Пал Палыч

Павел Павлович Резниченко. Пал Палыч. Рассказанная им история – это история нашей страны. То снимая, то надевая православный крест, шарахаясь от отрицания Бога в оккультизм, а от оккультизма к вере, переживая духовные и финансовые кризисы, крестясь – и забывая о своем крещении живет Россия и ее граждане. Согласитесь, многое из того, о чем говорит наш герой, оказывается до боли знакомым. Мы с вами тоже сталкивались с этим, не правда ли? Какую-то часть его повествования могли бы отнести к себе многие люди старшего поколения. И прежде всего им мы адресуем эту статью. Потому что именно от них можно чаще всего услышать: «Мы в вере ничего не понимаем, нас этому не учили». И говорится это порой не с сожалением, а в качестве железобетонного оправдания того, что и дальше человек собирается жить в полной уверенности, что Бог у него в душе, и никаких церковных догматов знать не желает, считая их чем-то лишним. Но ведь в любой момент мы можем отправиться туда, где спросят по-честному… А теперь мы умолкаем и слово передаем Пал Палычу.

От детства до храма

Мой отец был военным, поэтому им с мамой приходилось много ездить по стране. Папа был «профессиональный» коммунист и мечтал о том, что я тоже им буду. У нас с ним всю мою сознательную жизнь были трения, хотя я не могу сказать, что был суперпротивником компартии. Я думаю, что компартия держалась на таких скромных людях, как мой отец, которые не стремились сделать политическую карьеру, а искренне надеялись на светлое будущее для страны.

Мои родители много натерпелись во время войны. Мама на Украине попала в оккупацию. Ей пришлось много скитаться из-за того, что она была женой красного командира. Что такое фашисты, что такое оккупация, она знала не понаслышке. Она говорила: «Есть, Пашенька, немцы, а есть фашисты. Фашисты – это не люди».

О религии в семье не говорили, но, как потом оказалось, мама много лет пела на клиросе, а бабушка даже была старостой храма. Я в детстве особой тяги к Богу не имел. Неоднократно бабушка просила меня носить крестик, – помню, лет в шестнадцать даже поддался и надел, но вскоре мы со старшим братом кресты сняли. Не выбросили, наверное, маме отдали.

Однажды – это было во второй половине 80-х годов – я услышал радиопередачу, которая стала для меня знаменательной. Выступал какой-то нобелевский лауреат. Основная цель его выступления, как он сам сказал, состояла в том, чтобы доказать на примере достижений современной науки, что все, якобы развенчивающее существование Бога – это просто придумки. Он камня на камне не оставил от эволюционной теории. Слова этого ученого меня очень заинтересовали. Можно сказать, что с этого времени у меня появился интерес к Церкви. Но спросить отца о том, крещен я или нет, не решился, так как не хотел его расстроить. А после его смерти спросить об этом было уже некого.

В 1991 году мы с женой крестились, а еще через 2-3 недели крестили троих своих детей. Когда дети выросли, создали свои семьи, я настоял на том, чтобы и моя невестка, и зять приняли крещение. Однако, до начала двухтысячных годов я оставался невоцерковленным человеком. Считаю, что я был необычайно туп: несмотря на то, что уже был крещен, в начале девяностых годов окончил эзотерическую школу – я дипломированный экстрасенс. Даже некоторое время практиковал в поликлинике Академии наук, и это у меня довольно успешно получалось. Я удовлетворил свою гордыню, но потом целительство стало меня тяготить, угнетать, и я от него отошел. Уже к середине девяностых я этим однозначно не занимался.

Девяностые годы прошли в тяжелой борьбе за выживание. Кончилось это тем, что в 1998-м году я потерпел полное финансовое фиаско. У меня было много договоров, которые в скором времени должны были быть подписаны, но в августе 98-го случился экономический кризис, и все рухнуло. Следующие два года ушли на осмысление всего случившегося, на поиски возможностей зарабатывания денег. В это время как раз и произошло обращение к Церкви – наверное, именно потому, что я отвлекся от прежней интенсивной материальной гонки.

В 2001-м году я поехал в Оптину пустынь. Одна из причин, побудивших меня к этой поездке – желание покаяться там в своей экстрасенсорной практике. Иеромонах, который принимал исповедь, очень серьезно ко мне отнесся. Правда, он почему-то подумал, что я просто решил рассказать о грехе на исповеди, но при этом собираюсь практиковать и дальше. От такого ненастоящего покаяния он даже заплакал. Когда я ему объяснил, что порвал с этим давно, он очень обрадовался.

Не могу сказать, что, воцерковившись, я вел праведный образ жизни, было всякое. Но Господь не отринул меня, дал возможность быть в храме.

Ученью возраст не помеха

В Оптиной пустыни я мечтал повстречаться с отцом Илием (Ноздриным). Чудо случилось, я встретился с ним и, кроме всего прочего, попытался благословиться на обучение на ускоренных курсах для преподавателей воскресных школ. Но отец Илий неожиданно мне сказал: «Зачем тебе это? Получай настоящее образование».

Когда вернулся домой, оказалось, что у нас открыли кафедру теологии в РГППУ. И уже через месяц я сдавал вступительные испытания. Это было в 2001 году, мне тогда уже исполнилось 52 года. Несмотря на то, что учиться мне было очень тяжело, я полностью подчинился воле о. Илия и окончил весь курс обучения, правда, не успел защититься из-за неожиданного ухудшения здоровья.

Вообще, образование помогает развивать интеллект. Мне жалко тех людей, которые не хотят учиться, а покупают диплом, – жаль, потому что они свой мозг лишают интеллектуальной гимнастики. А его надо развивать: либо читать, либо заниматься какой-то социальной практикой.

Классический пример, как образование еще и помогает вере – история о том, как в XIX веке несколько знаменитых богословов из одного католического ордена решили развенчать Православие. Они потратили много времени на его изучение, а в результате ушли из католицизма и стали православными.

Как-то протоиерей Димитрий Смирнов сказал, что православное образование нужно для того, чтобы на трудные вопросы отвечать догматически правильно, а не выдумывать какую-нибудь отсебятину. Пример такой отсебятины приводит А.И. Осипов. К священнику подошла прихожанка с жалобой на то, что палец гниет, и ничего не помогает. А он ей в ответ: «А ты подкарауль, когда панихида будет, и к покойнику пальчик свой приложи». Ну, что тут скажешь?

Послушание – беседовать с людьми

К концу первого года обучения мне стало как-то неловко оттого, что я учусь на деньги епархии, но для епархии ничего не делаю. Я пришел к владыке Викентию, чтобы благословиться на служение в каком-нибудь храме. Он серьезно отнесся к такому моему пожеланию. В это время у Архиерея как раз был о. Владимир Поммер, и Владыка сразу меня благословил на служение в храме Всех Святых.

В какой-то момент мне пришлось сделать серьезный выбор. В то время я перебивался случайными заработками, и вдруг мне предложили серьезную работу с большим окладом, со служебным автомобилем и т.д. Если бы я тогда согласился, это сразу поставило бы крест на служении в Церкви, так как работать пришлось бы по 10-12 часов в сутки. Я собрал семейный совет – двух старших детей и жену, чтобы решить, что делать. Сказал, что есть возможность зарабатывать деньги, но от Церкви я себя оторвать уже не могу. Старший сын меня очень поддержал: «Папа, ты даже не думай!», – и жена тоже мужественно приняла мое решение. Семья меня благословила, и в 2002-м году я приступил к служению в храме Всех Святых.

Я служил пономарем, помогал священнику. Какое-то время мне доверяли вести огласительные беседы перед крещением. Кроме того, проводил беседы в различных военных образовательных учреждениях. Беседы эти носили ознакомительный характер, фактически получалось то же самое оглашение.

Как-то пришлось проводить беседу в пожарно-техническом училище (Уральский институт государственной противопожарной службы МЧС России). Когда я увидел, какое огромное количество народа собралось в зале, то подумал, что у меня будет сердечный приступ. Но мысленно помолился Богу и успокоил себя тем, что выполняю послушание. Мне потом сказали, что на той встрече было 300-400 человек.

Несколько лет я ходил для бесед в армейские части. Поначалу у меня возникали серьезные споры с мусульманами, и я не знал, что с этим делать. Но как-то Господь надоумил меня: все очень просто. Я пришел и сказал: «Ребята, я буду вам рассказывать о Православии и об истории Православия. Говорить, чье вероисповедание лучше, ваше или мое, я не буду. Но вы живете в России, где Православию тысяча лет. Ну, голубчики, вы же в школе учились? Вы там химию, физику, астрономию изучали, но, может быть, кроме арифметики, вам ничего не пригодилось. Но вы хотели получить образование, и вы его получили. И здесь точно так же – вы будете хоть что-то знать о Православии». С армией сперва было очень трудно. Но однажды меня осенило: ведь это же наши дети! Если мы их не будем учить, не будем отвечать на их, порой очень неприятные, вопросы, какими же они будут защитниками?

В свободное от служб и послушаний время иногда приходилось просто разговаривать с людьми, приходящими в храм. Священникам часто бывает совсем некогда, а я постоянно находился в храме, и люди начинали мне что-то рассказывать, о чем-то спрашивать.

Много разных людей приходило. Интересно, что мужчины бывали более смиренными, чем женщины. Однажды пришла женщина и начала объяснять мне, какие мы поганцы, насколько мы не умеем вести себя, насколько мы не уважаем женщин, при этом постоянно апеллировала к Священному Писанию. На вопрос, крещеная ли она и есть ли у нее крестик, она ответила, что крест на шее ей не нужен, потому что Бог у нее в душе. Пришлось поздравить ее с тем, что она находится уже на другом уровне: «Вы уже в раю, а я, грешник, на земле стою». Ни один святой не позволял себе сказать, что Господь у него в душе. Это распространенное явление, когда люди кое-что знают и считают, что знают о Церкви все.

Я не считаю, что как-то особо благочестив – я и груб бываю, и по характеру своему вспыльчив, и даже в храме иногда взрываюсь. Иногда бы лучше промолчать, в тени постоять, не вылезать на передний план… Но по опыту катехизаторской работы я понял, что, когда дело касается спасения души, не до скромности. И если какое-то поганство в храме происходит, то надо называть вещи своими именами.

Любить и смиряться

Многие люди, которые, как им кажется, идут в Церковь, не знают двух простых вещей – что в Церкви надо любить и надо смиряться.

Как-то раз один молодой парень рассказал мне такую историю. У него трудная ситуация: он был единственным верующим в семье, и вся семья воспринимала его веру в штыки. Как-то после трудового дня – он работал на заводе – пришел в храм на вечернюю службу и, видимо, задремал. И вдруг – искры из глаз и боль в голове. Поворачивается – а сзади стоит ехидная маленькая бабушка с клюкой наперевес.

Это, безусловно, недопустимо – такая агрессия. Господь нам точно этого не заповедовал. Будучи распят на кресте, Он не пригрозил, что вернется через три дня и накажет обидчиков, Он плакал и обращался к Отцу с просьбой простить этих, которые не понимают, что творят. Он нам говорит: «Возлюби ближнего как самого себя». Но, видимо, мы вообще плохо понимаем, что значит любить, и часто путаем свои физические приверженности с любовью. Мы говорим: «Я люблю котлеты, люблю пирожки с капустой». Из этой же области выражение «заниматься любовью». Но это не любовь.

Все начинается с семьи. Есть в семье любовь – значит, и дети, скорее всего, будут наполнены любовью. Если папа с мамой не отговаривают сына от службы в армии, придумывая всевозможные причины, то, наверное, у него будет понятие о любви к Родине, к Отчизне, и у общества не будет переживаний о том, кто же будет нас в свое время защищать.

Если мы, взрослые, детей своих не воспитываем, то нечего потом жаловаться, что эти дети ведут себя, мягко говоря, не очень достойным образом. Несколько лет назад я встретился с таким кошмарным случаем. Вечером в храм пришли пожилые муж и жена, и женщина, всхлипывая, рассказала мне, что сыночек выгнал их из дома. Но ведь просто посочувствовать человеку мало, надо еще попытаться понять, почему такое несчастье произошло. В процессе разговора выяснилось, что воспитанием сына заниматься было некогда. Мама была активным общественным деятелем, папа – каким-то начальником. Но ведь то, что вы общественный деятель или начальник, не значит, что перед Богом вы будете отвечать только за это. Господь нас создал и дал нам возможность быть родителями именно для того, чтобы мы после себя оставили достойных людей, а не каких-то иуд, дураков, пьяниц, наркоманов.

Что касается любви к ближнему, в моей жизни в храме есть очень постыдный случай. Однажды была вечерняя служба, пришел человек нерусской национальности, насколько я помню, он был армянин. Он сказал, что ему просто необходимо пообщаться со священником. Но у священников просто не было возможности к нему подойти. Я сказал ему об этом и попросил придти завтра. И он обратился ко мне: «А ты можешь со мной поговорить?». Он согласился ждать меня, пока кончится служба.

И вот, когда мы с ним стали разговаривать, выяснилось, что этому молодому еще человеку (ему было около 40 лет) накануне этого его прихода в храм поставили окончательный диагноз – онкологическое заболевание в последней стадии. Жить ему осталось считанные месяцы. Я просто его слушал, а он со слезами высказывал все, что хотел. Затем он сказал, что рад, что пришлось задержаться в храме, что он успокоился. И в конце нашего разговора он мне предложил деньги, по тем временам достаточно большую сумму. Я от этих денег наотрез отказался, а мужчина заплакал и ушел.

Батюшка мне потом сказал: «Он не знал, как тебя отблагодарить, и хотел выразить свою благодарность хотя бы так. Ты все сделал правильно, но под конец своим гордым поведением, демонстрацией своей праведности ни за что человека обидел». Мы очень часто даже не задумываемся о том, что кого-то обидели, что кому-то из-за нас стало плохо. Вот это очень печально.

Счастливый человек

Все-таки годы, проведенные в храме, были для меня самым счастливым временем. Отпуск я, как правило, проводил в паломнических поездках – Господь был благосклонен ко мне. Мы с женой объехали много святых мест. Были и у Иова Почаевского в Лавре, и у праведного Иоанна Кронштадтского. Пять лет назад Господь сподобил нас побывать даже в Иерусалиме у Гроба Господня. Я благодарен Господу и за то, что Он мне позволил подняться на Синай. Сил уже не было, но Господу было угодно, и два ангелочка – две женщины – меня туда буквально затащили и потом стащили обратно.

Случилось даже побывать на Кипре. Туда мы с женой поехали частным порядком, дней на 10-12, и поначалу было необычайно скучно. Но после посещения Киккского монастыря и случившихся там встреч последние 4-5 дней нашего пребывания на Кипре превратились в сплошное паломничество.

В духовном плане я считаю себя счастливым человеком. Я чувствую, что Господь постоянно присутствует в моей жизни. Многие люди стремятся во что бы то ни стало найти духовного отца, духовника. У меня никогда не было духовника, но всегда были наставники. А наставником является, собственно, любой человек, который тебя учит. Это может быть и твой знакомый, и святой, книгу которого ты читаешь. Мне с наставниками повезло.

В самом начале моего вхождения в Церковь один мой друг дал мне замечательный совет: «Павел, купи себе труды святителя Игнатия (Брянчанинова)». Вот, кстати, и Алексей Ильич Осипов всегда говорит: «Читайте труды Брянчанинова, это лучше всякой хрестоматии. Если вы не верите, возьмите любой его том и посмотрите, на кого он ссылается». То есть, прочитав святителя Игнатия (Брянчанинова), вы будете знакомы с очень многими святыми отцами.

Иногда бывает так, что нет возможности серьезного духовного общения, нет возможности получить духовный совет. Так, несколько лет назад в семье моей дочери случилось несчастье, и батюшка, которого я донимал своими вопросами по этому поводу, мне честно сказал: «А что ты у меня спрашиваешь, Пал Палыч? Я еще молодой священник, и не знаю, что тебе ответить. Задай вопрос Богу». Помолитесь, как следует, Господу – вам обязательно придет ответ.

Под сенью Церкви

Мне довольно легко служилось в храме, но четыре года назад приключилась беда – сердце начало давать сбои. При тщательном исследовании оказалось, что у меня всю жизнь был порок сердца. Но врач меня успокоил, сказав, что с таким пороком сердца некоторые люди умудряются становиться даже чемпионами мира.

Однако, специфика такова, что после 50-ти лет неизбежно начинается какая-нибудь патология. И вот четыре года назад мне сделали операцию, в результате которой поставили искусственный аортальный клапан. Нашлись добрые люди, которые помогли собрать нужную сумму. На все лечение ушло порядка семи-восьми тысяч долларов, трудно это даже подсчитать и представить.

Операция мне далась, в общем-то, легко, потому что я был под сенью Церкви. Я думаю, что Богородица спасла меня. Через несколько дней после операции на меня было очень страшное духовное нападение. Я нос к носу столкнулся с нашим врагом. Я его не видел, между нами как будто висела какая-то кисея. Я слышал его хрипение, рокот, хрюканье, стук копыт, мне казалось, что я даже вижу какие-то его зверские очертания. Но в какой-то момент я вспомнил, и начал молиться Богородице, и все растаяло, исчезло. По прошествии определенного времени, когда мы с женой первый раз после операции пришли в храм и когда все наши бабушки кинулись ко мне, я понял, что такое была эта кисея. Эта была молитва наших дорогих прихожан. Я думаю, что они очень большую роль сыграли в моем спасении.

К сожалению, до конца я так и не восстановился, хотя врачи это обещали. Я верил, что вернусь работать в Церковь, но по физическому состоянию это было весьма затруднительно. В первое время после операции я еще принимал участие в службе, но сейчас уже не рискую, так как у меня возникли проблемы с устойчивостью. Когда я нахожусь на клиросе, то, конечно, стараюсь помочь пономарям, вынести аналой, например, но не более. Потому что как-то раз в алтаре я даже упал – к счастью, к престолу не прикоснулся. Не хочу, чтобы подобное повторялось.

До сих пор многие сожалеют, что я теперь не могу быть в храме. Я тоже очень жалею. Но, может быть, так Господь меня от чего-то сохранил – а, может, и людей от меня, потому что не все меня вспоминают добрым словом.

Господь, жалея нас, посылает нам физические испытания. Раз Господь так судил, значит, эта болезнь мне нужна, как я могу от нее отказываться. Некоторые знакомые у меня спрашивают, почему Господь не дает того, чего они долго просят в молитве. Святые отцы отвечают так: «Значит, не то просите». Если у меня ребенок попросит остро заточенный нож, разве я ему дам?

Я на личном опыте убеждаюсь в том, что Господь не забывает меня, поэтому дает физические испытания. Очень надеюсь справиться с этим послушанием.

Евгений и Наталия Алабушевы

•13 •апреля• 2012•