Набат

18 апреля – день памяти священномученика Алексия Кротенкова

Священник Алексий Кротенков как истинный христианин и пастырь словесного стада хорошо знал Евангелие и всегда помнил слова Спасителя о том, что «кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее». Но он понимал и то, что одного знания мало. Для него слова Христа были законом жизни. И законом смерти.

От православной веры он не хотел – да и не мог – отступить даже на йоту, на самую мизерную, незначительную частичку, без которой его душа оказалось бы лишенной цельности. Отступить – значит предать. А предав – навсегда утратить вечную жизнь с Богом. Впрочем, батюшка Алексий свой выбор сделал давно. Задолго до того, как предстал перед неправедным судом «тройки» ОГПУ.

Выходец из крестьян (родился в крестьянской семье в 1878 году), Алексей Петрович Кротенков сначала работал учителем в церковноприходской школе в родном селе Неклюбка Черниговской губернии. По окончании Пастырских курсов в Москве в 1911 году был рукоположен во священника. Свое служение нес сначала в Тобольской губернии, а затем с 1929 года в Уральской области в селе Ницинском Ирбитского округа. В 1930 году был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности, приговорен к расстрелу и казнен в ночь на 18 апреля. В его биографии, вплоть до последних дней земной жизни, нет ничего значительного, что могло бы выделить его из ряда таких же русских батюшек, которые служили Богу и людям на протяжении тысячелетней истории православной Руси. Они служили и в относительно мирные времена, и во времена гонений, не ожидая чинов и званий, почестей и известности. Их награда – на Небесах.

Одним из пунктов обвинения, предъявленного батюшке, было то, что он «составил православный календарь и повесил его на видном месте в храме с надписью крупным шрифтом: «Ибо они, получивши свободу, презрели Всевышнего, пренебрегли законы Его и оставили пути Его. А еще и праведных Его попрали и говорили в сердце своем: «Нет Бога», хотя и знали, что они смертны. Как вас, так и их ожидает жажда и мучение, которые приготовлены. Бог не хотел погубить человека, но сами сотворенные обесславили имя Того, Кто сотворил их. Посему суд Мой ныне приближается…» (3 Кн. Езд. 8, 56–61). Никто не сомневался, что эти слова обращены к богоборческой власти. Это был вызов. Что, кроме жгучей ненависти, может вызвать у бесов указание им на то, что они обречены на вечную погибель?!

Другие обвинения заключались в антисоветской агитации, организации подпольной группировки, подстрекательстве к бунту, а также в том, что он не благословлял прихожан вступать в колхозы, которые называл богопротивными, и материально поддерживал административных ссыльных. Тяжкие обвинения – по меркам того закона, по которому судили батюшку. Закона псевдонародной власти, которой такие пастыри, как отец Алексий, были как кость в горле. Еще бы! Ведь именно они не давали народной душе погрязнуть в оцепенении прелестью «светлого будущего». Построить рай на земле ценою многих жизней и потоков крови не удавалось (и не удастся) никому. Именно в этом заключалась суть проповедей батюшки Алексия.

Конечно, ему приходилось говорить на актуальные темы, волновавшие прихожан, в основной своей массе обычных русских крестьян. И прежде всего - о заранее обреченной на провал организации колхозов. В этом вопросе даже не нужно было быть провидцем, чтобы предсказать крах сельского хозяйства, основанного на коллективной собственности людей, отвергнувших Божию помощь. Равенство и братство невозможны в материальном мире. Учение Христа нельзя подменить некой высосанной из пальца идеологией.

Тем не менее, по итогам первого года коллективизации, когда лодыри и разгильдяи, вступившие в колхозы, провалили планы по сенокосу и хлебозаготовкам, во всем обвинили именно священнослужителей. В октябре 1929 года отец Алексий получил две недели исправительных работ в городе Ирбите за «срыв проводимых советской властью мероприятий». Это было всего лишь предупреждением. Но батюшка и не думал отступать. И следующее столкновение с властями не заставило себя ждать. Принудительная коллективизация и массовое раскулачивание набирало обороты, сметая все на своем пути.

Поводом для очередной атаки на приход во имя святителя Николая Чудотворца и на настоятеля храма отца Алексия Кротенкова стала неуплата налогов. К тому времени в Ирбитском округе уже закрыли 223 «молитвенных здания» из 230 имевшихся. Закрывать церкви разрешалось местным властям, которые не особенно затрудняли себя объяснениями, по какому праву они это делают. Со Свято-Никольским храмом все оказалось не так просто. Приход насчитывал ни много, ни мало – 2160 человек. На собрание для обсуждения уплаты налогов, которыми власти решили задавить приход, собралось 600 человек.

Вместо радостного празднования Рождества Христова 8 января 1930 года верующие вынуждены были решать финансовые вопросы. Наверное, можно было пойти на поводу у властей, угрожавших закрыть храм в случае неуплаты выдуманного ими страхового взноса в 1196 рублей, собрать деньги, всем миром влезть в долги, но избежать конфликта. Но выплата всех денег не давала никакой гарантии, что завтра вновь не придут вооруженные люди и не предъявят новые «обоснованные» претензии. Отец Алексий знал, что не мытьем, так катаньем власти будут добиваться своего. «Сейчас волна безбожия захлестывает Церковь Православную. Много богохульников и безбожников… закрывают церкви. Сейчас как никогда нужно твердо верить в Бога, крепко держаться веры православной», – часто повторял он в своих проповедях.

Собрание прихода решило «налогстраховку» не платить, но и церковь не отдавать, всеми силами оберегать от закрытия. Это уже был открытый бунт. Бунт, не связанный ни с политикой, ни с экономикой. Это был бунт православных христиан, отстаивающих свое право на веру. Было решено охранять храм, не впускать в него всякого рода оперуполномоченных, в случае тревоги ударить в набат. Несколько дней 50 прихожан во главе с настоятелем оставались в храме, выставив посты на колокольне и у входных дверей. На Крещение был намечен крестный ход, который, несомненно, послужил бы вдохновляющей силой для продолжения борьбы прихода за свою церковь. Первые ночи никто не спал. По примеру предков, отстоявших православную веру в битвах с супостатом на полях сражений, батюшка укреплял силу духа своей паствы молитвой и решимостью не покоряться врагу: «Из церкви никуда не выйду. Буду жить здесь, пока не уверюсь, что церковь не отберут, и вы должны следовать моему примеру. Сейчас многие священники бросают церкви, снимают сан, я же ни одного волоса со своей головы не продам и за тысячу рублей, умру за церковь».

Но лукавый хитер, недаром он зовется отцом лжи. Втершись в доверие к наивной матушке Кротенковой, обманув ее лживыми обещаниями, оперуполномоченный ОГПУ вечером 16 января уговорил ее вызвать батюшку из храма. Батюшка чувствовал, что его арестуют, но, тем не менее, поддавшись на уговоры жены, покинул храм. Его арестовали, когда рядом не было ни прихожан, ни матушки. Об аресте пастыря в селе узнали лишь на следующий день. Так и не раздался со Свято-Никольской колокольни призывный набат. Как такового восстания не произошло. Лишенная пастыря паства растерялась. Арестовать самых активных прихожан не составило труда. Через два месяца в Ирбитской тюрьме пятеро мирян были расстреляны вместе со священником Алексием Кротенковым.

Отдавал ли батюшка себе отчет в том, что, встав во главе восстания, он тем самым уже подписал себе смертный приговор? Безусловно. Надеялся ли он на помощь Небесных Сил? Вне всякого сомнения. Перед выходом из храма он усердно молился у Афонского образа Божией Матери. О чем он просил Всецарицу? Вряд ли о том, чтобы покарать тех, кто не ведает, что творит, идя против Творца. Они уже и без того наказаны изъеденностью душ молью гордыни. Скорее всего, он молился о том, чтобы Пречистая Дева покрыла его Своим честным омофором на пути в вечность.

Несмотря на то, что набат, призывающий народ к защите храма, не прозвучал над селом, отец Алексий до конца выполнил пастырский долг, своей жизнью и своей смертью показав пример христианской стойкости и верности Богу. Он сам стал набатом, который с тех самых пор звучит, не умолкая, над Россией, сливаясь с набатом других сел, деревень и городов. Дай Бог, чтобы его слышали мы, православные XXI века.

Алексей и Галина Коршун

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.