О радости Пасхи и доброте. Интервью с Митрополитом Кириллом

Интервью с Митрополитом Екатеринбургским и Верхотурским Кириллом

– Владыка, что для Вас – Пасха?

– Пасха для меня немыслима без Страстной Седмицы. Как и для всякого верующего человека, который при церкви воспитывался. Невозможно просто так, наскоком войти в Пасху, не осознав, не прожив Страстную Седмицу. Всегда стараюсь быть на всех службах Страстной Седмицы – для меня они очень трогательны. Службы Великой Пятницы, Великой Субботы… Жизнь вокруг останавливается, ты сам останавливаешься и сосредотачиваешься на том, что Христос во гробе, что Он страдает ради тебя, что Он дает тебе возможность спасения – и понимаешь, как ты себя ведешь по отношению к Тому, Кто проливает за тебя кровь и спасает тебя. А само Светлое Христово Воскресение, пасхальный крестный ход – это тишина. А затем начинается иная жизнь, душа раскрывается, и начинаешь ощущать, что вся твоя суета так мало значит для того, чтобы быть рядом с Богом.

– Владыка, может быть, Вы тоже замечали, что пасхальное приветствие, которое поначалу, сразу после Пасхи, звучит часто, к концу пасхальных недель мы произносим все реже и реже. И при встрече друг с другом уже просто говорим: «Здравствуйте». Как Вы считаете, почему так происходит?

– От нашего несовершенства. Невозможно преподобного Серафима Саровского упрекнуть в лукавстве или в ханжестве. Этот человек круглый год говорил: «Христос Воскресе, радость моя!», всех встречал этим приветствием – это состояние души. Пасха, Светлая Седмица тебя к этому приводят и как бы обязывают приветствовать других так. Но при этом твоя жизнь постоянно уводит тебя какими-то задворками в сторону от этого. И ты теряешь то пасхальное ощущение, которое получил в первое мгновение праздника Пасхи. Может быть, поэтому.

– Как быть, чтобы было иначе?

– Так надо жить по-христиански! Я недавно в книге Владимира Легойды встретил очень меткую фразу: «Они, конечно, православные, но христиане ли они?» Мы настолько сосредоточены на ненависти, на сопротивлении внешнему миру – не своим грехам и страстям, а внешним проявлениям, которые бывают от других людей – что забываем о том, что христианство есть прощение и любовь. Мы не слишком себя затачиваем именно на это, и постоянно стремимся что-то кому-то в жизни доказать. А никому ничего доказывать не надо. Надо просто жить, стремиться жить по Христовым заповедям.

Жизнь закончится не тогда, когда всем дадут электронные паспорта и поставят на лоб и на руку печати, а когда мы перестанем жить по-христиански. Все остальное будет лишь следствием этого. Христианин не сможет это воспринять.

А, поскольку мы часто живем не по-христиански, то есть, не любим Христа в нашей повседневной жизни, не тянемся к Нему душой своей – вот в этом наши проблемы, проблема нашего времени. Поэтому надо быть проще, стремиться к тому, чтобы попытаться вникнуть в суть Христианства, которое принес нам Сын Божий.

– Жить по-христиански. Что это означает практически?

– Практически это значит… Я помню церковных бабушек – они никогда не были злыми. Мое поколение это помнит. А наши дети знают злых церковных бабушек. Те, кто был воспитан раньше в Церкви – они не были носителями злобы. Их настолько прессовала окружающая жизнь, что они ценили как дело огромной важности свою христианскую общность.

Они любили друг друга, они заботились друг о друге. Без всяких отделов социального служения они навещали, поддерживали, носили лекарства, покупали продукты, помогали копать картошку... Это было состояние их души. В каком-то смысле то, что у нас есть эти отделы, говорит о том, что нам нужен некий внешний механизм, чтобы делать нормальные для христианина дела. А это должно быть естественно.

Стоит, может быть, свое сердце стремиться сделать проще и добрее, и добрее смотреть на людей. И не обвинять во всем друг друга, а стремиться самому быть достойным.

– Мы порой свою жесткость и сложность оправдываем тем, что вокруг – враждебный нам мир. Но вот Вы сейчас сказали про церковных бабушек того времени – а ведь это было время гонений, мир добрее не был…

– Он был гораздо жестче. Они были изгоями в обществе. Не только бабушки – вообще верующие люди. Но, поскольку они выстрадали свою веру, она не была для них чем-то отвлеченным, она была сутью их жизни.

Возьмем ситуацию со строительством храмов. Там, где храм строится не благодетелями, а желанием и усилиями людей – там создается община. А если храм «подарили» – там до общины еще нужно дотянуть. И такой храм воспринимается как данность: нам кто-то должен. Это, кстати, не только храмов касается, а жизни вообще. Все нам должны. А ты что должен? Спроси себя.

Поэтому, я думаю, надо вернуть в нашу церковную жизнь понятие доброты и христианского миролюбия. Это – для начала. А потом уже заниматься высокодуховным самосовершенствованием.

– Владыка, что бы Вы пожелали нашим читателям в дни Светлого Христова Воскресения?

– Чтобы мы с такой же радостью, с какой нам будут говорить: «Христос воскресе!», отвечали бы: «Воистину воскресе!». Чтобы во всех наших действиях, словах, поступках было как можно больше искренности и настоящих человеческих христианских чувств.

Беседовала Светлана Ладина

•13 •апреля• 2012•