Регент Оксана Бондарец: «Пение - это призвание, труд и любовь»

Оксана Анатольевна, я знаю, что в храме Вознесения Господня Вы трудитесь с того момента, как его вернули Русской Православной Церкви. Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к Богу и как Вы пришли в храм?

Как пришла к Богу - об этом я вам сказать не могу. Приход каждого человека к вере - это великая тайна, только Богу и известная. Скажу только, что ощущение того, что Бог есть, было с юности. И никакого горя, после которого я бы обратилась, у меня в жизни не было. Может быть, так случилось по молитвам моего прадедушки - он был репрессированным священником. Жил он в Белоруссии, но, к сожалению, в подробностях его судьба мне не известна.

До Церкви я добралась в конце 80-х годов. Тогда Екатеринбургской епархии было отдано два храма: первый - Всемилостивого Спаса на Елизавете, второй - храм Всех Святых на Михайловском кладбище. Со Спасского храма у меня все и началось. Просто подруга сказала: «Поехали», - и все, мы пришли в храм. Когда я стала туда ездить, там были обшарпанные стены и не было пола. Матушка Любовь Петровна Панова начинала собирать вокруг себя людей, которые смогли бы петь на клиросе, и нас буквально «загребли» из толпы.

Мы - это молодые девятнадцатилетние девочки, которые окончили музыкальное училище имени П.И. Чайковского. Мы начали петь, ничего толком не понимая. Матушка Любовь «влюбила» нас в это дело своей большой душой. Это было теплое и душевное время, матушка Любовь с батюшкой очень о нас заботились. Мы были абсолютно мирскими людьми, но у нас была какая-то тяга неизъяснимая, интерес. То, что Бог есть -это нам было известно. Не хватало раньше только подхода, близости к Церкви. Но всегда тема божественного для нас, студентов-музыкантов, была близка, таинственна. Мы пришли в храм через музыку.

В училище хором руководила Нелли Федоровна Симоненко, с ней мы впервые тогда еще в Свердловске исполнили Литургию Кастальского. А потом, когда я пришла в институт, хором там руководил Валерий Анатольевич Копанев, Царство ему Небесное. Он организовал хор «Доместик», в котором мы пропели четыре года. Валерий Анатольевич - это работяга, трудяга, потрясающий музыкант от Бога. Как музыкант он стал очень высоким образцом, он очень многое мне дал. Мы были готовы петь у него сутками, рот вообще не закрывался. Пели разную музыку, но особо удавалось Валерию Анатольевичу проникновение в духовные произведения. С ним мы записали Литургию Степана Давыдова и панихиду Чеснокова.

И все это стало точкой отсчета в направлении к Богу. Теперь все девочки, с которыми мы тогда пели, являются регентами в храмах Екатеринбурга и других городов.

Долго Вы пели на клиросе храма Всемилостивого Спаса?

Нет, из родного храма мы ушли. В то время владыка Мелхиседек настаивал на возвращении храма Вознесения Господня епархии. Первый молебен был совершен на разрушенных ступеньках еще закрытого храма, внутрь которого нас не пускали, так как это был исторический музей. И потом, как только храм был возвращен Церкви, нам сразу предложили петь в нем. И мы стали петь на левом клиросе под руководством Елены Амелькиной, а Сергей Викторович Цивилев - на правом. Отслужили мы с ним вместе пятнадцать лет. Наш хор пел на будничных, а его - на воскресных и праздничных богослужениях.

Мы очень часто были на службах и очень их любили. Владыка Мелхиседек нас тоже очень полюбил. И мы - а нас было четыре человека - стали ездить с Владыкой по всей епархии. Он брал нас с собой на многие освящения престолов Божиих. Через некоторое время после ухода Сергея Викторовича в Свято-Троицкий собор отец Александр Ураков благословил мне быть регентом. И вот в храме Вознесения Господня я пою уже двадцать лет.

В чем же причина такого долголетия?

Это же мой родной храм, я пришла сюда в двадцать лет, зачем я куда-то побегу? Перебежками ничего не изменишь, Бог один. Искать, где лучше? Сегодня здесь кажется хорошо, а завтра - там. Поэтому я и певцам нашим говорю: «Не бегайте по храмам, смысла нет».

Пение в храме для Вас удовольствие или труд?

Это и призвание. Это и труд. Многие почему-то считают, что петь - это очень просто, но это видимая легкость, на самом деле это колоссальный труд. Выспался ты или нет, есть у тебя сегодня голос или нет, хочешь ли, можешь ли, но ты должен петь. Я певцов всегда люблю, жалею и не осуждаю, потому что судить может только Бог.

А что Вы делаете, когда ваши певчие опаздывают на службы?

Я вообще на это сильно внимания не обращаю, если честно, потому что я сама недисциплинированная, рассеянная, несобранная. Это в природе у человека. Я вижу в других свой грех, поэтому никогда не сужу строго. Если человек чувствует ответственность и знает, что ему надо быть, он будет. А если он не пришел - значит, не смог; если опоздал, в конце концов, ему станет стыдно.

Много ли сегодня в хоре человек?

Нет, всего десять человек, для большого храма в центре города это мало. К примеру, хор Храма-на-Крови имеет тридцать человек, два хора Свято-Троицкого собора - двадцать и восемнадцать человек.

Как бы Вы определили роль церковного пения сегодня?

Церковная мелодия и гармония служат только для того, чтобы слово, облеченное в эту мелодию, дошло до человека ярче, тоньше, глубже. Еще святитель Василий Великий говорил, что даже человек неверующий, распевающий псалмы, быстрей приходит к Богу. Один человек мне сказал, что служба - это как корабль; у этого корабля паруса могут быть надуты хорошо - это хорошее пение, а могут быть спущены - пение плохое. Но вне зависимости от того, хорошо ли надуты паруса или нет, корабль все равно движется, служба идет, люди молятся.

Сейчас поднимается волна народного пения. Священники обращают внимание на то, чтобы пели прихожане - люди, которые воцерковлены, ведь для них пение - не столько красота гармонии, сколько произнесенная сердцем молитва.

Многие жалуются на то, что в храме никогда ничего нельзя понять, читают и поют на каком-то странном, непонятном языке.

Проблема понимания народом песнопений на церковно-славянском языке была, есть и будет. Она заключается в сложности восприятия современным человеком церковно-славянского языка. Но мы же с вами не какие-нибудь туземцы, не иностранцы. Если хор внятно и спокойно спел, а человек внимательно слушал, то смысл текста, построенного с учетом церковно-славянской грамматики, дойдет до человека.

Кроме того, регентство - это призвание. Не каждый человек, знающий богослужебный устав, может быть регентом. Регент, в первую очередь, должен сам знать и понимать то, о чем поет. У него должно быть особое регентское чутье, он должен чувствовать, как нужно спеть данную стихиру, с каким настроем (скорбь ли или ликование души автора стихиры показать), где нужно замедлить, выделить какие-то смысловые отрывки и так далее.

Если регент знает, куда и как вести церковную службу, и что за каждым словом, за каждой стихирой стоит глубочайший смысл, традиция веков, тогда все хорошо. Ведь смысл каждой службы, каждого праздника раскрывается именно через стихиры. Они обучают, наставляют, повествуют о празднуемом событии или святом, побуждают нас к покаянию. Кроме того, они открывают нам вероучение Церкви. Не надо никакой катехизации, если человек, поющий на клиросе, внимательно и ответственно относится к своему делу.

А ответственность состоит в том, что ты должен осмысленно читать или петь богослужебные тексты, потому, что они - Богослужебные, они приносятся Богу. Это все трудно. А вообще регентами должны быть мужчины. Женщины стали петь в храме только в начале двадцатого века, а регентами они вообще никогда не были. Это во время гонений, когда всех перестреляли и пересажали, место мужчин заняли бабушки и женщины, которые сохранили певческую традицию.

А в чем преимущество мужчин в этом деле?

Если у женщины дома или на работе проблемы, то она переносит свое эмоциональное состояние в дело, у мужчин этого нет. Мужчина не может думать о двух вещах сразу, а у женщины в голове одновременно муж, дети, работа, проблемы и радости. И вообще, дирижер - это сильная воля: всех надо заставить, всех объединить. Организованность, требовательность, строгость - это мужские черты. Еще архимандрит Матфей (архимандрит Матфей (Мормыль) - старший регент хора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры -прим. ред.) сказал: «Не бабское это дело».

Но, прежде всего, регент должен любить свое дело, любить людей, с которыми он поет, какими бы они ни были, не оттолкнуть их, пусть они будут разбойники, пусть случайно зашедшие - в конце концов, мы все случайно зашедшие когда-то. Любовь - это дар Божий. Без любви ничего не получится.

Оксана Анатольевна, спасибо за интересную беседу. Что бы Вы хотели пожелать своим коллегам, регентам и певчим других храмов?

Прежде всего, любить церковную службу, потому что от любви все происходит. Нет любви - нет ничего. Если вы пришли и стали этим заниматься, считайте, что это ваше призвание. Нужно чувствовать свою богоизбранность, высоту призвания и беречь это. Потому что, если вы не будете этого ценить, то можете очень быстро все потерять. Но одновременно нужно сознавать и свое недостоинство. А прихожане пусть прощают и любят певцов.

Беседовал Евгений Алабушев

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.