Без определенного места жительства. Без дома. Без работы. Без семьи

Репортаж из автобуса «Милосердие».

Я долго не могла на него решиться. Если хочешь, чтобы разговор получился — общайся на равных, не отворачивая лицо и не морща нос. Смогу ли? Есть ли реальная опасность заразиться? А как же не боятся медсестры, которые денно и нощно дежурят а автобусе? Они-то ведь там постоянно, а я лишь на несколько часов.

Мысль о том, что все в руках Божиих, спасительно возникает в сознании, потом ее заглушают разнообразные околомедицинские познания про чесотку, педикулез и открытую форму туберкулеза — жуть берет, и кажется, что все уже чешется и подступает кашель. Потом опять вспоминается батюшкино благословение и уверенные слова о том, что все будет хорошо. Вслед за этим вновь возвращается ощущение опасливой брезгливости. Его прогоняют мысли о том, что приближается зима, и стыдно будет за то, что материал о тех, кому холодно и голодно, до сих пор не готов. Значит, надо его сделать, тем более, что обстоятельства складываются удачно, и полдня — в моем распоряжении.

День выдался солнечный и теплый. Я боялась, что, приехав к автобусу уже во второй половине дня, не застану там своих предполагаемых собеседников. Какое там! За те несколько часов, которые я провела в самом автобусе и рядом с ним, народная тропа туда не зарастала. Кто-то приходил за таблетками, кто-то — на перевязку, кому-то была нужна теплая одежда. Еще одним опасением было то, что люди не захотят со мной общаться. В самом деле, кто я такая, чтобы душу мне открывать и про жизнь свою рассказывать? Пошлют куда подальше — и все. Но, слава Богу, этого не произошло. Я была просто поражена тем, как охотно и доброжелательно люди шли на контакт. А я ведь не раздавала одежду, еду или ордера на жилплощадь, и не могла помочь абсолютно ничем. Но оказалось, что уважительное отношение ценится здесь не меньше. Помните правила Глеба Жеглова, которым он обучал Шарапова? «Разговаривая с людьми, всегда улыбайся. Проявляй к человеку искренний интерес и старайся подвигнуть к разговору о нем самом».

Сестра милосердия Татьяна Петровна и очередные подопечные. Рабочие моменты

Мой интерес был искренним, а вот улыбаться плохо получалось. Каждый мой собеседник был ходячей драмой и трагедией. Не подумайте только, что меня хотели разжалобить и что-то таким образом выгадать — нет. Никто ни разу ничего у меня не попросил. Люди просто рассказывали о том, как и почему оказались на улице, и от этих, пусть даже не во всем правдивых, рассказов сжималось сердце. В их глазах была боль — в моих тоже.

Наверное, милостью Божией, я подошла к автобусу в тот редчайший момент, когда рядом с ним никого не было. Меня приветливо встретили медсестры Нина Ефимовна и Татьяна Петровна. В автобусе тепло. Вдоль стен — сиденья с зелеными чехлами, между ними — широкий проход. Тумбочка с лекарствами. Иконы. В автобусе чисто, но любезное приглашение присесть пока я принять не готова — мало ли что? Я лишь ставлю на сиденье сумку, достаю из нее диктофон и пытаюсь начать интервью с Ниной Ефимовной. Однако, тут же раздается стук в дверь, и я вижу подошедшего к автобусу мужичка. После короткого разговора Нина Ефимовна выдает ему какую-то бумажку, а я, поняв, что случай упускать нельзя, выскакиваю из автобуса — и вот он, мой первый собеседник. Зовут его Анатолием Николаевичем. 1954 года рождения. Классический тип русского деревенского мужичка. Синие глаза, седая бородка.

— Часто бываете здесь?
— Бываем. В санпропускник берем талоны.
— А что там, в санпропускнике?
— Помыться можно и одежду прожарить. От вшей.
— Анатолий Николаевич, а живете Вы где?
— В теплотрассе.
— Как же это получилось?
— Так пью я. Пью.
— А семья?
— Здесь, в 12-м доме живет.
— Так у Вас семья есть?!
— Семья есть. Дача есть. А я вот приехал с дачи — и запил, и домой не появляюсь. Сейчас вот в санпропускник схожу, и опять на дачу уеду.
— А устроиться на работу насколько реально?
— Я шофер, 25 лет за рулем.
— Чем же Вам помочь, чтобы Вы больше не жили в теплотрассе, а работали бы шофером и не ходили бы на санобработку?
— Ой, ладно. Я пошел.
— Желаю Вам всего самого доброго, помоги Вам Господи.
— Спасибо.

И так искренне звучит это «Спасибо», и такой теплый взгляд его сопровождает, что первое волнение от необычности происходящего, в общемто, уходит. Начинается привычная работа. А работать есть с кем.

И снова — талоны в санпропускник

Олесе 24 года. Открытое круглое лицо, ясные серо-зеленые глаза. На улице она с 16-ти лет. Образование — 9 классов. Ушла из дома, когда отчим стал издеваться и выгонять. «А что же мама?» — «А маме все равно». Олеся живет, где придется: «Небо и земля!» Пока не так холодно, можно ночевать и на улице. А вот с наступлением холодов... Возможна и ночевка в электричках, но сейчас они охраняются, и при отсутствии билета оттуда могут выкинуть (уж не знаю, в прямом или в переносном смысле): «Ладно еще, если возле города — можно другую электричку дождаться и уехать. А если где-нибудь на полустанке выкинут или где-нибудь в лесу — это ой-ей-ей, страшно».

И в теплотрассе жить страшно, а из подвалов и подъездов выгоняют: «Если мы живем не в квартирах, мы же для них не люди. Выживаем за счет благотворительной столовой и вот, автобуса. В субботу кормят в парке на вокзале, а в воскресенье — около метро. Летом-то проще было, сейчас — потяжеловастее». «А устроиться на работу реально?» — «Так-то реально, только документов нет. Документы надо восстанавливать. Да я, в принципе, и не пробовала». — «А пошла бы в реабилитационный центр, где можно было бы и жить, и работать?» — «Пошла бы. Если нормальный круг общения — можно и так». На мой вопрос, как строятся отношения с Богом, отвечает: «Так-то я сама некрещеная, но в Бога верю». Показывает нательный крестик, говорит о том, что хотела бы креститься.

«Я тоже некрещеный, и у меня тоже есть крест. Хочу креститься», — наконец-то вступает в разговор все это время молча стоявший рядом Игорь, и демонстрирует свой нательный крест, висящий на стальной, длинной, обмотанной вокруг шеи цепи. 24-хлетний Игорь, одетый в женский серый свитер и грязную оранжевую куртку, выглядит по-детски. К автобусу пришел, потому что нужны теплые вещи.

Говорит Игорь тихо и непонятно. Из того, что удалось разобрать, понимаю, что жил он в деревне под Уфой. Жизнь его, как следует из рассказа — сгусток криминальных трагедий. Отец погиб, когда Игорю было 6 лет, сестру жестоко убили, мать сгорела вместе с домом, пока Игорь отбывал срок в заключении. Теперь он здесь, в Екатеринбурге, скитается по подвалам и теплотрассам. Как оживляется Игорь, как меняется его довольно унылое прежде выражение лица, когда мы заговариваем о возможности жить и трудиться где-нибудь на селе! У его семьи, оказывается, было неплохое хозяйство — коровы, свиньи, лошади. Игорь почти с восторгом вспоминает, как косил траву и ухаживал за скотиной.

Но когда я спрашиваю, почему он не возвращается в родную деревню, где, по его словам, живет дальняя родня, где можно было бы устроиться достойнее, чем в городской теплотрассе, он ссылается на отсутствие материальной возможности уехать из города. Позже я узнаю, что Служба милосердия решать такие вопросы помогает. Почему же не уезжает Игорь?.. А вот и еще один объект моего профессионального интереса: Гена, 28 лет. Ему для полного счастья нужна квартира — больше ничего. Спрашиваю о семье, он отвечает:

— У меня какая может быть семья? Была бы комната, можно было бы говорить о семье.
— А куда все делось? Ну, вот Вы родились. Мама-папа, школа, потом армия?
— В армии не был. Была тюрьма по малолетке. Потом освободился, квартиру продали, с обменом обманули.
— А папа с мамой?
— Нету их уже, все. Вот, скитаюсь... Ладно, пойду я.
— Давайте еще поговорим. Как люди, Церковь, общество могут помочь тому, кто вышел из тюрьмы в никуда?
— Не знаю. Ну, как они помогут? Может, гденибудь в общаге место выделят...
— А реабилитационный центр — крыша над головой, койка, тарелка супа и возможность работать?
— Не знаю. Это не всем подойдет. Везде есть свои правила. Мне это не надо.
— Все равно нужна вольница?
— Да. Но я и сам могу себя обеспечить.
— А реально устроиться на работу? А то ведь кроме этого только два варианта — либо воровать, либо подаяния просить.
— Да. Но мне ни этот, ни тот не подходит. Я халтурой зарабатываю. Заработать можно, просто все от здоровья зависит. Может, у когото здоровья нету — к примеру, грузчиком пойти — ему-то, конечно, что делать? А я могу себе грузчиком заработать, рублей 500 в день — легко. В принципе, сложностей-то нету. Просто, бывает, то запьешь, то еще что.
— А если бы помогли духовно укрепиться, чтобы варианта «запьешь» не стало?
— Ну, не знаю. От такой жизни попробуй, не запей. Каждый день одно и то же. Здесь к нашему разговору присоединяется еще один молодой человек, Гена прощается и уходит.

А вот еще один Игорь. Ему 19 лет. В этом году он освободился из мест лишения свободы. Был там, правда, недолго — 4 месяца. Жилья у него нет. У Игоря на ноге — страшный ожог от трубы в теплотрассе. Он сильно хромает. Сейчас, благодаря сочувствию со стороны местных сантехников, живет в подвале: «Я порядочно там живу, на белой простынке». Есть перспектива с разрешения хозяина пустующей квартиры сделать там ремонт и жить. Но, пока Игорь не вылечит ногу, это все нереально. Он и на перевязки в автобус «Милосердия» приходит не всегда — не может встать. Тогда меняет повязку сам:

— Знаешь, вот закон подлости. Ведь знаю, что автобус там стоит и что перевязать надо, а встать не могу. Хорошо, что денег маленько было, друг помог — мази купил и перебинтовал. Сегодня вот с силами собрался, пришел. Тут как раз подходит очередь Игоря, и он поднимается в автобус. Как потом рассказывают мне медики, дело с ногой у него обстоит, действительно, очень плохо. «Ты тоже сюда? Что-то я раньше тебя здесь не видел», — с нескрываемым интересом смотрит на меня мужчина, ждущий своей очереди в автобус. Этого еще не хватало! Нет, я, конечно, постаралась одеться скромно, но неужели до такой степени, что уже и за свою принимают? Впрочем, он тоже не в обносках. Из разговора выясняется, что зовут его Вадим Сирота (Сирота — это прозвище). Из своих 45-ти лет 16 он провел в заключении. Пока отбывал последний срок, мать умерла, неприватизированная квартира оказалась потеряна. Ночует, где придется — все больше у знакомых одиноких стариков, тоже бывших «сидельцев». История о том, как получил первый срок — киносюжет. Вадим отслужил в армии, да не где-нибудь, а в морской пехоте, поступил в Горный институт. Провожал девушку, с которой дружил, до дому. В парке на них напали трое парней, во время драки одного убил на месте, второй уже позже скончался в больнице. Несмотря на показания спасенной и оставшегося в живых хулигана, ставшего свидетелем по делу, получил 8 лет. Когда освободился, девушка уже вышла замуж. Ее муж помог Вадиму с работой и жильем. Пять лет все было хорошо, а потом Вадим встретил тех, с кем вместе сидел, запил — и понеслось...

...Однажды, сразу после очередной отсидки, Вадим уже давал интервью журналистам. Мне он рассказывает об этом так:

— Вы не поверите. Я только освободился, приехал из Тавды, а на вокзале возле памятника танкистам журналисты ТАУ стоят. Меня остановили и спрашивают: «Какое у тебя есть желание?» А желание мое — поездить по разным странам и посидеть там в тюрьмах. А потом в Россию вернуться, в тюрьму сесть и там мужикам рассказывать, как там, за границей, в тюрьмах живется. Я им это сказал, они мне тысячу рублей дали и по телевизору потом это показали. На мой вопрос, много ли среди бездомных людей верующих, Вадим отвечает:

— Много. Так если бы Бога не было, кто бы нам помог! Я в душе постоянно молюсь. Даже перед тем, как стопку выпить, обязательно перекрещусь: «Господи, прости меня, раба грешного, что я запил». Я, когда выпиваю, то прощения прошу — я ведь знаю, что так нельзя. В завершение нашего разговора я узнаю от моего собеседника еще одну историю «как в кино». О человеке по имени Васька Бандера, вместе с которым они бомжевали. Правда, с ночевкой было туго. На улице стоял сорокаградусный мороз, а из подъездов выгоняли, поскольку у напарника было очень неуместное в данной ситуации свойство: засыпая, он громко храпел, тем самым выдавая присутствие в подъезде незваных гостей Из квартир выходили разгневанные жильцы и... В следующем подъезде история повторялась.

Травмы, ожоги, обморожения — постоянные спутники бездомных

В конце концов, Вадим нашел временное жилье и работу, а Васька, в свое время окончивший автодорожный техникум и хорошо разбирающийся в автомобильных внутренностях, встретил старого друга, хозяина автосервиса, который и взял его на работу. Через какое-то время непьющий работник автосервиса Василий уже ездил на иномарке и имел собственное жилье. И сейчас он порой приезжает к местам тусовки бездомных и привозит им еду и выпивку. Выгнавшая его когдато за пьянство жена теперь зовет вернуться, но он эти призывы игнорирует.

С 1 ноября Вадима берут на работу — сторожем в сад. Осталось продержаться совсем немного. Неожиданно ко мне обращается нестарая еще симпатичная женщина, одетая в желтую шубу из собачьего меха (помните, были такие в моде лет 10–15 назад).

— Вы — журналист? А чем вы можете помочь? Я, вроде бы, неглупая женщина, но мне очень тяжело жить...

Людмиле Ивановне 57 лет. Всю жизнь она проработала в советской торговле. Когда-то у нее были муж, сын, дочь и трехкомнатная квартира. Рассказ о разрыве с семьей очень туманен. «По людям» Людмила Ивановна живет с 1989 года. Документы утрачены. Сейчас вообще ночует под лоджией, под охраной дворовой собачки. В ответ на мое предложение устроиться где-нибудь при храме, говорит: «Я ведь курилка. Курю много лет, бросить не смогу. И пиво люблю. А там этого нельзя». Кроме того, не нравится Людмиле Ивановне скромная церковная кухня — сказываются привычки и возможности еще той, сытой, «не уличной» жизни.

Автобус Милосердия Людмила Ивановна поминает добрым словом: после перенесенной операции здесь ей делали перевязки и давали лекарства, чем очень помогли. Правда, и сама она за свое здоровье боролась: после того, как ее выписали из больницы в халате и тапочках (шубу и обувь уничтожили, боясь заразы), напутствовав угрозой ампутации прооперированной ноги, надо было проявить недюжинную волю к жизни. И теперь Людмила Ивановна, лихо притопывая ногой о землю, с удовольствием демонстрирует обретенное здоровье.

Во время нашей беседы не раз подходит к нам мужчина лет сорока, вполне нормального вида, но поразительно похожий на одного из бандитов в «Калине красной» Шукшина. Походит, демонстративно смотрит колючим взглядом на диктофон, который я держу в руке, на меня... Ой, можно было бы воспользоваться этим его интересом, он, наверное, настроен поговорить. Но мне, вопервых, не хочется обижать Людмилу Ивановну, явно довольную моим искренним вниманием, а, во-вторых, почему-то я его боюсь и предпочитаю делать вид, что увлечена разговором и просто ничего не замечаю. Мужик отходит в сторону. Там его ждут мужчина постарше и погрязнее, и молодая красивая женщина с длинными распущенными волосами. Совершенно невозожное в моем представлении сочетание. Но чего только в жизни не бывает...

Однако, вернемся к моей собеседнице. Живет она сейчас за счет разнообразных мелких приработков: подметает на мини-рынке, выносит мусор. Там же ей перепадают овощи. Есть и еще бизнес-проекты, но о них мне рассказано по секрету — они вполне приличные, но являются коммерческой тайной. Разглашать ее я не могу.

Скажу лишь, что Людмила Ивановна трудится в меру сил, не просит подаяния и не ворует. И это достойно уважения. Кроме того, из нашего разговора я сделала вывод, насколько содержимое городских помоек ценно для бездомных. Туда порой выбрасывают самые нужные и еще вполне годные к употреблению (а то и вовсе шикарные) продукты питания, предметы обихода, обувь и одежду. Рассказав мне о нескольких чудесных находках, Людмила Ивановна упоминает и о том, что каждой из них поделилась с теми, кто когда-нибудь делал ей добро: «А как же иначе?» Беседуем мы долго. Расстаемся почти подругами.

Попрощавшись с новой знакомой, я, наконец, снова оказываюсь в автобусе — очень хочется согреться. Несмотря на довольно теплую погоду, стоять на улице холодно. В автобусе мне представляют Сергея. Он только вчера приехал из Среднеуральского реабилитационного центра и теперь ждет встречи со своим духовником, отцом Владимиром Первушиным. Сергею 36 лет. У него нет ни семьи, ни квартиры — после тюремной отсидки, как и у большинства. Но, в отличие от многих, он после освобождения активно искал себе постоянное место жительства и работу. Так и оказался в реабилитационном центре. Крестился. Уехать из центра его заставили не сложившиеся отношения. Теперь, если отец Владимир благословит, поедет устраиваться на работу в поселок Баженово. Там рабочие руки нужны, жильем обещали обеспечить. Работа нелегкая (изготовление шлакоблоков), но платят хорошо, не обманывают.

Евгений Борисович — жертва квартирного мошенничества, на улице уже 9 лет

Пока мы разговаривали с Сергеем, нашего полку прибыло: В автобус возвращается несколько часов назад отправленный в больницу на «Скорой помощи» бездомный по имени Саня. По его словам, там взяли кровь на анализ — и на этом решили с пациентом расстаться. Саня, чувствующий себя очень плохо — у него подозревают пневмонию (и это — в лучшем случае) — вернулся к медсестрам автобуса Милосердия. Нина Ефремовна звонит в больницу, пытается выяснить причину отказа в госпитализации, затем вновь вызывает «Скорую». Машина приезжает довольно быстро. Седой, высокий, подтянутый доктор осматривает Саню, слушает его и велит одеваться и идти в машину.

Я, пользуясь небольшой паузой, задаю доктору и сопровождающей его женщине-фельдшеру давно волнующий меня вопрос: распространяется ли клятва Гиппократа на бездомных? У этого вопроса есть своя предыстория. Однажды летом недалеко от нашего дома лежал бездомный человек. От него не пахло алкоголем. Он просто не мог встать. Людям, проявившим к нему интерес, рассказывал, что приехал в Екатеринбург из деревни на заработки. Устроился на овощебазу грузчиком. Паспорт забрали хозяева. После получки его ограбили и побили.

Без денег, без документов и с остатками здоровья он переселился в теплотрассу. А здесь вот упал — и встать не может, отказали ноги. После долгих уговоров и объяснений приехала «Скорая помощь». Приехала — и уехала. И ни в какую больницу не увезла: «Нам после него машину дезинфицировать, она на весь день из строя выйдет. А транспорта и так не хватает». Аргумент железный. Когда говорят про рожениц, умирающих старичков и малышей, к которым не сможет приехать эта машина, трудно что-либо возразить.

А с мужиком-то что делать?! А ничего. Через несколько часов он смог встать и побрел куда-то — наверное, опять в теплотрассу. Вкратце рассказываю эту историю докторам со «Скорой», приехавшей за Саней. Они удивлены: «В таких случаях врачи обязаны оказать помощь и при необходимости госпитализировать. Проблемы гигиены решаемы: обернуть человека чем-то, чтобы возможную инфекцию не разнести по салону, пакеты какие-то найти для этой цели. Все решаемо». Не думаю, что они лукавили перед неожиданно оказавшимся в автобусе корреспондентом: медики с самого начала вели себя доброжелательно по отношению и к больному, и к сотрудницам автобуса Милосердия. И в Сане видели не грязного, дурно пахнущего бомжа, а человека, нуждающегося в медицинской помощи. Которую ему и оказали.

Когда Саню увезли на «Скорой», за помощью обратился еще один пациент. На спине у пожилого мужчины оказалась рана, требовавшая обработки. После того, как все необходимое было сделано, и страждущий ушел, я, наконец, смогла побеседовать с теми, кто, с моей точки зрения, заслуживает памятника при жизни — с медсестрами автобуса Милосердия. и оказался в реабилитационном центре. Крестился. Уехать из центра его заставили не сложившиеся отношения. Теперь, если отец Владимир благословит, поедет устраиваться на работу в поселок Баженово. Там рабочие руки нужны, жильем обещали обеспечить. Работа нелегкая (изготовление шлакоблоков), но платят хорошо, не обманывают.

Автобус «Милосердие»

Татьяна Петровна трудится в «Милосердии» почти год. Медсестра высшей категории. Всю жизнь проработала медсестрой в психбольнице, много лет — в отделении, где по определению суда лежат люди, совершившие преступление, затем перешла на работу в наркологическое отделение. За 28 лет работы привыкла к таким больным, привыкла оказывать им помощь, общаться с ними... И не только привыкла — умеет это делать.

— Нас всегда учили, что нельзя показывать пациентам свою боязнь. И нельзя относиться к ним, как к преступникам — нет, только по-человечески, доброжелательно, с пониманием. И я к этим людям отношусь, как к родным. Знаю, как с ними поговорить, как убедить, как себя повести в той или иной ситуации, как помочь. Прошу Татьяну Петровну рассказать о какихто особо запомнившихся ей случаях. Она вспоминает, как явился в автобус парень, буквально до кости распластавший свою руку ножом. Он таким образом вскрыл гнойную опухоль, а обрабатывать и зашивать рану пришел в «Милосердие». Попытки отправить отчаянного пациента в больницу успехом не увенчались: он доверял только медикам из автобуса. Пришлось лечить. Но этим история не закончилась. В процессе оказания помощи больной достал из-за пазухи большой нож, с помощью которого он и занимался самолечением. Татьяне Петровне, которая в тот момент дежурила в автобусе одна, сразу пришли на память прежние откровения этого же человека о том, что он страдает психическим заболеванием: может сделать что-либо — и потом даже не помнит об этом. В сочетании с ножом в руке это было страшно. Но — Господь миловал, обошлось.

Был и пациент с проломленной (не поверите, видна была надкостница!) головой, который также наотрез отказывался обращаться в больницу и ждал помощи только от «Милосердия». Помощь ему оказали. Успешно. И в первом, и во втором случае, страшные раны, во-первых, зажили, во-вторых — зажили на удивление быстро. Как отмечают и Татьяна Петровна, и Нина Ефимовна, они не перестают удивляться тому, как в кратчайшие сроки исцеляются раны, которые в условиях стационара лечатся гораздо дольше.

— Это Господь помогает, — объясняет чудесные исцеления Нина Ефимовна. Она 26 лет проработала медсестрой в хирургическом отделении, последние 11 лет была участковой медсестрой. Уже два года является сотрудницей автобуса «Милосердие» и Патронажной службы.

Нина Ефимовна рассказывает мне о графике работы автобуса Милосердия. По понедельникам, средам и пятницам с 11 до утра до 7 вечера — дежурство возле благотворительной столовой Ново-Тихвинского монастыря (ул. Бебеля, 164).

В 7 часов вечера автобус едет на 4-ю овощебазу — место пребывания и работы многочисленных мигрантов и отечественных бездомных, которых не лечат в больницах и поликлиниках и к тому же, как выясняется, плохо кормят. С 9-ти часов вечера до 6-ти утра сотрудники «Милосердия» оказывают помощь обитателям железнодорожного вокзала. (К сожалению, финансовый кризис внес свою лепту в работу автобуса Милосердия.

И теперь он выезжает в рейс лишь два раза в неделю. С лекарствами и талонами в санпропускник тоже проблема. — прим. автора) Сказать, что меня впечатлило все услышанное и увиденное — значит ничего не сказать. Я провела в автобусе Милосердия и рядом с ним три часа. За это время человек 15 — 20 получили разнообразную помощь. Две милосердные женщины безостановочно делали перевязки, обрабатывали раны, выдавали лекарства, одежду или направления в санпропускник, и все это — предельно спокойно и доброжелательно, без тени брезгливости или собственного превосходства.

При мне, милостью Божией, никаких острых ситуаций не возникало. Повезло. Повезло, что не явились к автобусу люди, мучимые похмельным синдромом и оттого злящиеся на весь мир. Повезло, что не было и уже основательно опохмелившихся — им в приеме отказывают, просят приходить трезвыми, что вызывает агрессивную реакцию. Видимо, Господь решил, что хватит с меня и того немногого, с чем я встретилась. А они — те, кто трудится в автобусе Милосердия — встречаются со всем этим и многим другим каждый день. Их работу ни за какие деньги не станет исполнять великое множество людей. Их привел сюда Господь и поставил служить сирым и убогим. И они служат — добрым словом и добрым делом. Низкий им за это поклон. Низкий поклон и тем, кто счел для себя возможным и правильным тратить немалую часть финансов на то, чтобы обеспечивать работу автобуса Милосердия. ...Когда время приближалось к пяти часам вечера, поток людей, желающих получить помощь в автобусе «Милосердие», иссяк. Нина Ефимовна и Татьяна Петровна впервые за целый рабочий день получили возможность сходить в столовую на обед. Мы тепло простились. Я, счастливая обладательница семьи, работы и жилья, отправилась домой. А сестры милосердия, после короткого отдыха — на помощь тем, кто всего этого лишен. За напряженным днем следовали беспокойный вечер и бессонная ночь. «Друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов» (Гал. 6.1,2).

P. S.: Какие выводы сделала я для себя и что поняла?

• Бездомные — это совершенно особая психология. Это вольница, которая порабощает и становится тяжкой зависимостью. Далеко не каждый захочет и сможет пожертвовать привычным образом жизни и потрудиться ради обретения человеческого достоинства. А разве нельзя то же самое сказать о многих из нас (имею в виду и себя)? Значит, и тем, кто не встанет на путь исправления в реабилитационном центре, надо помогать, не бурча, что сами они во всем виноваты.
• В подавляющем большинстве эти люди — жертвы своих страстей и тяжелых жизненных обстоятельств. Кузнецы своего «вольного счастья». Но только ли к ним относятся эти слова? А чем лучше страсти, с которыми всю жизнь живет среднестатистический благополучный человек? Моя ли заслуга, что мои страсти не привели к таким же необратимым или труднопреодолимым последствиям? А если нет — то я ничем не лучше их. А в очах Божиих — тем более.
• Пришло внутреннее осознание верности святоотеческого высказывания о том, что милостыня потому так и называется, что она ничем не заслужена и не заработана. Дело не в заслугах и достоинстве нуждающегося в помощи человека — дело в милосердном отношении того, кто хочет и может помочь. Практика.
• К бездомному, находящемуся в беспомощном, требующем медицинского вмешательства, состоянии, можно и нужно вызывать «Скорую помощь». Клятву Гиппократа никто не отменял, и, как оказалось, внутренними правилами «Скорой» она также подтверждена.
• С бездомным, устроившимся на ночлег в подъезде, можно попробовать договориться о том, что он не превратит место своего пребывания в туалет (ведь это является главной причиной изгнания бездомных из подъездов), а удушливые папиросы будет курить на улице. Уважительное обращение в большинстве случаев возымеет действие.
• Помочь бездомным можно едой, одеждой и просто человеческим отношением. Можно, выбрасывая несвежую, но еще годную к употреблению пищу, не полениться хорошо упаковать ее в банку или пакет и поставить рядом с контейнером. Можно в ответ на просьбу подать милостыню купить в ближайшем магазине еды или заранее, идя на вокзал, в центр города или к храму, взять с собой, к примеру, булочек — их съедят, а не выпьют. Одежду и обувь лучше передавать в автобус Милосердия. Особенным спросом пользуются мужская обувь, носки, теплые вещи.

Очень тяжело жить без определенного места жительства, без дома, без работы, без семьи.

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.