Свой крест

12 марта – память священномученика Сергия Увицкого

«Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, следуй за Мною» (Мк. 8:34)

Не было на Земле святых, на которых уже при их физической жизни не почила бы благодать Божия. Духовный свет, исходящий от них, свет любви к Богу, миру и человечеству – непреложные качества личности угодника Божия. И все же для своей семьи  они оставались просто родными людьми, во многом, возможно, необычными, обладающими множеством талантов, но мало чем отличающимися от окружающих и живущими обычной жизнью со всеми ее бытовыми проблемами и суетой. Но именно эти люди, будучи грешными, с присущими роду человеческому слабостями и страстями, смиренно несли свой крест и следовали за Спасителем, указывая всем христианам путь ко спасению души. И точно так же, как в первые века, в ХХ веке святые шли на смерть, предпочитая земному существованию жизнь со Христом.

Оттого и потрясают душу рассказы о священномучениках XX века, что жили и умирали они за веру Христову в годы, тень которых огромной тяжестью до сих пор лежит на нас. Невозможно не ощущать сопричастность тем событиям. Ведь узнаем мы о них не из древних преданий, а практически из первых уст: еще живы свидетели и очевидцы – ближайшие потомки новых святых угодников Божиих. При определенных обстоятельствах, любой из новомучеников российских мог бы дожить до глубокой старости и скончаться в своей постели. Но при всех кажущихся возможностях у них не было выбора. Взявшие свой крест, они следовали за Христом на Голгофу. Каждый на свою.

«Я – убежденный православный христианин... избрал для себя деятельность священника, как наиболее соответствующую таковым убеждениям и благоприятствующую практическим целям христианской религии – устроению жизни на началах Евангельского учения: любви к Богу и человеку, нравственному возрождению и достижению спасения в вечной жизни. Осуществлению этих целей и была всецело посвящена моя пастырская деятельность в качестве приходского священника...», – всего лишь несколько строк, небольшой абзац из внушительного по объему заявления протоиерея Сергея Александровича Увицкого, датированного 23 апреля 1930 года и адресованного в ОГПУ. Многое поменялось в нашей стране за 80 прошедших лет, но эти строки отнюдь не утратили актуальности.

Заявление* отца Сергия Увицкого стоит прочитать каждому, кто крещен в православной вере, чтобы не забывать, к чему обязывает само звание  христианина и крест, носимый на груди. Благочинный церквей Нижнетагильского староцерковного округа был арестован в феврале. Этот текст он написал, понимая, что ни законного суда, и ни, тем более, адвоката ожидать не приходится. Судьбы людские тогда решала так называемая «тройка», не признающая никакого принципа презумпции невиновности. Защищаться приходилось самим обвиняемым.

Собственно, для этого отец Сергий и взялся за перо. В заявлении он тщательнейшим образом, с приведением примеров и цитат из Святого Писания, разбирал и объяснял все свои действия, вменявшиеся ему в вину на посту священника. Текст заявления представлял собой убедительное доказательство перед Богом и людьми его невиновности. Но только не перед властью, лицемерно именующей себя «народной».

В 1929 году развернулась очередная кампания по закрытию церквей. Такие священнослужители, как отец Сергий, не уклонившиеся в раскол, не пошедшие на поводу у обновленцев и исполнявшие свой священнический долг не за страх, а за совесть, никак не содействовали этой кампании. Наоборот, они, хотя и не вступая ни в физическое, ни в идейное противоборство с советской властью, являлись главным препятствием для осуществления далеко идущих планов властей по искоренению в народе естественной тяги к религии. Собственно, и обновленчество было задумано для того, чтобы сначала разделить верующих, а затем и вовсе уничтожить русское Православие. Для таких ревностных служителей Церкви, как отец Сергий Увицкий, не желавших идти ни на какие компромиссы, у властей было не так много предложений: либо колючая проволока, либо пуля.

Его заявление в ОГПУ само по себе представляет несомненную ценность как исторический документ, свидетельствующий об обстановке в стране Советов. И все-таки для нас оно важно, прежде всего, тем, что его автор невольно написал свой автопортрет. За стройным и четким изложением мыслей, за стилистической отточенностью фраз видится не просто интереснейшая, умная, талантливая, широко эрудированная личность, но, прежде всего, человек, в котором незаурядный интеллект гармонично сочетается с высокой духовностью.  Именно такие люди во все времена считались цветом нации. Но только не в Советской России 20-30-х годов.

Невозможно допустить, что такой одаренный служитель Христа, как отец Сергий Увицкий мог забыть слова Спасителя «…не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф. 7:6). И все же, излагая на бумаге свои взгляды, он, очевидно, полагал, что если в тех, к кому он обращается, сохранилась хотя бы крупица человечности, хотя бы частица Божиего образа, то его слова будут услышаны и поняты. «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 25:30). В своей бесконечной любви к ближним, к миру и людям он даже предположить не мог, что его обвинители давно заткнули уши и не хотят ничего слышать. Скорее всего, именно это заявление – по всем статьям неопровержимое и предельно искреннее – стало последним пунктом обвинения батюшки. Он был опасен, поскольку сам по себе, даже неосознанно, являл мощную и несокрушимую силу, угрожающую коммунистической идеологии. Силу Святого Духа.

До момента написания заявления в ОГПУ заключенный Тагильской тюрьмы Уралобласти Сергей Увицкий прошел долгий путь пастырского служения, полный благих деяний и испытаний,  самосовершенствования и самоотвержения. Он родился в 1881 году в селе Хлебникове Вятской губернии в семье народного учителя, что, конечно, не могло не сказаться на образованности будущего священнослужителя.

Но главным, что получил Сергей от родителей (которые, кстати, через некоторое время после его рождения стали батюшкой и матушкой), было то, что он научился мыслить по-христиански. Чего стоит работа мысли без христианского контекста?! Ровным счетом ничего, пустое шевеление серого вещества. Это Сергей понял еще в ранней юности. Неслучайно его служение Господу было сопряжено с воспитанием и педагогикой. Он щедро делился своими знаниями и главное – горячей верой с теми, кого по милости Божией ему выпало учить и воспитывать после окончания в 1905 году Казанской Духовной академии.

И в Могилевской Духовной семинарии, и в Екатеринбургском епархиальном женском училище, и на должности ректора Камышловского Духовного училища – отец Сергий оставался не столько всезнающим наставником, сколько проводником на пути обретения Спасения. Очевидно, что он пользовался особым расположением всех тех, кто с ним соприкасался: в Камышлов в 1913 году вместе с ним переехали многие преподаватели Екатеринбургского епархиального женского училища, а также будущий автор уральских сказов Павел Петрович Бажов, который, будучи крестным Николая, сына отца Сергия, приходился батюшке кумом.

Сказать о гражданской войне, что она многое поменяла в жизни батюшки Сергия, матушки Павлы и их четверых детей, значит, ничего не сказать. В 1919 году вместе с отступающими войсками Колчака семья была вынуждена покинуть уже ставший родным Камышлов. В надежде укрыться от ужасов братоубийственной войны, людской поток тянулся к Дальнему Востоку.

Казалось бы, те невзгоды, которые выпадают на долю любого беженца – голод, холод, отсутствие элементарной гигиены и комфорта – вкупе с перекрестным артиллерийским огнем, под который попала семья Увицких в Иркутске, должны были бы заставить батюшку задуматься об эмиграции. Искать если не лучшей, то уж точно более спокойной жизни в Шанхае или Сиднее тогда представлялось вполне разумным. Но в том-то и дело, что при всем интеллекте и разумности в батюшке Сергии преданность пастырскому долгу, верность Христу всегда преобладали над инстинктом самосохранения.

Он не мог не сознавать, что, если к власти пришли силы, подобные полку «Красных орлов», прославившихся своей жестокостью на Урале, ожидать от них хотя бы нейтрального отношения к Церкви не приходится. Но, тем не менее, в июне 1920 года Увицкий вместе с семьей возвращается в Камышлов. Он вернулся в Покровский собор этого города, в который в 1918 году временно был назначен настоятелем. Пастырь вернулся к своей пастве,  поскольку не мог себе позволить оставить ее среди руин, произведенных революцией, – руин не столько материальных, сколько духовных. Несмотря на явную опасность возвращения в «логово зверя», он сознательно пошел на это, потому что нести свой крест для христианина важнее всего остального, даже спасения собственной жизни.

Обладая даром слова не только литературного, но и ораторского, батюшка весь жар своего христианского сердца вкладывал в проповеди. Именно это и послужило причиной для первого ареста уже в июле 1920 года. Хотя формальным поводом было обвинение в антибольшевистской агитации, якобы проводимой отцом Сергием во время пребывания белых на Урале, понятно, что новые власти не могли равнодушно смотреть на то, как народ вместо революционных митингов устремлялся в храм. Пропагандистской лжи и пустозвонству люди предпочитали проповеди отца Сергия, припадая к ним, как к чистейшему роднику, и находя в них животворную силу евангельской истины.

Отец Сергий был осужден на бессрочное заключение в концентрационном лагере. К 1920 году их было в Советской России уже больше сотни. Но тоталитарный режим еще находился в зародышевом состоянии и иногда проявлял совсем несвойственную ему в дальнейшем добрую волю. Третья годовщина октябрьского переворота была ознаменована амнистией, в результате чего священник Увицкий провел за колючей проволокой екатеринбургского концлагеря только год, большая часть которого прошла для него на больничной койке – он болел тифом.

После освобождения он служил в Успенском соборе Верх-Исетского завода. Сын Михаил помогал ему в качестве псаломщика. Но голод и разруха, царящие в 1921 году в Екатеринбурге, заставили его откликнуться на просьбу жителей села Меркушино, которым требовался второй священник на приходе. Владыка Григорий дал свое благословение, и семья Увицких, как только встал санный путь, вновь отправилась в дорогу. На сей раз в гораздо более благоприятные условия. Меркушинцы жили для тех лет зажиточно: сама земля святого праведного Симеона изобиловала природными дарами – ягодами, грибами, орехами, рыбой, не говоря уже о хлебе.

Но и в этом благодатном краю отец Сергий не предался сытости и покою. Он не оставлял своей горячей проповеди Евангелия, чем весьма нервировал власти. К вящему их облегчению, в 1924 году семья Увицких переезжает в Нижний Тагил, где в 1925 году отец Сергий был возведен в сан протоиерея и назначен на должность благочинного староцерковного Нижне-Тагильского округа и настоятелем Выйско-Никольского собора.

Пастырское служение в те годы больше напоминало ежедневную схватку, в которой нет передышки. Православие в России подвергалось надругательствам в виде изъятия церковных ценностей, выноса из храмов святых мощей, запрета колокольного звона. Обновленческий раскол и прочие нестроения – среди этого постепенно наступавшего хаоса батюшка Сергий твердо держался избранного пути,  умудряясь – единственный из всех священнослужителей города – получать разрешение властей на проведение крестных ходов. Невзирая на сложность и тяготы пастырского служения, отнимающего много сил и времени, не пропадает втуне его талант духовного писателя. Как отклик на наступившие смутные времена он пишет книгу «Суд над Господом Иисусом Христом в свете истории».

Очередные гонения на Церковь, начавшиеся осенью 1929 года, лишь подхлестывают его активность. Ничуть не утратив твердости характера, отец Сергий весь жар своей православной души вкладывает в проповеди. Другой на его месте остерегся бы идти наперекор властям, вознамерившимся закрыть Выйско-Никольской собор как источник «опиума для народа». Но не таков был наш батюшка.

Призывая православных в своих проповедях сплотиться для защиты Церкви, прежде всего в посте и молитве, отец Сергий напоминал прихожанам: «Жизнь на земле становится тяжелой, и с каждым годом нас постигают разные бедствия. Это – кара Божия за наши грехи, за наше неверие... Терпите, православные, переносите все напасти, как терпел и переносил наш Спаситель Иисус Христос». Не удивительно, что эти слова совершенно противоречат лозунгу, провозглашенному Сталиным чуть позже, в 1935 году. «Жить стало лучше, жить стало веселее!» – звучит как злая насмешка «отца народов» над населением советской империи.

В словах же протоиерея Сергия Увицкого заключена острейшая боль за русский народ, над которым нависла угроза утраты собственной души. Впитавший Святое Писание с молоком матери, он твердо помнил слова Христа и старался донести их до каждого: «Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее»  (Мф. 10:39). Народ, теряющий свою веру, обречен – народная душа истончается, иссыхает и, в конечном счете, умирает…

Отца Сергия арестовали вновь. Опять ему в вину вменялась антисоветская пропаганда. По множеству пунктов деятельность священника шла вразрез с идеями марксизма-ленинизма. Точнее, в корне им не соответствовала: призыв к посту и исповеди, ежедневные богослужения, сбор подписей в защиту храма, вывешивание расписания служб. К антисоветчине было приравнено усиление молитвенного делания.

Пастырь, ведущий свое словесное стадо в тяжелейших условиях усиливавшихся гонений на Церковь, руководствовался заповедью Спасителя «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21). Стоило ли после этого удивляться тому, что «сей род» видел в нем своего главного врага? Меньше, чем через год после ареста батюшки, 11 марта 1931 года в СССР Библия будет запрещена как сборник еврейских мифов, которую «церковники используют в целях затмения сознания народа». Не только ходить в храмы, но и просто читать Библию станет опасным занятием.

Даже находясь в заключении, батюшка оставался верен один раз и навсегда избранному им пути христианского пастыря и педагога. Чем на самом деле является написанное им заявление в ОГПУ, как не духовным трактатом, в котором в сжатом виде излагались основы христианства и понятие о христианском долге? Жаль, что его первые читатели не нуждались в свете Истины, предпочитая «выгребную яму» духовного невежества. Призыв священника, обращенный к совести и разуму палачей, остался гласом вопиющего в пустыне. Тройкой ОГПУ отец Сергий был осужден на пять лет лагерей. Не выдержав тягот заключения и пересыльных этапов, слабый здоровьем батюшка скончался 12 марта 1932 года.

Уже к концу 1931 года, по воспоминаниям матушки Павлы Александровны, он был изможден до предела от болезней и недоедания, так что она, приехавшая на Беломорканал, едва узнала родного мужа. Видимо, предчувствуя скорую кончину, батюшка еще летом того же года передал жене священнический крест с частицей Древа Креста Господня, привезенный из Иерусалима. Эту святыню в свою очередь передал ему другой заключенный, старый священник, чьи дни земной жизни подходили к концу.

Духовный крест, который всю свою жизнь нес отец Сергий, обрел физическую форму. Через матушку он передавал его всем тем, кто желает душу свою спасти, как напоминание о том, как должно жить и поступать по заповедям Господним. Нести свой крест и следовать за Христом, вслед за многими угодниками Божиими. Вслед за священномучеником Сергием Увицким.

В подготовке статьи использованы материалы книги «Жития святых Екатеринбургской епархии», Екатеринбург, 2008.

*Полный текст заявления Сергея Увицкого опубликован в книге «Жития святых Екатеринбургской епархии», Екатеринбург, 2008. Ознакомиться с ним можно на официальном сайте Екатеринбургской епархии http://www.ekaterinburg-eparhia.ru/history/saints/at409

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.