание, которое они мне дали. Считаю, что это основа — вера, послушание и порядочность. Родители, которые воспитывают детей в строгости, в старости имеют радость от своих чад. Такие дети всегда почитают своих родителей, слушают их, помогают.

— Тяжело было быть верующим в безбожном обществе?

— Некоторые трудности были. Школа в то время всячески старалась «помочь» отойти людям от веры. Было распространено мнение, мол, религия — опиум для народа. Нас пытались убедить, что вера не нужна, что родители чего-то не понимают. Но наша семья была крепкой, мы не вступали ни в пионерию, ни в комсомол. Мама учила, что человек должен быть цельным. Если ты ходишь в храм, веришь в Бога, значит, ты не можешь сказать, что Бога нет. А если пионеры и комсомольцы говорят, что Бога нет, как ты можешь быть вместе с ними?

В школе все знали, что я хожу в храм. Из-за того, что не был комсомольцем, специально ставили тройки. В городской школе не дали закончить 9–10 классы, пришлось перейти в другую. В ней тоже пытались перевоспитывать. Начинается урок, учитель меня поднимает и говорит, что Бога нет. А я ему возражаю, что Он есть. И начинается диспут. Целый урок мы говорим, весь класс слушает. Когда же выходим на перемену, то ребята разделяются на две части: одна за меня, другая — за учителя. Пытались с помощью моих одноклассников повлиять на меня, но не получалось.

Когда служил в армии, тоже не скрывал, что верующий. Хотя в учебке не был, дослужился до должности заместителя командира взвода. Мне обещали даже присвоить звание старшины, если вступлю в комсомол. К тому времени я уже был сержантом и ответил так: «Я и сержанта не просил. Поэтому дадите — хорошо, не дадите, тоже нестрашно». В результате, сослуживцы уважали мой выбор, считали, что у меня есть право на свою веру.

— Батюшка, а как Вы решили принять монашество?

— Мечта поступить в монастырь возникла еще в детстве. Когда мне исполнилось девять лет, я первый раз приехал в Троице-Сергиеву лавру. В академическом храме шла праздничная служба, семинаристы пели акафист Покрова Божией Матери на распев на три хора. Это было так красиво! Я первый раз в жизни услышал такой хор. Мои чувства невозможно было передать словами, мне казалось, что я нахожусь в раю! Почему так много людей не знают этой радости, не могут участвовать в этом!? И тогда я подумал: «Вот бы остаться здесь и стать монахом!»

С 11 лет я стал самостоятельно приезжать в Лавру, чаще всего во время каникул, когда часть семинаристов разъезжались по домам. Меня селили на свободные места, и я жил вместе с оставшимися семинаристами, молился с ними, пел в хоре, работал. Мне нравилось ездить и по другим монастырям — тогда в стране было открыто всего 20 обителей Русской Православной Церкви. Я побывал в большинстве из них. Мне очень нравилась монастырская жизнь.

Повзрослев, я не отказался от своей мечты — стать монахом. После 10 классов школы, отслужил в армии и поступил в семинарию. По ее окончании нужно было определяться, куда идти дальше — академия, монастырь или приход. К тому времени все мои родные были в монастырях — мама, папа, 4 сестры. Решил пойти к отцу Кириллу (Павлову), спросить у него совета. К батюшке на исповедь и за советом шло очень много народу. Ждал долго, с 8 утра до 5 вечера, решил быть последним, чтобы поговорить спокойно, не спешить. Подошел к батюшке, исповедовался. Потом объяснил, что хочу услышать от него волю Божию, чтобы это было не по моей воле, а как Господь укажет.

Но батюшка допытывался у меня, к чему всетаки душа лежит. Пришлось признаться, что к монашеству. «В какой монастырь хочешь?» — спросил отец Кирилл. «В Лавру», — не задумываясь, ответил я. — Хорошо, я тебя благословляю. Подавай прошение. В тот год был высокий конкурс в Лавру — 44 кандидата, а брать собирались только 11 человек. Все хотели попасть в монастырь, переживали. В итоге приняли в монастырь 18 человек, в том числе и меня. Моя мечта сбылась.

— Какие послушания были у Вас в монастыре?

— За 11 лет пребывания в Лавре мне довелось исполнять различные послушания. Вначале в гостинице помогал принимать гостей. В командировки часто посылали — не отказывался от них, считая, что от послушаний отказываться нельзя. Примерно через две недели после поступления в монастырь меня отправили в Москву, где восстанавливался храм на Цветном бульваре: открыли подворье Лавры и определили меня туда псаломщиком.

Я пробыл в Москве 2,5 года, там же стал иеромонахом, исповедовал, служил и исполнял различные требы: крестил, отпевал, часто освящал различные здания в Москве — магазины, детские сады, банки, школы и офисы. Когда вернулся в Лавру, меня определили на общие послушания — исповедовать, служить молебны у преподобного Сергия, а также водосвятные молебны, которые в Лавре совершались ежедневно. Потом назначили послушание — ездить в столичные больницы и там совершать требы. Пел на клиросе. Следующим послушанием мне было назначено — ездить в Радонеж и там исповедовать, совершать требы по выходным и праздникам. Радонеж находится в 20 км. от Лавры, за мной специально присылали машину, а после службы отвозили обратно. Позднее стали направлять служить иеромонахом в различные монастыри. Некоторое время был вторым священником в храме Петра и Павла, настоятелем которого был отец Герман. Этот храм хоть и находится за стенами монастыря, но причислен к ТроицеСергиевой лавре. Дальнейшее послушание было связано с руководством на просфорне, где трудилось 25 человек. Через полтора года меня вновь отправили в командировку, в Николо-Сольбинский монастырь под городом Переяславль-Залесский. Там мне пришлось не только служить и исповедовать, но и принять самое непосредственное участие в восстановлении и строительстве обители.

— В 2005 году Вас назначили наместником монастыря во имя Святых Царственных Страстотерпцев.

— Нельзя сказать, что вначале я обрадовался этому назначению. Но Слава Богу за все! Конечно, когда я услышал «Екатеринбург», первые мысли были, что ехать придется на край света, практически на север. Но решил, что поступлю по воле Божией, определил для себя так: каково будет благословение отца Кирилла (Павлова), такова, значит, и воля Божия. (Батюшка Кирилл — Лаврский духовник, которому меня вручили под духовное руководство при монашеском постриге.) Отец Кирилл благословил меня, спросил только: «Не холодно тебе будет, ты же с юга?» (о. Феодосий родился в Молдавии — прим. ред). Я попросил его за меня помолиться. В конце нашей встречи он подозвал меня к себе и сказал: «Феодосий, чтобы приносил духовные плоды!».

Конечно, монастырь во имя Святых Царственных Страстотерпцев — это место нелегкое, особое. Да я и не готовился быть наместником. Я люблю строить, служить. Выполнять задачи наместника — это значит управлять людьми, заставлять их что-то делать. А мне это не по сердцу. До назначения в Екатеринбург я служил в Николо-Сольбинском монастыре. Там же занимался строительством. Мне было очень интересно все — начиная с составления проекта, до непосредственно самих строительных работ. Когда приехал в монастырь на Ганину яму, то здесь уже было многое построено, казалось что и делать больше нечего! Но потом понял, что и здесь еще есть много, что необходимо создать — жизни не хватит!

— А много насельников в монастыре?

— Нет, у нас — десять человек братии, два кандидата и есть еще инок, который долго жил в миру и теперь хочет остаться у нас, тоже, можно сказать, кандидат. Конечно, если бы братии было побольше, то и работалось бы легче. Когда я приехал сюда, здесь жило много трудников, много желающих принять монашество. Но по сути, готовых к такому жительству, к монашеству почти не оказалось.

Отец Иоанн Крестьянкин, старец ПсковоПечерской лавры, говорил, что в наше время такая болезнь — не хватает горячности. Вначале человек рвется служить Богу, спустя немного времени расслабляется, ревность очень быстро уходит, и наступает охлаждение в вере и равнодушие. Бывает, приходит человек, просится в монастырь. Его спрашиваешь, есть ли семья, дети. Отвечает, что есть. «Так как же в монастырь тогда?» — задаю вопрос. Говорит, что семья отпустила. Тогда приходится объяснять, что если человек не справился со своими обычными обязанностями, не состоялся как муж и отец, стал ненужным семье, то как же он сможет исполнять монастырское послушание, молиться регулярно, поститься, работать, не считать ничего своим, а тем более отрекаться от своей воли и не делать, что хочется, а лишь то, что благословляют. После беседы отправляем таких людей обратно в мир, в их семьи, чтобы для начала учились искать общий язык с супругой и детьми, учились бы зарабатывать на семью, заниматься благотворительностью, ходили бы в храм, воспитывали своих детей. Бывает, человек хочет уйти в монастырь, потому что у него скорбь, негде жить. Если бы я собирал всех таких желающих, у нас было бы пятьсот, а то и более монахов. Но тогда мне бы пришлось заниматься только ими — кормить их, ходить за ними, ухаживать.

Раньше в монастыри шли самые крепкие люди. И выбирали жизненный путь чаще всего не дети, а их родители. Детей, воспитанных в послушании и смирении, имевших большую любовь к молитве, определяли в монастырь. Детские души старались хранить в чистоте, уберегать от всяких соблазнов. Чистая душа ищет Бога — источника радости и чистоты. А если ребенка с самых малых лет воспитывают у телевизора и компьютера, показывают ему фильмы про вампиров, боевиков, колдунов, блудников, откуда он захочет в монастырь — он не знает этой жизни, не знает ее радостей. Может он и захотел бы, если бы увидел, но его же в храм никто не ведет. Общество само исключает из себя эту возвышенную жизнь. Поэтому у нас не только в монастырях мало людей, мало и тех, кто идет в священство. Получается, что не воспитываются люди для Царства Небесного. Храмов у нас меньше чем развлекательных клубов, дискотек. И народа немного в храмах, немного тех, кто ищет Бога. Получается так, что постепенно наше общество из носителя жертвенного духа христианства превращается в общество потребителей. Каждый ищет, где меньше работать, и как больше получать, легче работать, лучше жить. В конце концов, если эта ситуация не будет исправляться, то конец света приблизится. Поэтому невелика у нас братия, но все трудятся, молятся, слушаются. Пускай их мало, но я думаю, что главное качество, а не количество. Конечно, хорошо, когда есть и то, и другое. Будем надеяться, что Господь поможет нашим семьям воспитывать православных христиан, и монахов у нас станет больше.

Святое место, на котором находится монастырь, влияет на тех, кто пришел сюда? Приведу такое сравнение. Если одежда запачкалась, можно просто окунуть ее в воду и повесить сушить. Но для того, что бы она стала чистой, нужно приложить больше усилий — потрудиться, постирать. Можно ли просто тешить себя тем, что находишься у святого места и только поэтому благодать действует на тебя и ты становишься лучше? Нет, этого мало. Надо много работать, потому что не место меняет человека, а человек меняет место. Монах призывается к постоянному подвигу совершенствования, самоукорения, послушания, терпения, молитвы, поста. Он должен бороться за то, чтобы стяжать добродетель. А благодатное место ему в помощь.

— Отец Феодосий, в монастыре всегда много паломников, туристов. Влияет ли это на жизнь монастыря, насколько насельникам удается оставаться во внутренней тишине и уединении?

— Зачем нам искать пустыню? Раньше монахи искали пустыню, чтобы удалиться для служения Богу, а у нас за 70 лет богоборчества вся страна превратилась в пустыню. Поэтому наше призвание сейчас не уходить, а жить среди людей и приводить их к Богу. По Уставу монастырей, если в обители есть дети, монах может взять котомку и уйти. А у нас в стране, наоборот, при монастырях приюты делают и все это благословляется. Потому что кроме Церкви, кроме храмов и монастырей помочь нашему обществу подниматься из духовных руин некому. Сегодня школа, детские сады не учат детей основам веры, не привлекают их в храм. И если мы не будем воспитывать православных христиан, достойных преемников, никто этого делать не будет. Получается такая вынужденная ситуация, как бы военное положение. Поэтому и приюты делают при монастырях. С другой стороны, мы и сами не вполне способны, не готовы жить отдельно в пустыне. Пустыня — для людей приготовленных. Либо для людей исключительных, имеющих врожденное призвание к уединенной жизни. На самом деле очень немного людей, которые могут без вреда жить в пустыне и спастись. Нам же надо жить среди людей, чтобы лучше увидеть свои грехи. Иногда, глядя на другого человека, видишь в нем, как в зеркале, отражение своих страстей. Увидел и понял, с чем самому себе нужно бороться.

Наш монастырь находится на месте исключительной исторической важности для России, для всего мира. Он имеет миссионерское, просветительское направление. Сюда люди приходят посмотреть место, где уничтожались останки Царя и его семьи. И нужно помочь людям понять, почувствовать, что именно здесь произошло, и как правильно к этому относиться. Поэтому наша задача не только молиться, самим удерживать себя в правильном духовном состоянии, но и помогать людям.

Воскресная школа и семинария при монастыре — это один из видов такой помощи? Да, у нас уже несколько лет работает детская воскресная школа. В последнее время она стала многочисленной, улучшилась качественно. Связано это, в первую очередь, с тем, что появился человек, более опытный в этом деле, имеющий катехизаторскую подготовку, музыкальное и педагогическое образование. Важное в работе нашей воскресной школы — это воспитательная часть. Главное, чему здесь стараются научить детей — это постоянно применять знания Закона Божиего, строить свою жизнь по Евангелию. Такие воспитательные моменты происходят ненавязчиво, во время игры с детьми, на уроках рисования, пения или рукоделия, в походах и паломнических поездках. Знание Закона и умение его применять в жизни — это разные вещи. Многие люди знали о Боге, но шли против Него. Дьявол знает, что есть Бог, он более верующий, чем любой из нас, у него страх пред Богом есть. Такой страх, что никто из людей его не превзойдет в этом. Но он идет против Бога.

Поэтому мало знать Закон Божий, мало бояться Бога, нужно исполнять Заповеди Божии. И семинария — это не школа знаний, а школа воспитания. Семинаристов мы называем «воспитанниками», а не студентами. У нас в Церкви знание считается очень важным, но уклон делается в сторону воспитания. Ведь Христос не учение оставил. Это все основатели религий оставили учения — Конфуций, Мухаммед... А Христос сказал: «Се Я с вами во все дни до скончания века», Он оставил нам Самого Себя. Христос преподает нам Себя в Таинствах, и Он всегда с нами. Многие святые отцы были не очень грамотными, молились своими, очень простыми словами. Господь принимал такую молитву.

И они спасались, прозревали, знали больше, чем мы знаем из книг, потому что знания получали прямо от Бога. А мы пытаемся знать хотя бы на своем уровне из книг, из учения, из упражнений. Это тоже хорошо. Но если человек очищает себя от страстей, от грехов, то наполняется знанием, даже специально не добиваясь того.

Нередко можно услышать, что ученый человек изливает свет. Но, как говорится, светит, да не греет. Кроме света должна еще быть теплота. В православной церкви эта теплота — благодать Божия. Для того, чтобы не только светить окружающим, но и согревать их своим теплом, нужно следовать путем заповедей Божиих. То есть делать добро, делать все, о чем знаешь, что должен делать. А если человек так не поступает, то знания становятся пустыми и бесполезными.

— А как Вы оцениваете недавнее решение о преподавании в школах религиозных предметов, среди которых — основы православной культуры?

— То, что государство повернулось лицом в сторону Церкви, в сторону истории, в сторону добра — это очень хорошо. Но пока данный вопрос очень сложный. Нужно быть внимательным, как бы из хороших побуждений не получилось плохих последствий. Кроме того, нужно задуматься о смысле слова «культура».

Что такое дом культуры? По-моему, это храм, потому что человек себя в нем окультуривает: исповедуется, причащается, молится. И когда домом культуры называют клуб, то ошибаются. Клуб — это дом развлечений. А культура подразумевает труд — труд культивирования своей души. Как культивируют землю — копают, поливают, сеют, так и с душой должно быть. Преподавать основы православной культуры должен человек, который уже себя хотя бы немного окультурил, воцерковился, имеет духовного наставника. Если же преподавателем будет невоцерковленный человек, да плюс станут заставлять детей изучать этот предмет в обязательном порядке, то все будет испорчено. Пойдет обратный процесс. В советские времена четко понимали, что не надо много пропагандировать безбожие. Вместо 100 агитаторов достаточно найти одного священника, который нарушает Заповеди. Поставить его на вид и все, цель будет достигнута — люди в храм не пойдут.

— Батюшка, расскажите, пожалуйста, какие сейчас у монастыря заботы, какие планы?

— У нас есть работы, которые необходимо срочно сделать. Не во всех зданиях монастыря нормальное отопление, приходится обогревать их электричеством, из-за этого много платим за электроэнергию. Возводим новое здание, которое будет включать в себя церковную лавку, музей, несколько номеров для принятия гостей и актовый зал. Его планируем использовать для демонстрации православных, патриотических, духовно-нравственных фильмов, а также для концертов православной духовной музыки, для лекций — иными словами новое здание тоже послужит культивированию душ.

И самое главное. Следующий год для нашей обители юбилейный — исполняется 10 лет со дня ее основания. В честь этого события мы решили все купола позолотить. Сейчас идут работы в Никольском храме. Пришлось влезть в долги, но дело это нужное, потому что Царский монастырь должен выглядеть по-царски. И если церковь посвящена Богу, то Ему отдается самое лучшее.

— Отец Феодосий, спаси Вас Господи! Божией помощи Вам и всей братии монастыря!

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.