Самое главное — нести Христа в себе

Бывают города-побратимы, а бывают храмы-побратимы. Таковыми являются, наверное, все приходы, действующие при лечебных учреждениях. Их в нашем городе пока не так уж много.

Одной из первых ласточек «больничного» служения является храм святых бессребренников и чудотворцев Косьмы и Дамиана при Областной клинической больнице № 1. Со священником этого храма — отцом Сергием Ермолаевым — и беседует наш корреспондент.

Отец Сергий, расскажите, пожалуйста, о себе: как Вы пришли к вере, как стали священником.

Как я пришел к вере, рассказать сложно. Наверное, я до сих пор к ней иду. Я пришел в Церковь. Это был длительный путь. Я шел по нему 17 лет. Я никогда не отрицал Бога. В нашей семье о Боге говорили. Моя бабушка была верующая, и меня с детства приучали к молитве. Небольшая, кратенькая, но это была молитва.

В доме у нас была икона. Это было еще в советские времена. Во время учебы в начальной школе я даже какое-то время тайно носил крестик. Ближайшая церковь от дома была очень далеко, поэтому мы туда не ходили и в Таинствах не участвовали. Может быть, поэтому вера иногда отходила на второй план. Но потом, в юности, когда начался кризис, когда начались всякие возрастные проблемы, я стал больше обращаться к Богу. И я видел, что Он меня слышит и помогает.

А в Церковь я пришел уже непосредственно перед самой армией. Мне было 17 лет. За два месяца перед тем, как идти в армию, я попал в Вознесенскую церковь, мне сразу предложили стать пономарем. Говорят, что если предлагают работать в церкви, то отказываться нельзя, и я не отказался.

Что касается священства — решение было принято не сразу. Учился в духовном училище, понимал, что рано или поздно буду рукополагаться. Но, видя жизнь священников, читая жития святых, понимал, что жизнь эта очень труд- ная, должна быть полна самоотдачи, духовного подвига, самопожертвования — и не был к этому готов.

В какой то момент Господь все устроил, и я почувствовал готовность к принятию решения стать священником, и в конечном итоге принял сан.

А какое духовное училище Вы окончили?

Я окончил духовное училище в Екатеринбурге, которое сейчас является духовной семинарией. Я понимал, что нужно учиться: или ехать в Сергиев Посад и поступать там в семинарию, или что-то еще искать. Вопрос решился, когда я узнал, что в Екатеринбурге открывается духовное училище. Это был первый набор. Поначалу установка была, что учиться будем два года. Через год нам прибавили еще год обучения. А в итоге мы проучились четыре года, как учатся в семинариях. В дипломе так и написано: «Окончил духовное училище по программе семинарии».

Наверняка у Вас есть теплые воспоминания о студенческой поре.

Это было очень хорошее время. Мы общались со священниками, c профессорами, с людьми, которые уже давно в Церкви. К нам приезжали и читали лекции преподаватели из духовной академии при Троице-Сергиевой Лавре. Преподававшие священники были людьми очень грамотными. Практически у всех была за плечами или семинария, или даже академия. И мы перенимали их опыт, получали очень ценные знания.

Священнику, которого рукоположили и отправили служить на приход, тем более куда-нибудь далеко в глубинку, в первое время приходится очень тяжело, потому что не хватает опыта, неоткуда взять знания. А у нас было с чем сравнивать, было на что опереться. Когда мы только поступили в училище, проректор нам сказал: «Ребята, большую часть того, что вы учите, вы забудете. Но вы будете знать, откуда это взять, когда какой-то вопрос возникнет». И действительно, сегодня, если я не могу сразу ответить на какой-то вопрос, я знаю, где эту информацию найти. Это очень ценно для меня, как для священника.

Кроме того, общество православных молодых людей, которое существует в духовном учебном заведении, само по себе тоже ценно. Потому что встречаются очень разнохарактерные люди. Когда человек живет в одном приходе, видит одних и тех же людей, он к ним привыкает. А тут четыре курса, у всех разные стремления, разные мнения, и видишь, что Церковь — а ее составляют люди — очень разнообразна. Учишься не осуждать людей, у которых видишь какие то слабости, пороки.

И, наверное, самое главное в семинарии — это научиться смирению. Там есть свой устав, это закрытое учебное заведение, почти монастырь. Мы жили, находясь там 24 часа в сутки, практически четыре года. Все время несли какое-нибудь послушание — послушание священству, епископу, Церкви. Это очень важно. У нас были ребята, которые не выдерживали и уходили, потому что они не могли нести послушание.

Наверное, интересно было находиться в коллективе людей, стремящихся к одной цели, искренне стремящихся послужить Богу?

Да, конечно. Хотя попадались, конечно, люди разные.

Когда человек поступает на первый курс, он горит. Со временем пыл или остывает, или отношение к священству, к самой Церкви, становится более глубоким. Мы поступали радостными юношами, которые воспитаны были на житиях Серафима Саровского, Сергия Радонежского, мы об этом мечтали. Но, когда окунулись в эту жизнь, то почувствовали на себе, что на деле значит и послушание, и самоотречение, как в армии, как в монастыре. После этого осознаешь, что все это не просто так, что святыми люди становятся, не лежа не диване перед телевизором или сидя перед компьютером, а именно через подвиг, через самоотречение.

Слышал, что Вы несли послушание завхоза семинарии. Расскажите об этом, пожалуйста.

Да, я был экономом семинарии. Это было одним из тех факторов, которые способствовали воспитанию смирения. Я по натуре человек вспыльчивый, несмиренный. Наверное, Господь мне специально это послушание дал, чтобы воспитать во мне смирение. Семинария в то время только зарождалась, становилась. Материальная база была очень слабая. И приходилось решать множество вопросов, заниматься финансовой, экономической деятельностью.

В это время строилось второе здание семинарии. Храм на Северном кладбище был в не очень хорошем состоянии, а переданная нам Вознесенская церковь — просто в плачевном. Все это было на наших руках. Нужно было все на себе тянуть, за всем этим следить и при этом постараться никого не обидеть. Ведь все мы люди, все мы немощны. Для меня это было очень тяжело.

Батюшка, среди наших читателей, несомненно, есть молодые люди (в первую очередь алтарники, пономари), желающие посвятить свою жизнь Богу. Тем из них, у кого есть сомнения, что бы Вы посоветовали?

Во-первых, не бояться сомнений. Когда есть сомнения, нельзя отступать, нужно разрешать эти сомнения. Для этого сейчас существует много возможностей. В Церкви накоплен большой духовный опыт, доступна в немалом объеме духовная литература, есть много грамотных священников — например, в нашей семинарии, доступен Интернет, и можно общаться со священниками из других городов. Есть средства для разрешения этих сомнений.

Не надо бояться того, что вот я, верующий православный христианин, весь из себя хороший и замечательный, начинаю сомневаться в своей вере в Бога. По этому поводу я могу привести слова протоиерея Александра Меня. Я прочитал их во время своей службы в армии. И я, человек, который два месяца был в Церкви, который считал себя до конца устоявшимся православным христианином, прочитав эти строки, испытал небольшой шок. Маститый протоиерей и богослов писал: «Я не могу назвать себя верующим, я, скорее всего, сомневающийся». Как это вообще возможно? Человек не боялся открыть свои мысли. Богу это, наверное, и ценно — не какой-то там болванчик, который готов Ему бездумно кланяться и кричать что, он верующий православный христианин. Ему важна наша суть! Поэтому, если у нас есть какие-то сомнения, нужно их разрешать с Богом — через молитву, через чтение святоотеческой литературы.

Что же касается священства и таких молодых людей, которые стоят перед выбором, то мы все через это прошли. Наверное, почти все пономари хотели быть священниками, не все стали. Не это самое главное для человека в Церкви — стать пономарем или священником. Самое главное — оставаться православным христианином. И нести Христа в себе, донести Его до людей. А будет ли этот человек пономарем, диаконом, певчим или священником — это уже как Бог даст.

Отец Сергий, Вы служите в храме святых бессребреников и чудотворцев Косьмы и Дамиана. Есть между нашими приходами, помимо того, что оба они являются больничными храмами, какая-то связь?

Связь непосредственная. Как я говорю в шутку, храм Косьмы и Дамиана — это дочернее предприятие храма Целителя Пантелеимона. И отец Димитрий (Байбаков) — это и наш настоятель тоже.

Знаете, когда я учился в духовном училище, то пытался представить свою жизнь священника на приходе. Я представлял службы, требы какие то. Когда попал сюда, оказалось, что это совершенно другая жизнь. Я знаю много приходов, представляю, как приходская жизнь протекает и в деревнях, и в больших соборах. Наш приход совершенно на них не похож, он другой. Здесь священникам просто некогда сидеть. Мы вдвоем окормляем два больших лечебных учреждения. То есть, батюшка постоянно где-то нужен — в больнице, на требах. Мы постоянно находимся в движении, сидеть, сложа руки, совершенно некогда. Жизнь у нас беспокойная. И я от этого испытываю радость. Некогда задумываться о чем-то плохом, в уныние не впадаешь, постоянно с людьми общаешься.

Часто люди приходят совершенно неверующими в больницу. Но они сюда попали, у них большие проблемы, им деваться некуда, и они идут в храм. Это как бы последняя инстанция, после которой они уже не знают, что и делать. И этим людям нужно что-то дать, что-то заронить в них, чтобы они от безысходности не впали в уныние или еще, не дай Бог, в какой-нибудь страшный грех. Часто даже врачи, медсестры к нам отсылают человека. Вроде бы все у него нормально, анализы хорошие, а чувствует себя плохо. Все хорошо внешне, а внутренне плохо. Человек хиреет, переходит в какое-то вялое состояние. И мы с такими людьми общаемся. Доносим до них Бога.

Самое главное — это не оттолкнуть человека, оказать ему внимание. В этом и заключается служение священника. Показать человеку Христа. Один святой древности говорил: «Если бы люди неверующие видели в нас сияние вечной жизни, они бы больше ничего не искали». Вот это сияние вечной жизни мы и должны донести до человека.

Делаем это по-разному. Мы, священники, ходим в больницу, беседуем, общаемся с больными, молебны служим, иногда освящаем новообразованные отделения. У нас есть небольшой театр при Воскресной школе. Там ставят сценки, небольшие спектакли, и идут с ними в детскую кардиологию, есть у нас такое отделение, где детишки лежат — от грудничков до пятнадцатилетних. И там они показывают эти представления.

Люди больные очень ценят искреннее внимание к себе. Когда после семинарии я пришел сюда, то просто летал. Приходил домой уставший, но радостный. Потому что здесь особо чувствуешь свою необходимость и нужность людям. И люди, принимая это, дарят тебе свою любовь. Ты даришь, и тебе дарят — для чего еще жить?

У нас есть группа людей, которые ходят по отделениям, распространяют «Православную газету». Сейчас у нас идет становление Сестричества милосердия, главный врач дал нам «добро». У нас есть уже человек, который будет этим заниматься. Даст Бог, на следующей неделе мы начнем набирать в Сестричество добровольцев.

Батюшка, помогает ли эта ситуация пациентам больницы прийти к Богу?

Сказать, что человек обрел Бога оттого, что я к нему пришел и попытался что-то до него донести, невозможно, потому что это процесс очень долгий. Идти к Богу — на это может понадобиться вся жизнь.

Самое главное — показать человеку путь. Показать, что кроме той жизни греховной, которой он жил, есть другая дорога. А как дальше будет? Сказать точно нельзя. Но наша задача — заронить в человека зернышко веры.

Кто является постоянными прихожанами Вашего храма?

Это люди, которые живут в окрестностях нашего храма. Юго-Западный — это большой микрорайон, храмов в нем очень мало. И мы находимся в удобном месте, в центре микрорайона, поэтому люди приходят к нам.

Конечно же, на богослужениях бывают и пациенты больницы.

Наш храм вмещает где-то двести человек, и он бывает заполнен. Но многие ездят в другие храмы только потому, что у нас душно. И это наша беда, наша неустроенность.

Предполагается, что возле остановки, между 40-й и 1-й областной больницами будет построен новый храм. Но пока у нас есть только его макет.

Знаю, что Вы собираете истории прихода прихожан к Богу.

В нашем приходе есть очень инициативный человек. Зовут ее Ирина. Она предложила собирать рукописные истории о том, как человек пришел в храм, как поверил в Бога. И многие откликаются, пишут. Для чего? Путь к Богу у каждого свой. Все, вроде бы, приходят или с горем, или с радостью, но сами истории разные. И мы решили их собирать, чтобы люди могли найти в них для себя что-то полезное, а порой и поддержку в каких-то ситуациях.

У нас храм коридорный, у нас проходной двор. Здесь постоянно проводятся совещания, встречи, конференции медицинских работников. Люди приезжают иногда издалека, из других городов. И, видя храм, видя церковный киоск, останавливаются, читают, спрашивают, общаются. Это тоже одна из положительных сторон существования нашего храма. И кому-то из этих людей одна из историй наших прихожан может оказаться близкой, может помочь человеку в его ситуации.

Эти истории оформлены как рукописная книга?

Пока эта книга только собирается. Кто-то печатает свои истории на компьютере, кто-то пишет их от руки. И если соберется достаточное количество историй, то мы, возможно, их даже издадим.

Батюшка, знаю, что на территории медгородка есть несколько моргов, поэтому Вам приходится очень часто отпевать усопших.

Это наша боль. Потому что в день бывает по пять-шесть, а то и по восемь-девять отпеваний. Отпевание идет по часам, потому что в моргах залы распределены, есть жесткое расписание, поэтому нам приходится пропускать все требы и бежать на отпевание. Если мы этого не сделаем, человек останется не отпетым. Поэтому нам все время приходится лавировать между требами и отпеваниями. И это очень негативно сказывается на нашей священнической деятельности в больнице. Мы могли бы быть в больнице, но приходится в это время быть в морге.

То есть, из-за большого количества отпеваний меньше времени остается на то, чтобы помочь больным, пообщаться с ними?

В общем да. Мы стараемся, конечно, успеть везде, но это очень тяжело.

По Вашему наблюдению, отпевание – это дань традиции, исполнение последней воли усопшего или желание помолиться об усопшем, попросить Господа за него?

Очень часто люди даже не понимают, что это такое. Да, это воля умершего, это дань традиции. Так же, как с крещением было до недавнего времени. Люди не понимали, для чего им это надо. Поэтому приходится объяснять. Я перед каждым отпеванием объясняю, что это, для чего мы это делаем, почему.

Особенность отпеваний в том, что людей приходит много, они объединены горем. И можно попытаться до них донести что-то. Они могут уйти непустыми с этого отпевания, могут что-то понять.

Батюшка, что бы Вы могли пожелать нашим читателям?

Читателям хотел бы сказать, что мы должны больше времени уделять своим родным и близким. Мы часто не замечаем тех людей, которые рядом с нами. Даже самых родных и самых близких. Мы проживаем с ними жизнь, но мы с ними не живем. Мы можем «сгорать на работе», а те, кто рядом с нами, остаются ни с чем. Это очень тяжело, это очень грустно, что люди, которым мы в первую очередь должны дарить свою любовь, остаются ни с чем. Поэтому я хотел бы сказать: «Помните о тех людях, которые вас окружают, и в первую очередь, конечно, о ваших детях».

Спаси Вас Господи, батюшка, за Ваш рассказ. Божьей Вам помощи в Вашем нелегком служении!

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.