Идите в храмы!

Сегодня в гостях у ПВ сестра милосердия Елена Леонидовна Поморцева — скромный и добросердечный человек, с которым мы давно хотели познакомить наших читателей.

— Лена, можно я буду к тебе так просто обращаться, потому что мы давно ходим в наш храм, давно знаем друг друга? Расскажи, пожалуйста, как ты пришла к Богу и в храм святого целителя Пантелеимона. Твой путь к Богу был тернистым или спокойным, постепенным?

Елена Леонидовна Поморцева— В юности я прочитала у русского философа Н. Бердяева, что он «никогда не чувствовал своего происхождения от отца или матери», — и возрадовалось сердце, обретя подтверждение. Бога я ощущала с детства, это был Вечный Свет впереди, дающий надежду на выход из бездны. Меня не крестили ни в младенчестве, ни в детстве. Поэтому сначала моей душе открывался ад окружающего безбожного советского мира. Дьявол и темнота окружали, были рядом, но и ведение Божие проявлялось, не было ощущения тупика, был поиск света. Впервые мысль о Боге отчетливо пронзила меня на конкурсе Елены Камбуровой в г. Железноводске (тогда мне было 7 лет).

«И звучит эта адская музыка,
Зазывает унылый смычок.
Страшный черт ухватил карапузика.
И стекает клюквенный сок...»

Эти строки потрясли и зашли в душу на многие годы. Уже в школе потом я узнала, что это Александр Блок. Так совпало, что в это же время здесь, на Кавказе (тут было свободней и показывали фильмы, которые в России были недопустимы) посмотрела французский фильм про монастырь, но слова оттуда, одна французская пословица: «Если Господь Бог закрывает дверь, Он обязательно где-нибудь открывает окно», — влились в душу как утешение на всю жизнь, как спасительная нить.

Еще один фильм, запавший тогда в душу (даже название его помню: «Доктор Франсуаза Гайян»): про женщину-врача, по-моему, хирурга, которая внезапно узнает, что она больна раком, про хосписы. Этот фильм жил во мне все эти годы, — так Промысел Божий открывается по ярким вспышкам существенных моментов жизни.

Помню в 9 лет (после фильма про то, как женщину укусила змея, и она умерла, посмотренного на ночь) я впервые осознала смерть, что она есть. Это открылось как абсолютный ужас (вера тогда была лишь в зачатии), я плакала несколько ночей. Потом спросила у мамы: «А если человек умирает, неужели все кончается, и больше ничего не будет?» Мама ответила: «Да. Человека зарывают в землю, и на этом для него кончается все». Тогда я очень долго думала об этом, было безнадежно и страшно, но постепенно возникало сомнение, что так быть не должно. Возникали думы о смысле жизни. Ведь если так, то все бессмысленно: все отношения, вся красота мира. Тогда у меня сложились такие строки стихотворения-воспоминания:

Страх

Ребенку страшно одному в квартире,
Ребенку кажется, что смотрят в спину,
Ребенку видятся прозрачные лица,
И некуда, некуда, некуда скрыться...

Помню, однажды в детстве завела меня бабушка в храм (видимо, в ИоанноПредтеченский, потому что тогда он один действовал), и воспоминание об этом жило, как сказка, как невиданный мною небывалый мир, ни на что не похожий: черное пространство, и в нем ярко горит целое море свечей, дивно поют женщины в черном (монахини). Потом я забыла, где то место, где все это происходило, но происходящее помню четко. Мы постояли с бабушкой у самого порога (наверное, бабушка молилась за меня, некрещеную) и ушли. Бабушка говорила моей маме, чтобы меня окрестили, но родители мои этого не сделали.

У бабы Нины в доме хранились некоторые церковные книги, которые я однажды нашла в шкафу вместе с фотоальбомами. Книги были написаны особым шрифтом, я попыталась его разобрать, что-то получалось. Бабушка, увидев, отогнала меня от этих книг, сказав, что я пионерка, и мне это читать нельзя, строго-настрого сказала никому об этих книгах не говорить. Создалось ощущение тайны. Как-то она показала мне иконы и золотой крест, которые она прятала в укромном месте. Икона же Пресвятой Богородицы висела на кухне всегда открыто.

В детстве и в юности у меня создавалось много ситуаций, когда я могла умереть. Удивительно, что я относилась к этому спокойно, легко, и всякий раз было ощущение чуда, ибо невозможно было выбраться самой, очевидна была помощь свыше. Впервые осознанно я молилась ночью (училась тогда в 10 классе). Не знала даже «Отче наш...», своими словами просила у Бога, чтоб Он исцелил и сохранил мою маму.

У нее тогда была серия операций и у врача на хороший исход надежды было мало. Потом, когда она выжила, врач пообещал ей не более 5 лет жизни. Она же жива до сих пор, и, Слава Богу, на ногах. Так укреплялась вера. Потом появилось желание носить крест.

Я сказала бабушке: «На тебе крест, и я тоже хочу носить крест». Она сказала: «Тогда надо сначала покреститься». Я спросила: «А как это сделать?». «Иди в церковь, там тебе все расскажут».

И покрестилась я в 1991 году в храме Вознесения Господня. Таинство совершил о. Александр, уже немолодой батюшка. Креститься пошла, когда решила родить сына. Тогда появился страх: а вдруг я умру от родов, и как же предстану пред Богом некрещеной? Шла в радостном настроении, но вдруг уже в нескольких метрах от храма, сзади набросился на меня парень, больно схватил за волосы. Я закричала и стала поворачивать к нему лицо: лицо его было сатанински страшным, я никогда не видела такого страшного человека. Я заорала еще громче, — и он побежал прочь. Вокруг были люди, меня всегда поражало невмешательство людей. Настроение было испорчено, возникло искушение: пойти в другой раз, и грустная мысль: «Неужели я такая грешная, что меня Господь даже в храм не пускает»? Такая подмена понятий, сейчас понимаю, что не пускает в храм сатана. Но все же пересилила это искушение и пошла. Про суть Крещения я ничего не знала, огласительные беседы тогда не проводились, просто хотела быть с Богом, под Его защитой.

Пришла с накрашенными губами, а батюшка строго сказал: «Помаду сотрите». Это уже во время таинства. По-моему, сразу же после Крещения, в тот же день я причастилась. Таинство Причастия мне очень понравилось. И ушла в полной уверенности, что я теперь с Богом, и Господь со мной. О том, что надо ходить на службы, исповедоваться и причащаться регулярно, никто тогда не объяснил. Приходила в храм молиться, чтоб Господь помог в родах, и чтоб родился именно сын.

В юности Бог всегда присутствовал в стихах и прозе. Вот несколько отрывочков:

Падает, падает снег.
Из открытых ладоней Бога.
Сыплет на сон планет, на излучины лет, —
Не видна дорога...

* * *

Осмелев, я дрожащей рукою
Набираю счастливый твой номер,
Говорю тебе: «Здравствуй, милый,
Я звоню из другого мира...» —
Через времени грань и пространства
олос мой долетел в твое Царство,
В Царство сказок, детей и любовей.
В Храм Души твоей, в Церковь Боли...

* * *

Ветка стучится... Дым...
Скоро родится сын...
Будет счастье и свет...
Господи, сколько лет
Он будет ходить по Земле,
Как в сказке, в волшебном сне,
Увидит он море и брег,
Упавшего солнца снег.
Увидит поля, траву,
Тоскующую луну,
Пленительных звезд печаль
И эха призывного даль...
Больничная койка и дым
Минуют... Родится сын
Для битв и новых побед,
И жизнь его будет свет.

О пути к Богу и к церкви я могу писать почти бесконечно, ибо это все моя жизнь. Долго не понимала, зачем надо ходить в церковь, ведь можно молиться, просить у Бога прощения дома. Потом, путем скорбей и радостей, благодаря добрым людям, подталкивавшим меня на дорогу в храм, пришла на исповедь. Мой друг Алексей Ратушный пел под гитару, потом, пред главными словами, оборвал пение и игру, и подчеркнул: «Лена, это я тебе пою!», и дальше:

Покайся... И каждый, кто жил в покаяньи святом и смиреньи, Тот станет однажды в итоге бессмертным лучом, На Млечном пути обернется за звездной сиренью А грешный предстанет пред страшным своим палачом. Покайся, срывая былого вериги! Покайся! Наступят последние дни! В огне не горят рукописные книги, Ведь в пламени душ возникали они!...

Заходила ставить свечи в храм Вознесения, в храм Всех святых. Немного стояла на службе и уходила. Появление в моей жизни храма целителя Пантелеимона и отца Евгения — духовника моего, расцениваю как Великую Милость Божию. Когда стояла в храме на первых службах, пронзила мысль, что если я побуду на трех службах, то пройдет у меня одна болезнь. Я побыла только на одной службе, а прошло сразу две болезни!

КириллВ первый год воцерковления Господь являл мне много чудес, видимо, укрепляя веру. Очень жалею о том, что, наверное, полжизни (33 года) прожила без церкви, без Таинств. Это великая потеря, невосполнимая утрата. Горько от этого! Люди — детишки, молодежь, старики — идите в храмы, не обращайте внимания на грубость, увы, проявляемую к новоначальным церковными людьми в некоторых храмах. Преступайте это, поймите, что это не есть Бог, а уловки дьявола! Люди! Братья и сестры! Не лишайте себя присутствия Божия. Благодати. Это возможно только в Церкви! Спаси Господи духовенство, служителей и прихожан нашего дивного храма!

— А как твой сын Кирилл пришел к вере?

— История такая. Кирилл в два года заболел астмой, и мы с ним подолгу лежали в больнице и часто вызывали неотложку. Приходилось ему принимать сильные препараты. Вообще лечение астмы строится на усилении доз принимаемых лекарств, а это в конечном счете приводит к инвалидности. Мне врачи, еще когда Кирилл был маленьким, предлагали оформить ему инвалидность. Говорили: «Тебе деньги лишние, что ли?» Но я от этого отказалась, хотя церковными людьми мы с ним тогда еще не были. Но видимо какая-то внутренняя вера все же была, и она мне подсказала, что такой путь неверный, что надо жить по-другому. Молилась я за сына как умела, своими словами, потому что молитв, составленных святыми отцами, тогда не знала.

В храм целителя Пантелеимона мы попали просто. В то время мы создавали свою школу под православным крылом, и увидали в трамвае объявление о том, что в храме будут рады любым предложениям по вопросу детей и юношества. Кириллу тогда было семь лет, он находился под моим присмотром, и в храм мы пошли с ним вместе. В храме мы познакомились с о. Евгением. День тогда был дивный, солнечный, храм нас поразил своим видом. Раньше мы заходили в храм, только чтобы поставить свечки, помолиться и немного постоять на службе. Не было такого, чтобы захотелось еще и еще раз в храм возвратиться, а в этом храме мы остановились.

Когда и я, и Кирилл стали регулярно исповедаться и причащаться, то забыли не только о том, что такое астматические приступы, но и сильный кашель. Кирилла сначала влекли свечи, они его с самого детства зачаровывали, и его пребывание в храме началось с ухаживания за подсвечниками. Ему тогда было семь лет. В алтарь его батюшка тоже звал, но Кирилл отказывался.

— А почему? По скромности?

— Я не знаю, а батюшка считает, что по смирению, по осознанию своего недостоинства. С тех пор, как Кирилл стал служить в алтаре, он даже ни разу не кашлянул. Таким образом, исключительно с Божией помощью, Кирилл исцелился.

— Лена, я знаю, что Кирилл учился в Православной гимназии. Ты, как преподаватель по профессии и как верующий человек, осознанно сделала этот выбор или так получилось случайно?

— Конечно, это был вполне сознательный шаг. Мы очень долго искали школу, где бы Кириллу учиться. А в Православной гимназии директором был о. Евгений Пестерев, с которым я училась в университете на одном курсе. Я ему позвонила, и он Кирилла взял в гимназию.

— А обучение в православной гимназии чем-то отличается от обучения в простой школе?

— Сама атмосфера в школе добрая, хорошая, и дети там не задерганные. Но я бы не сказала, что в гимназии дается какое-то суперобразование, и я считаю, что доля православия в православной гимназии все-таки мала. Хотя каждый учебный день начинается с молебна, 15 минут, и в каждом классе есть спецпредмет по православию.

— Это ведь уже немало.

— Это — немало, но все же мало.

— Лена, а как получилось, что ты работу преподавателя сменила на работу сестры милосердия? И больница травматологическая, и палата пост-реанимационная... Это все непросто. Тебе этот выбор сделать было легко или тяжело?

— Это все получилось закономерно. Наша школа существовала 12 лет, а потом у нас отобрали помещение. В обычной школе работать я не смогла бы по принципиальным соображениям, так как считаю, что обычная школа детей только калечит, там детей подавляют. Это ничего хорошего принести не может. Таким образом, работать мне было негде. Последние два года я в филармонии мыла полы. Это мне давало только сильную физическую усталость, и никакой радости душе. Работая в филармонии, я пришла в храм. В голове крутилась мысль о своем дальнейшем трудоустройстве, а тут батюшка на службе сказал о сестричестве.

Меня потрясла его фраза о том, что многие люди в больнице умирают только потому, что за ними некому ухаживать, они просто сгнивают от пролежней. Мне так хотелось хоть чем-то помочь, и я пошла работать в больницу. Я благодарна Господу за то, что он привел меня в этот храм, к этим людям, к этим батюшкам.

— Я сегодня пересматривала фотографии, где снимали тебя в больнице. У меня было такое ощущение, как будто я сама там присутствовала. Мне было не по себе. Я бы работать там не смогла. Видеть такую немощь, боль, смерть человеческую...

— Когда я первый раз пришла в эту палату, просто мне старшая медсестра дверь приоткрыла, я испугалась. Там лежало пять голых мужчин, которые тряслись в лихорадке, в каких-то эпилептических приступах. Я была в ужасе. Пристроилась к сестрам на посту в коридоре, а они меня в эту палату отправляют: «Ваше место там, а с нами делать нечего». Я просила их что-то мне показать, а они говорят: «На месте научишься». Тогда в палате работала Анна Султановна. Она мне сказала: «Ты все с молитвой делай, а иначе ты здесь работать не сможешь». У нас благословение каждый день читать канон за болящего.

— Ты больным больше помогаешь физически или молитвенно? Или одновременно: одно другому не мешает?

— Громко будет сказать, что помогаю равномерно, все же больше физической работы. Стараюсь читать Иисусову молитву, но иногда забываю про нее. Очень сильно помогает святая вода. У нас часто бывают случаи, когда врач говорит медсестрам, что человек жить не будет, а мно-гие выживали. По медицинским показаниям у них были травмы, несовместимые с жизнью. Исповедаться и причащаться в нашей палате больные не могут, так как у многих тяжелые травмы головы, но батюшка совершает над больными таинство соборования, помазывает их елеем.

— Лена, ты все время сталкиваешься с тем, как Господь помогает больным и выживать, и выздоравливать. Это бывает часто? В обыденной жизни мы не всегда внимательны к себе и порой не замечаем присутствие Божие в нашей жизни.

— В первые годы работы я это видела часто, а сейчас, видимо, по моим грехам Господь мне не всегда это показывает. У меня есть журнал с записями таких случаев. Это просто потрясающе. Человек мог сразу после молитвы прийти в себя. До молитвы он лежал пластом и не шевелился, а после молитвы начинали действовать и руки, и ноги. Некоторые свешивали с кровати ноги, некоторые вообще садились. Это было, как чудо. Мне кажется, сейчас этого стало происходит меньше, больные выздоравливают медленнее.

— А может, ты просто уже привыкла к таким чудесам и меньше их замечаешь? А много за время твоей работы больных умерло?

— Конечно, больные умирали. Боюсь назвать цифру, но может быть за шесть лет это было человек 30. В основном, люди выживают.

— Наш традиционный вопрос: что бы ты пожелала прихожанам нашего храма и особенно тем женщинам, которые могли бы, но по каким-то причинам не решаются пойти в больницу помогать страждущим, нести им слово Божие по мере своих сил.

— Помощь в больницах очень нужна. Сейчас планируется в 25-ой больнице организовать такую же постреанимационную палату с постоянным сестринским постом. Очень много людей одиноких, которые нуждаются в помощи; людей, которые оказались в России по какой-то причине и попавших в беду. Независимо от того, православные они или нет. Сейчас у нас в палате лежит узбек Турсун, которого избили, и он потерял память. Мне уже второй раз про него сон снится, что нашлись его родственники. Но если у него ктото найдется, это тоже будет чудо, потому что он все забыл. Помнит только, что у него есть жена и двое детей, а имен их не может вспомнить.

Ему сделали операцию на мозге, а память может и не восстановиться. И что с ним будет? Конечно, ему нужен уход, куда-то его надо будет устроить. А прихожанам нашего храма желаю так и оставаться прихожанами нашего храма, приводить в наш храм новых и новых людей. Желаю всем радости и благодати Божией, и всегда быть с Богом.

— Спаси Господи, Лена, за разговор, Божией тебе помощи в служении людям.

P. S. Сегодня Кирилл учится на втором курсе теологического факультета РГППУ.

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.