Епископ Пантелеимон (Шатов): «Главное – чтобы в церкви была любовь»

Осенью минувшего года в Москве, в Храме Христа Спасителя, состоялся фестиваль православных СМИ «Вера и слово». Одна из встреч, прошедших в рамках этого интереснейшего форума, оказалась особенно актуальной именно для нашего журнала.

С епископом Пантелеимоном (Шатовым), председателем Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, екатеринбургский Фонд «Милосердие» связывают давние, теплые отношения. Многие направления деятельности Фонда родились и развиваются благодаря помощи и поддержке московской Службы милосердия, которую на протяжении многих лет возглавлял тогда еще протоиерей Аркадий Шатов. А журнал «Нескучный сад» и сайт www.miloserdie.ru, духовником которых является отец Аркадий (ныне – владыка Пантелеимон) всегда были и остаются ориентиром для «Православного вестника», являющегося одним из проектов Фонда «Милосердие».

Поэтому разговор о милосердии, добровольчестве, социальном служении, состоявшийся на заседании Клуба православных журналистов – это разговор на «нашу» тему. В самом его начале епископа Пантелеимона попросили рассказать немного о себе. Но владыка, как правило, избегающий ответов на подобные вопросы, и на этот раз их тактично обошел.

На фото: епископ Пантелеимон (Шатов) в бытность свою священником.

Епископ Пантелеимон (Шатов):

– Митрополит Антоний Сурожский говорил, что только о себе человек рассказывает с удовольствием. Но я позволю себе в этом удовольствии отказать, потому что вы пригласили меня сюда не для того, чтобы узнать обо мне, а о работе Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. Я сразу скажу, что считаю отдел, который мне поручил возглавлять Святейший Патриарх, самым главным Синодальным отделом Русской Православной Церкви. И поэтому ваше внимание к работе этого отдела вполне закономерно и очень правильно.

Почему он самый главный? Как бы там ни было, даже на протяжении 70-ти лет гонений в Церкви сохранялась евхаристическая жизнь. Люди молились Богу, и молились, может быть, более усердно и глубоко, чем мы с вами сейчас, во времена благоденствия. Эта самая главная составляющая церковной жизни присутствовала, хотя церковная структура была искажена страшными гонениями – может быть, не столько открытыми, сколько скрытыми. Самое главное, чего была лишена Церковь – это свидетельствовать о Христе любовью, свидетельствовать о Христе своими делами. Конечно, свидетельствовали о своей вере мученики, которые умирали часто в безвестности, в одиночных камерах – у этих людей была крепкая вера, и они так свидетельствовали о ней. Но делами любви Церковь свидетельствовать о себе не могла, это было ей запрещено государством.  

Поэтому сейчас очень важно развивать то, что мы с вами называем церковной благотворительностью и социальным служением. А, если говорить простым человеческим языком, то главное – чтобы в Церкви была любовь. И это является свидетельством истинной веры. Господь говорил: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». Это больше всего людей привлекает. Их привлекают не слова – сейчас все научились говорить красиво, и непонятно, когда человек говорит правду, а когда обманывает, когда лицемерит, а когда говорит от сердца, все научились актерствовать, есть специальные PR-технологии, с помощью которых можно вводить людей в заблуждение. Но дела любви не совершишь лицемерно, не сделаешь их легко, напоказ – те дела любви и милосердия, которые всегда были в Церкви.

Целью работы Отдела по церковной благотворительности и социальному служению как раз и является возрождение любви в Церкви – той любви, которая была в первохристианской общине; той любви, о которой свидетельствуют Деяния апостолов, жития святых; той любви, в которой жили первые монастыри.

Заниматься этим, с одной стороны, достаточно сложно, потому что не все священники и не все епископы понимают важность этого служения. Но, с другой стороны – легко, потому что возглавляющий нашу Церковь Святейший Патриарх Кирилл прекрасно понимает важность этого служения и сам в нем участвует. В эту Пасху он был в детском доме для детей-инвалидов, в прошлую Пасху приезжал к бездомным, вручал им подарки. Святейший всячески помогает работе нашего отдела – вдохновляет нас, подсказывает, предоставляет возможность обращаться за помощью к людям, у которых есть средства, чтобы поддержать это служение. Поэтому работе отдела уделяется серьезное внимание, и есть возможность что-то в нашей жизни изменить в лучшую сторону.

У нас в Москве по благословению Святейшего Патриарха священнический сорокоуст проходит так. После рукоположения священник 20 дней служит в Храме Христа Спасителя или в Богоявленском соборе, а на остальные 20 дней приходит к нам в отдел – посещает Богадельни, бездомных, бывает на собраниях добровольцев, и учится социальному служению, что мне кажется очень важным.

– Ваше преосвященство! Уже не один год существует проблема социального служения. И порой все упирается в банальную, самую элементарную невозможность финансирования тех или иных проектов. Как Вы решаете этот вопрос? (Полтавская епархия, Информационный отдел)

– Денег всегда не хватает – это нормально. Их не должно хватать. Господь в Евангелии сказал, что тяжело богатым войти в Царство Небесное. Жалея нас, он не дает нам много денег, чтобы мы особенно не превозносились и не наворачивали бы разные грандиозные проекты. Главное, что в данной ситуации мы можем сделать для развития дел милосердия – привлечь к этому добровольцев.

Когда мы начинали свою деятельность в Москве, я тоже думал, как бы сделать так, чтобы в каждой больнице были сестры милосердия. Скажем, по правилам, принятым в Министерстве здравоохранения и социального развития, на 30 больных в отделении должна быть одна медицинская сестра и две сестры по уходу (я сейчас не помню точно, это примерные цифры). Но в реальности часто получается, что на одну сестру приходится гораздо больше больных.

Мы начали это направление развивать – у нас появились сестры по уходу в Первой градской больнице, в Институте Склифосовского, в больнице во имя святителя Алексия. И мы думали, что, если найдем денег, то сможем и другие медицинские учреждения обеспечить сестрами милосердия – тем более, у нас есть училище, которое их готовит. Но денег мы не нашли, к сожалению. И взамен этого проекта стали развивать движение добровольцев.

Сейчас в движении добровольцев у нас участвует около тысячи человек. Это люди, которые не только не нуждаются в деньгах, но и сами готовы жертвовать. Добровольцы – люди обеспеченные, люди, в основном, молодые, от 25 до 35 лет. Многие из них приехали в Москву, и не имеют здесь родственников, и, может быть, поэтому готовы сострадать и помогать. Их количество все время увеличивается, создается структура, они сами организуются, сами работают, находятся люди, которые делают очень много.

На попечении у добровольцев около 200 патронажных постов; они помогают в интернатах, в домах для детей-инвалидов. Вот это мне кажется перспективной программой социального служения Русской Православной Церкви – просто надо к этому привлечь наших прихожан, чтобы они не в интернете сидели, не телевизор смотрели, и даже не православное радио слушали бы вечерами, а кому-то помогали. Потому что это гораздо важнее.

Конечно, нужно ходить в храм, читать Евангелие, но нужно и помогать другим. Это служение, к которому миряне призваны. Об этом старец Паисий Афонский говорит, что, если монахи должны заниматься молитвой прежде всего, то служение милосердия – дело мирян. Двери учреждений, которые раньше были закрыты для Церкви, сейчас открываются. Мы в Москве можем ходить теперь в хосписы, в детские дома для детей-инвалидов, в психоневрологические интернаты. Недавно нас пустили в отделение, где находятся дети-отказники. Сто детей-отказников. Говорят, что им там ничего не нужно – но на одну сестру приходится по восемь младенцев. Конечно, она не может с ними управиться. Они перепеленуты, накормлены, не кричат – но их никто не берет на руки, никто с ними не занимается, они отстают в развитии, их жизнь не похожа на жизнь детей, которые растут в семьях. Многое могут сделать в этой ситуации добровольцы.

Сейчас уже само государство говорит о том, что нужно развивать добровольческое движение. Мне кажется, что Церкви нужно это знамя поднять – к нам люди скорее пойдут, чем в какие-то государственные организации. А Церковь имеет, все-таки, другой потенциал, другой характер, другую атмосферу.

Конечно, какие-то средства для этого нужны. Потому что хороший эффект дает взаимодействие добровольцев с постоянными сотрудниками: здесь опыт и знания одних соединяются с энтузиазмом других, и это дает наибольший результат. Так, например, у нас в детском доме для детей-инвалидов работают несколько сестер милосердия, и этим сестрам помогают добровольцы.

Каждое воскресенье мы собираемся в храме царевича Димитрия, и объявляем об этом как можно более широко. На нашем сайте www.miloserdie.ru мы обязательно пишем о помощи, которую можно оказать, и о людях, которые в ней нуждаются. На эту встречу приходят все желающие помогать, совершать какие-то добрые дела.Здесь очень важно понимать, что люди хотят помогать там, где это действительно нужно. Не вообще – «приходи, будешь делать добрые дела» – это, конечно, мало кого затронет. Но, если объяснить, что детям-инвалидам нужно, чтобы кто-то приходил к ним в детский дом, потому что без этого дети просто не живут нормально – у них нет радости, они не развиваются, с ними никто не занимается реабилитацией, и эти дети страдают, они там живут, как в концлагере; если объяснить, что есть люди одинокие, которые умирают дома без помощи других, что в больницах не хватает сестер по уходу, и люди умирают от пролежней, что бездомные замерзают на улицах – если все это на конкретных примерах объяснить, тогда люди отзываются.

Очень важно привлекать к добровольчеству нецерковных людей. Потому что, хоть большинство населения и называет себя православным, но это, может быть, из уважения к Православной вере. Но очень многие люди совсем нецерковные, и чуждаться их нельзя. Не их вина, что их не научили правильно перекреститься, надеть платок при входе в церковь, прийти не в брюках и без косметики.

Мы принимаем людей в любом виде, в каком бы они ни пришли. Пока, правда, не было крайних случаев – приходят обычные, современные, нормальные люди. И с ними надо говорить на их языке – они это понимают лучше. То, что они пришли в Церковь, это уже хорошо. Среди них есть люди, которые откровенно говорят, что они неверующие. Иногда приходят люди других вероисповеданий – католики, например, или баптисты. Если они не агрессивны, мы их тоже принимаем – с условием, чтобы они не проповедовали свою веру. У нас даже одно время мусульманка помогала причащать детей из детского дома.

Иногда приходят сумасшедшие – и такое бывает. Пришла однажды женщина-сектантка и стала убеждать, что сможет помогать и православным людям. Я задал ей вопрос: «А если, к примеру, одинокая бабушка попросит пригласить к ней для исповеди священника?» – Она говорит: «Нет проблем, я сама могу поисповедовать, у меня есть удостоверение». В ответ пришлось сказать, что, если найдем людей, которые будут согласны у нее исповедоваться, то обязательно ее пригласим. Некоторым приходится отказывать, но таких единицы.

То есть, мы стараемся всех людей привлечь, и найти им то, что их интересует. Мы с ними беседуем – и нужно не полениться на это потратить время. Каждое воскресенье (если я в Москве) я трачу на это час-полтора. Конечно, не все люди остаются, но, как писал поэт, «изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Приходится с людьми работать, беседовать, выбирать. Обязательно должен действовать принцип: доброволец – это не солдат, выполняющий приказ. Он сам выбирает, чем хочет заниматься; он сам выбирает, когда он может это делать. А мы стараемся подыскать ему то, что ему подходит.

Со временем у нас создалась целая сеть. В каждом округе, в каждом социальном учреждении есть свой координатор. Координаторы встречаются раз в месяц, обсуждают общие проблемы. Есть круглосуточный телефон, по которому могут звонить нуждающиеся в помощи, отсюда в электронную базу вводятся просьбы – это очень помогает, каждый доброволец сразу может увидеть то, что к нему относится.

Периодически мы проводим какие-то акции – например, акции в Ашане по сбору средств. Раз в неделю мы собираемся в храме на молебен. Иногда устраиваем для добровольцев встречи со священниками. Некоторые люди воцерковляются, для них добрые дела становятся путем в Церковь. Так что все это имеет и миссионерский характер. Потому что люди видят, что Церковь – это не некая этническая группа со своим сленгом, со своими причудами. Они понимают, что Церковь – это училище любви, дорога к вечной радости. Они это узнают – и меняются со временем. Так что это замечательное дело, и я очень советую в этом участвовать.

– Владыка, по Вашему примеру мы также проводим в Ашане благотворительные акции. И заметили, что на просьбы пожертвовать что-то для детей-сирот и инвалидов люди откликаются охотно, а когда говоришь об одиноких стариках, реакция может быть разной. Но бездомных лучше вообще не упоминать как возможный адресат помощи – реакция негативная. Если бы Вам надо было объяснить людям, почему надо помогать бездомным, что бы Вы сказали? (Журнал «Православный вестник», г. Екатеринбург)

– У нас в Москве раньше замерзали сотни людей на улицах, потому что не было никакой государственной службы, которая помогала бы им. Сейчас есть Автобус, помогающий бездомным, и после того, как Церковью был осуществлен этот проект, в Москве организовали социальный патруль – правда, он действует не так эффективно. В Питере есть палатка, где спасают бездомных от холода.

Я говорю обычно о том, что люди просто умирают, мы спасаем жизнь, помогаем. Мне кажется, если человек этого не понимает, если он считает, что всех надо расстрелять, уничтожить – без толку о чем-то с ним говорить. Ну, а людям нормальным можно объяснить, что не все бездомные виноваты в том, что с ними случилось, что решить и определить чью-то вину может только Бог на Страшном Суде. Если в нашем обществе есть люди, которые потеряли свои квартиры (и не всегда потому, что они пили – пить они начали, уже попав на улицу) – то в этом есть общая вина, наверное. И, конечно, этим людям можно и нужно помогать – в частности, нужно создавать для них реабилитационные центры.

Кроме всего прочего, бездомные являются опасностью и для жителей города – они совершают кражи, они могут напасть на кого-то из-за того, что им нечего есть, в их среде процветают различные инфекции. И относиться к этому равнодушно нельзя. Нельзя отгородиться от мира, в котором ты живешь, и построить для себя рай на земле. То, что происходит на вокзалах, происходит и с нами – мы так или иначе с этим соприкасаемся. Так что надо им помогать.

– Владыка, наверняка, среди добровольцев есть разные люди. Есть такие, которые сначала работают с энтузиазмом, просто летают на крыльях, горят этим, а через месяц-другой гаснут, теряют свой энтузиазм и постепенно уходят. И, наверняка, есть другие, которые явно заряжены всерьез и надолго. От чего это зависит – от глубины веры человека, степени его воцерковленности, нравственных качеств? (Журнал «Православие и современность», г. Саратов)

– Кто-то из святых говорил, что стать святым человеку мешает отсутствие решимости. Я не совсем понимаю эти слова, но просто могу сослаться на авторитет святых. А почему так происходит с людьми? Трудно здесь, на земле, жить по заповеди любви, и нельзя осуждать тех людей, которые не выдерживают этого. На Западе легче быть добровольцем – это считается почетным. А у нас наоборот, все достаточно сложно. А почему это происходит с людьми? Есть некая тайна у каждого в душе, есть разные причины. Вообще, идти к Богу, быть со Христом трудно, поэтому так мало избранных; поэтому, когда Господь придет на землю, найдет ли Он веру на земле?

И у нас, в нашей общине, не только с добровольцами, но и со многими людьми происходят какие-то неприятные вещи. Когда мы только начинали, у нас было трое активных добровольцев. Один оставил все это, ушел в бизнес и ходит пока в храм. Второй бросил семью и перестал к нам ходить. Третий тоже бросил свою семью и перестал ходить в храм.

И так часто бывает, что человек начинает что-нибудь делать и сталкивается с большими трудностями. Если он готов идти до конца, он идет к святости, идет к Богу, в Царство Небесное. Быть добровольцем – это не просто кому-то когда-то помочь: нужно человека пустить в свое сердце, нужно разделить его боль, нужно перестать замечать время, которое ты уделяешь этому человеку – трудно дозированно этим заниматься. Или ты в этом участвуешь, как ты можешь, исполняешь заповедь, любишь ближнего, как самого себя, заботишься о другом, как о самом себе, или ты выпадаешь из этого процесса.

– Ваше преосвященство! Мы знаем, что спасение души – самое главное для человека. Наряду с оказанием помощи тяжелобольным, какую духовную помощь вы оказываете этим людям и каков механизм оказания такой помощи? (Газета «Вечный зов», г. Санкт-Петербург)

– В учреждениях, где работают наши сестры милосердия и добровольцы, мы стараемся открыть храмы. Сестры приводят туда детей-инвалидов, приводят неврологических больных, и помогают им быть на службе и причащаться. Это не всегда бывает легко, потому что дети-инвалиды и неврологические больные порой ведут себя неадекватно.

Если храм открыть не получается, мы все равно стараемся причащать людей, которые этого хотят. В больницах, кроме сестер по уходу, у нас есть требные сестры, которые помогают священнику при совершении треб. Эти сестры обходят отделения и спрашивают больных, кто из них хочет исповедоваться и причаститься.

У нас есть памятки об исповеди и Причастии, которые мы раздаем людям. Патронажных больных регулярно посещает священник. В Богадельню также регулярно приезжает священник и причащает всех, кто там находится – за исключением одного жителя, который сначала причащался, а потом вдруг сказал, что не верит во все это, он верит в Бога, но причащаться он не хочет – ну, он и не причащается.

И добровольцы в округах, когда помогают на квартирах пожилым людям или инвалидам, которые сами не могут прийти в храм, спрашивают, не нужна ли им помощь священника. Обращаются к священнику, ответственному за социальную деятельность в этом округе, и батюшка ходит к этим людям, исповедует их, причащает, беседует с ними, если это нужно. В хосписах тоже есть священники. Иногда миссионеры, диаконы приходят и беседуют с теми, кто хочет креститься. Мы поздравляем с праздниками – на Пасху, на Рождество, на Крещение Господне – не только больных, но и сотрудников учреждений.

Подобная работа важна и нужна и самим добровольцам. Есть в Риме община святого Эгидия. У них тоже можно чему-то хорошему научиться, поскольку они этой деятельностью занимаются уже давно, и довольно далеко продвинулись. Так вот, в общине святого Эгидия считают очень важным не только помогать другим, но и вместе молиться Богу. Если человек начинает помогать другим, он обязательно должен активизировать свое общение с Богом: чаще причащаться, более глубоко исповедоваться, участвовать в общей молитве, изучать Евангелие. Мы также постоянно говорим об этом нашим добровольцам, потому что, если человек отдает себя другим, ему нужно больше любви, Божией любви. Человеку нужно обращаться к Богу за помощью, если он хочет не выгореть в этом процессе. Об этом тоже заботятся священники, работающие с добровольцами.

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.