Простая история

Сегодня в рубрике «Многая лета» мы познакомим наших читателей с одной из старейших прихожанок нашего храма — Валентиной Михайловной Меркурьевой. 

В ее жизни было много испытаний и трудностей. Молодость пришлась на время войны. Восемнадцатилетней девочке приходилось работать на лесозаготовках, видеть страдания и смерть людей. Послевоенное время было отдано труду (48 лет профессионального стажа). А преклонные годы связаны с приходом к Богу.

Родилась Валентина Михайловна 23 февраля 1926 года в Краснодарском крае. Вскоре семья переехала в Оренбургскую область, в город Абдулино, который являлся в то время узловой железнодорожной станцией, связывающий Урал с западной частью России.

А завтра была война...

Когда началась Великая Отечественная, я училась в 9-м классе. Нас, школьников, посылали в колхоз на посевные и уборочные работы, физически было очень тяжело, мы ведь были еще детьми. Жили, конечно, впроголодь.

Во время войны (в 1943 году) я поступила в медицинский институт в городе Куйбышеве (сейчас это Самара) на факультет стоматологии. Студентов активно привлекали к трудовой деятельности. Наша железная дорога проходила с Урала через станцию Абдулино и город Куйбышев в сторону фронта. Зимой во время снежных заносов нас посылали на расчистку этой дороги: усаживали на дрезину и увозили за 200 километров в сторону Урала. А оттуда мы шли пешком, очищая эту дорогу. Одежды теплой не было, мы шли, кто в чем мог, мерзли, обмораживались.

А летом нас, восемнадцатилетних девчонок, отправляли на лесозаготовку. В то время не было пилы «Дружба», а была обычная пила. Мы работали в бригаде по три человека: двое пилили, третий собирал ветки. Суточная норма на каждого человека была 15 кубометров, то есть бригаде к концу рабочего дня нужно было сдать 45 кубометров леса. И пока мы не сдадим эту норму, нас не отпускали. Работали мы так до осени, до самых заморозков, а жили в палатках. Бывает, утром встаешь, и даже волосы от холода прилипают к подушке.

В то время выдавали хлебные карточки на 400 грамм, по ним брали хлеб в магазине. Бывало, выдадут сырой кусочек хлеба, сожмешь — из него вода бежит. И, пока идешь до института, съешь этот кусочек, как конфетку. А потом в столовую приходишь, тебе наливают суп, в котором даже картошки нет, просто лапши немного плавает. Кроме того, нас, студентов, привлекали к донорской работе. Это в обязательном порядке. На доске объявлений вывешивался список тех, кто должен сдать кровь. Хочешь — не хочешь, а идти надо: «все для фронта, все для победы».

Очень отчетливо помню первый день войны и последний. Когда началась война, нашу школу эвакуировали, так как в ее помещении разместили оборонное предприятие. День Победы запомнился на всю жизнь. В это время в Куйбышеве была вспышка дифтерии. Об окончании войны объявили по радио в два часа ночи (я этого не слышала), а на следующий день мне нужно было провести вакцинацию своего участка. Когда я позвонила в первую квартиру и сказала, что мне нужно провести вакцинацию, мне сказали: «Девочка, иди домой! Сегодня такой день, такой праздник! Война ведь кончилась». И я радостная выбежала на улицу, и все люди, кто был на улице, подходили друг к другу, обнимались, поздравляли. Люди стали как братья, объединенные общей радостью Победы.

Случай из практики

Когда я училась на четвертом курсе, в одной деревне вспыхнула эпидемия септической ангины. Жители этой деревни собирали в полях перезимовавшие колоски пшеницы. Эти колоски были проросшие, и на них была спорынья. Люди приносили эти колоски домой, выпаривали в печках, а в результате получали отравление. Нас, студентов-медиков, отправили в эту деревню. А за нашей машиной ехала погребальная служба. Мы приезжаем на край деревни, заскакиваем в первый дом — а там все наповал мертвые. Мы выскакиваем из дома, бежим в следующий. А похоронная служба за деревней выкапывает целый вал и сносит туда этих людей.

И вот мы в каждый дом забегаем — один еще как-то дышит, а другие все мертвые. В общем, вымерла целая деревня. В одном из домов женщина оказалась жива. Мы спросили ее: «Зачем вы это делали? Ведь вы же прекрасно знали, что это яд». Она ответила: «Ну и что? Мы тут с голоду умираем. Какая разница, как умереть? Тут мы хоть поели досыта». Все это было по-настоящему страшно...

Штрихи к портрету времени

В своем родном Абдулино я была секретарем комсомольской организации, членом правления райкома комсомола. В то время любое отличие человека от коллектива жестко преследовалось. У нас в лаборатории работала девочка, комсомолка. Я никогда не обращала внимания на то, что она носила какое-то украшение (сейчас не помню, что это было, то ли колечко, то ли сережки). И кто-то из комсомольцев доложил об этом в райком комсомола. Меня вызвали в райком и говорят: «У вас комсомольцы разводят мещанство». И постановили исключить эту девушку из комсомола.

Я прихожу на работу и говорю ей: «Послушай, почему ты это носишь?» Она объясняет: «Это мне бабушка подарила». Я говорю: «Снимай и больше не носи, потому что иначе тебя исключат из комсомола». Она, конечно, расплакалась. А мне поставили такое условие: или вы исключите ее, или мы исключим вас. Надо сказать, что в то время исключение из комсомола было большим позором, после этого человек становился изгоем. Конечно, эта девочка сняла свое украшение. Но меня все равно заставили исключить ее из комсомола. Я очень из-за этого переживала. Домой приду, а муж говорит: «Ну, что ты хочешь, не лезь на рожон. Сказали — сделай». И вот уже сколько лет прошло, а этот случай я вспоминаю до сих пор.

Трудовая биография

В 1946 году я получила диплом врача. Сейчас молодых специалистов не обеспечивают трудоустройством. А в советское время после института нужно было два года отработать там, куда пошлют по распределению. Меня направили в Татарию, в город Казань — в Министерство здравоохранения, а оттуда — в районное село. В селе были свои трудности: не было магазина, был только базар, который работал один день в неделю с восьми до двенадцати утра. А в нашей больнице как раз в это время шел интенсивный прием. И если не получалось вырваться на базар, то всю неделю у тебя никаких продуктов и не было. Проработав там два года, я вернулась в свой родной город Абдулино. Поступила на работу по своей специальности в железнодорожную больницу.

Через некоторое время стал строиться новый город — Новокуйбышев (это пригород Куйбышева). В этом городе создавался нефтеперерабатывающий завод, и требовалось много рабочих, в том числе и медицинских работников. Мы с мужем уехали в этот город. Муж стал работать автомехаником, а я работала в медпункте зубным врачом: сначала одна, потом под моим руководством стало работать еще два врача.

Это был 1953 год. Однажды в городе случился пожар. Мой муж принял участие в его тушении и сильно обгорел. Его госпитализировали, но спасти не удалось, и он умер. Через несколько лет я встретилась с другим человеком, за которого вышла замуж. Мы уехали в Свердловск, к родственникам мужа. Я была военнообязанной в звании лейтенанта медицинской службы и состояла на военном учете. В Свердловске я поступила на работу в воинскую часть, где и проработала 22 года. В 1981 году пришло время идти на пенсию. Но, поскольку силы трудиться еще были, я устроилась на работу по специальности в психиатрическую больницу (мы жили в этом районе). И лишь в 1994 году я стала настоящей пенсионеркой.

Путь к Богу

Первая встреча с Церковью произошла, когда умерла моя мама. Сначала она заболела (простудилась, работая поваром на лесозаготовке). Я хотела взять академический отпуск, чтобы ухаживать за ней, но мама настаивала, чтобы я училась, и отправила меня обратно в институт. Месяца не прошло, как я получила телеграмму, что мама при смерти. Мои девочки-сокурсницы помогли мне собрать деньги на дорогу, и я поехала. Но попрощаться с мамой не успела. Когда я приехала домой, мама уже умерла.

Тетя Лена, мамина сестра, была очень религиозным человеком, как говорится, «старого закала». Она настояла на отпевании. На окраине нашего города, рядом с кладбищем, действовала домовая церковь. Мы приехали туда. Там служил всего один священник; все было чистенько, беленько, на стенах висело несколько икон. Вот тогда я в первый раз поняла, что есть в жизни чтото такое вышнее, всевышнее. А по-настоящему я пришла в храм спустя много лет. Это был храм святого великомученика и целителя Пантелеимона, располагавшийся тогда еще в старом здании на территории второго женского отделения. Я не ходила в храм тогда так, как хожу сейчас каждое воскресенье и на все праздники. Скорее, заходила от случая к случаю: бегу на работу — забегаю, куплю свечки — поставлю. Молиться не умела, посмотрю вокруг — как все, так и я помолилась.

В 1994-м году я уволилась с работы и после этого по-настоящему стала ходить на каждую службу. В субботу приходила на исповедь, в воскресенье — на Причастие. И сейчас, несмотря на немощи, понимаю, что, хоть ползком, но я все равно должна прийти в храм.

У меня больные ноги, и во время ходьбы часто кружится голова. Когда я выхожу из дома, то говорю: «Господи, прости меня, грешную, спаси меня, сохрани и помилуй, дай мне дойти благополучно до храма», читаю молитву Пресвятой Богородице и АнгелуХранителю. Иду — и голова у меня не кружится. Такие маленькие чудеса происходят каждый день, только нужно их замечать.

Вот такой простой, бесхитростный рассказ. История жизни человека. История нашей страны.

Валентина Михайловна принадлежит к тем людям, которые в бурном потоке современной жизни выглядят как-то очень неприметно: тихонько сидят на скамейке во время воскресной службы, бредут с палочкой по краю тратуара, редко ходят в места массового посещения, стараются доставлять нам как можно меньше хлопот.

А в то же время почти за каждым таким пожилым человеком стоит необыкновенная история, удивительная судьба, человеческий подвиг. Многая и благая лета Вам, Валентина Михайловна!

Многая и благая лета всем, кто вложил свой труд в великий праздник Победы!

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.