Иконопись: школа длиною в жизнь

С чего начинается школа? С учеников и их желания учиться, с учебников, парт и мела? А может быть, школа начинается с учителей, директора и завхоза? Конечно, без этого школа невозможна, но, скорее всего, начинается она с идеи. Тем более, если речь идет о какой-нибудь необычной школе. Именно о такой необычной школе, которая действует при Храме-на-Крови, мы расскажем в этой статье.

Школа Церковно-прикладного искусства и иконописи во имя святого преподобного Андрея Рублева – эта идея должна не просто реализоваться, она должна быть «выношена и рождена». А, следовательно, должен быть человек, который эту идею воспримет, выносит, родит и не оставит ее своей родительской заботой. Поэтому мы хотим рассказать не только о школе, но и о ее «родительнице» и руководителе – Екатерине Ивановне Недзельской.

Екатерина Ивановна Недзельская – педагог и художник во втором поколении – признается, что в юности и не думала, что будет заниматься с детьми. Выпускница художественного училища им. И. Д. Шадра мечтала стать настоящей художницей, хотя еще и не определилась, что ей ближе: реализм или экспрессионизм.

Идя к реализации своей мечты, она отправилась покорять Ленинградское училище им. Мухиной, но не поступила, и работала в трамвайно-троллейбусном управлении в надежде поступить на следующий год.

Однако эта карьера не сложилась. Зато сложилась другая, интереснейшая и реальная жизнь.

– После того, как я вышла замуж и родила сына, мне предложили работу преподавателя в свердловском культпросветучилище, а затем и еще в нескольких художественных школах города.

Именно во время занятий в художественных студиях я впервые почувствовала вкус к преподавательской деятельности: мне хотелось работать с детьми и учить их открывать в мире красоту, видеть ее и пытаться передавать в своих работах, было огромное вдохновение и желание работать. Я видела горящие глаза детей, это подвигало на изобретение каких-то новых педагогических приемов, творческих заданий. С некоторыми «детьми» мы до сих пор поддерживаем отношения, радостно встречаемся, а они говорят, что работа в студии помогла им ко всему в жизни относиться творчески и никогда не унывать.

Теперь, когда я пришла к вере, мне стало понятно, что через видение красоты мира человек может прийти к Богу. Ведь когда ты видишь творение (красоту природы, самого человека), то невозможно не задаться вопросом о Создателе:

Кто создал всю эту красоту? Раньше же я, видимо, интуитивно понимала, что через созерцание и изображение видимой красоты человек научается созерцать Красоту невидимую.

В конце 80 х годов художественное образование было дополнено высшим гуманитарным: Екатерина Ивановна поступила в Уральский университет им. Горького на кафедру искусствознания.

– За пять лет учебы в университете мне открылся потрясающе огромный мир культуры, который до того был известен только частично по школе и по знакомым с детства художественным альбомам, хранящимся у нас дома. Теперь же я вдруг полюбила историю и литературу, стала много читать. В школе не было этой глубины и, как следствие, не было особого интереса к этим предметам. А здесь, можно сказать, началось настоящее становление личности.

На летней университетской практике произошло и одно из первых знакомств с Православной культурой. Одно из первых, потому что в детстве было по-настоящему первое удивительное знакомство с Православием, а точнее, с верующими людьми.

– Господь очень нежно меня вел к Себе. Духовная сторона жизни открывалась постепенно, а не «в лоб». Наша семья не была верующей. Мама, Зоя Федоровна Недзельская, преподавала марксистско-ленинскую эстетику. Я же была уверена, что существует только то, что можно пощупать, препарировать и увидеть.

Первые «намеки» на реально существующий духовный мир мне давали наши художественные альбомы: листая их, я видела Христа, Богородицу, отдых Святого Семейства по пути в Египет, сотворение мира и Тайную Вечерю, словом, работы художников разных эпох на библейские сюжеты. Для меня это были просто сюжеты и просто персонажи картин, так как я еще не знала о Евангелии (хотя мне даже приснился сон о том, что я попала на Тайную Вечерю и оказалась в окружении апостолов).

А однажды я повстречалась и с верующими людьми. Это были знакомые нашей семьи, у которых мне довелось пожить некоторое время, пока мама по путевке путешествовала на Кубу. Это были семья Оранских и семья Шишовых, из которых сегодня известны новомученик о. Иоанн Шишов, расстрелянный в селе Мироново в 1918 году и о. Михаил Оранский, погибший в ГУЛАГе. Внучка о. Иоанна училась с моей мамой в художественном училище после войны.

Эти крепкие и дружные семьи дарили тепло всем своим знакомым. После войны они помогали бедным и голодным иногородним студентам найти жилье, подкармливали их, и дружба с ними сохранялась на долгие годы.

И вот, когда мама отправилась на Кубу, то меня приняли к себе Оранские. 1964 год… а в их доме я вижу иконы с постоянно зажженной лампадой, молитвы перед едой и на сон грядущий… все это потрясло меня своей серьезностью и таинственностью. Они молились в той же комнате, где была и я, потом тушили свет, все ложились спать, а огонек лампадки оставался…

Во время обучения в университете была еще одна встреча с Православием. Произошло это на летней практике, когда мы ездили по Золотому Кольцу. Храмы, фрески, иконы, монастыри… И вдруг одна моя сокурсница заявляет, что хочет креститься, что она уже съездила в Сергиев Посад, с кем-то договорилась о совершении таинства и теперь зовет нас присоединиться! Мы туда приехали, зашли в храм, и я явно ощутила: если я сейчас дерзну креститься, то моя жизнь должна коренным образом измениться, а я пока к этим переменам не готова. Невозможно просто прийти в Церковь и начать в ней как-то жить и что-то делать, нужно быть готовой к новой жизни. Нельзя сказать, что меня эти перемены страшили, но была убежденность, что я должна это сделать осознанно и с любовью. Поэтому крещение мое тогда не состоялось.

На этой же практике была еще одна поразительная для меня встреча. В одном из храмов мы поднимались по лестнице, чтобы посмотреть фреску «Страшный Суд». Лестница также была расписана: там изображались люди в белых одеждах со светильниками, которые спешили на Суд. Самое поразительное – лица их светились радостью. И я подумала: «Как это возможно, чтобы люди бежали на Страшный Суд с радостными лицами?! Какие удивительные люди, какое поразительное стремление!

Но все эти события и впечатления детства и юности были лишь предысторией пути к Богу. В начале 90 х годов, когда и жизнь страны менялась очень быстро, начались конкретные и профессиональные, и религиозные поиски.

– Мы с мамой мечтали организовать школу дополнительного образования для детей, которая бы состояла из различных студий: художественной, танцевальной, музыкальной и даже математической. Обсуждали эту идею с разными педагогами, искали единомышленников и, конечно же, варианты для ее реализации. И в процессе общения с разными людьми (преподавателями, литераторами, художниками) я узнала об учении «Живая этика» Рерихов, затем познакомилась с йогой. На какое-то время меня эти учения увлекли, но там я не смогла найти удовлетворительного ответа на какие-то мои глубинные вопросы. Почему я не оставалась в этих учениях надолго, не могу сказать. Но вот когда я пришла в храм Всемилостивого Спаса на Елизавете, то у меня сразу возникло ощущение – «теперь я дома!». Мы обратились к о. Николаю Ладюку с просьбой крестить нас и наших детей.

После крещения ко мне пришло ощущение, что начинается другая, новая жизнь. Меня не удовлетворяло простое стояние в храме, так как в службе я ничего не понимала. Поэтому через знакомых и книги я пыталась узнать все о православной вере, о храме и службах. Одна из знакомых посоветовала пойти на длительное оглашение, которое проходило в ДК Автомобилистов (ныне Свято-Троицкий кафедральный собор).

Оглашение проводил Свято-Филаретовский институт. У нас была программа: один раз в неделю мы собирались, читали и разбирали Евангелие, изучали вопросы веры и православной духовной жизни. И один раз в месяц приезжал из Москвы катехизатор, которому мы задавали все накопившееся вопросы. Постепенно количество оглашаемых росло за счет друзей и знакомых, организовалось несколько групп, которые впоследствии приютил о. Владимир Поммер в храме Всех Святых.

После вхождения в опыт серьезной церковной жизни стало понятно, что давать детям общекультурное развитие – дело благое, но недостаточное. Чтобы воспитать личность, в образовании должна быть и широта охвата (разнообразие предметов), и глубина. Православие позволяло эту глубину дать. Трудно стать человеком, имея просто набор знаний и умений, но не зная о жизни самого главного.

– Теперь нашу школу мы увидели по-другому: христианский взгляд на мир должен был войти во все предметы, суть Православия должна была выявляться через преподавание всех предметов. И в идеале школа могла бы существовать при храме. Живее всего откликнулся на наши поиски (а с этой идеей мы приходили даже на одно из епархиальных собраний) о. Александр Ураков из храма Вознесения Господня. И занятия в нашей школе начались в храме Вознесения, на 3 этаже, прямо перед алтарем.

Воскресные школы должны были давать знания о Православии, о Боге. А художественная школа должна воспитывать верующих художников. О. Александр сокрушался, что верующих художников не хватает и что он вынужден заказывать иконы неверующим людям. И действительно у Церкви в начале 90 х годов была огромная потребность в художниках: нужно было писать иконы, делать фрески, реставрировать то, что удалось сохранить в советское время. Как это реализовать? С кем?

Хорошо было бы брать маленьких деток и постепенно вводить их в православную художественную культуру… В процессе поиска решения этих вопросов мы выяснили, что очень трудно найти сегодня верующего мастера-иконописца, который мог бы не только преподавать теорию, но и передавать опыт, то есть быть педагогом.

И, наконец, мы нашли в Свято-Филарет¬овском институте преподавателя иконописи Андрея Николаевича Акимова. Почти год мы его уговаривали приехать к нам из Москвы, и в 2007 году он впервые приехал! После первых же занятий мы поняли, что учить иконописи нужно взрослых, так как до иконы человек должен еще «дорасти» и профессионально, и духовно. Особенность детского искусства в том, что ребенок рисует и не замечает искажения, для него все в мире прекрасно и то, что он рисует, также прекрасно.

Но ведь икона пишется по определенным иконографическим канонам, а ребенок просто не замечает искажения канона. У него получается лубок, картинка, но не икона.

Сегодня иконописная мастерская в Храме-на-Крови трудится так: раз в полгода приезжает Андрей Акимов и проводит мастер-класс, и каждую неделю ученики и преподаватели собираются для выполнения текущих упражнений (растирают краски, готовят доски, делают прориси, копируют иконы или самостоятельно работают над иконой).

У каждого свой темп, свой уровень мастерства. Кстати, это целиком добровольческий проект: все, кто приходит в школу, «сбрасываются» на приобретение красок, досок, на приглашение мастера, потому что хотят заниматься иконописью. Мотивы же прихода в школу могут быть совсем разными.

– Некоторые приходят из любопытства, даже не подозревая сколь сложен и длителен процесс написания иконы. А некоторые сразу заявляют: «Мне нужно поскорее выучиться, так как я хочу на иконах зарабатывать». Таким людям приходится объяснять, что они не туда попали, что мы на иконописи не зарабатываем, что у нас нет потока, а тем более быстрого обучения. Два года люди учатся писать прориси, потом приступают к учебной работе, затем пробуют сделать самостоятельную работу на доске. И тут сроки обучения зависят не только от таланта студента, его образования и желания работать, но и от специфики иконописи.

В древней Руси иконы писали монахи, люди, уделяющие особое внимание своей духовной жизни. Не случайно великий русский иконописец Андрей Рублев прославлен в лике святых как преподобный. Сегодня (так получается) иконописи можно научиться не только в монастыре, но и в школе. Но научиться технике – не самое главное. Невозможно написать икону только руками – нужна душа. Да, и душа, очищенная от страстей, борющаяся с ними, настроенная на покаяние, имеющая опыт молитвы.

– Мы напрямую не говорим человеку, что ему необходимо пройти оглашение, участвовать в таинствах. Но постепенно до людей доходит, что это им нужно (это происходит и благодаря нашему общению, и благодаря их общению с иконой).

Человек ищет встречи с Богом, когда видит иконописеый образ. Икона – это богословие в красках, а не просто краски, техника. Поэтому в школе остаются не все: на сегодняшний день у нас 12 постоянных учеников (возраст студентов от 14 до 60 лет). Икона должна трогать сердце современного человека, а значит, иконографический канон должен быть выражен каким-то современным живописным языком. Без осознанной, серьезной церковной жизни тут не обойтись.

Некоторым студентам мы советуем сначала походить в художественную школу при храме, где бы они смогли получить начальное художественное образование, а потом уже приходить к нам. Ведь в конце обучения человек должен написать самостоятельную работу. Хотя в иконописи, как и в духовной жизни, обучение не может закончиться, совершенствоваться человек должен всю жизнь.

Иконописная школа для взрослых при Храме-на-Крови – это миссионерский проект. И Екатерина Ивановна убеждена, что начать заниматься иконописью может любой сочувствующий Православию человек. Школа призвана помочь увидеть Истину и начать идти к ней через иконопись. Ведь именно в ней может состояться первая встреча человека с Богом, с православной художественной культурой, понять, прочувствовать, увидеть глубину которой возможно только уже на пути духовной жизни.

Беседовала Ксения Кабанова

•Фоторепортаж•

•02 •июля• 2011•