Отец Флавиан: опыт опеки

Весной 2002 года новостные программы екатеринбургских телеканалов с некоторым недоумением поведали всему городу о том, что настоятель Крестовоздвиженского мужского монастыря о. Флавиан (Матвеев) стал опекуном осиротевшего после смерти матери 14-летнего подростка по имени Игорь. С того момента прошло уже пять лет. Мы обратились к отцу Флавиану с просьбой рассказать нам эту историю.

Получилось все очень интересно и, я считаю, не без Божиего Промысла. Восемь с небольшим лет назад я возвращался из Москвы, где сдавал экзаменационную сессию в Московской духовной семинарии. И в дороге у меня рождались как раз такие мысли, что социальное служение у нас в монастыре идет не лучшим образом. Я всю дорогу думал о том, что мы могли бы сделать в этом направлении.

Когда вернулся, эти размышления продолжались, и в один прекрасный момент, в феврале месяце, мне позвонила женщина, которая сказала довольно странные слова: «Вы знаете, сейчас я нахожусь в такой ситуации, что кроме Вас мне никто не может помочь». Выяснилось, что она несколько месяцев прикована к постели, фактически, уже умирает от рака. Ее сыну Игорю 14 лет, и он никоим образом не может за ней ухаживать; длительная болезнь матери вызвала у него нервный кризис, он отгородился от этой ситуации и, практически, не живет дома. Одни ближайшие родственники живут в Тюмени, другие - на Севере, у них свои заботы и хлопоты, и помочь они не могут ничем.

Ну, что ж делать. Я пришел, проведал эту женщину. Удалось договориться о том, чтобы ее сын был бы в то время дома - хотя бы для того, чтобы открыть мне дверь. Я убедился в том, что ситуация действительно тяжелая, и мы с Игорем договорились о том, что будем каким-то образом общаться, помогать друг другу. Он, конечно, сначала с подозрением на меня смотрел, потому что я все-таки духовное лицо, а это было для него вновинку. У Веры Ивановны, мамы Игоря, был довольно тяжелый духовный путь ко Христу через ряд сектантских организаций. Это были какие-то группы, зацикленные на теме здоровья. Во всем этом ко времени нашей встречи Вера Ивановна разочаровалась и, как мне показалось, кроме Христа, ни в кого уже не верила.

После первой нашей встречи стал понятен план работы. Я организовал прихожанок, чтобы они осуществили «трудовой десант»: один

- разовый - генеральную уборку в квартире, а другой - повременный: постоянный уход. На помощь пришла руководитель хосписа Елена Станиславовна Шарф: она осмотрела больную и дала практические рекомендации. Несколько наших прихожанок ежедневно ухаживали за Верой Ивановной, а я, в основном, занимался Игорем.

Пригласил его в гости в монастырь, погуляли вместе по городу, сходили в кино. Поначалу он воспринимал все настороженно. Отчасти он был такой тертый калач, потому что был вынужден вслед за своей мамой таскаться по разным сектам. Впоследствии выяснилось, что даже и «крестил» его некий доктор-гуру, который прочел над ним какую-то песню, дал чего-то попить

- и мама решила, что теперь ребенок крещен. Но мало-помалу у нас с Игорем стал устанавливаться контакт. Я попытался призывать его к какому-то упорядоченному образу жизни, прежде всего

- к посещению школы, которую он к тому времени забросил.

Вера Ивановна очень просила, чтобы я позаботился о ее сыне. В марте она скончалась, и мы стали наводить справки о возможности оформления опекунства над Игорем. Но в опеке отнеслись к этому настороженно; насколько я понимаю, священнослужители в то время в их представления о возможных опекунах не вписывались. Игорю в опеке предложили три варианта. Первый из них - детский дом. Квартира Игоря во все время пребывания его в интернате сдавалась бы государством в наем с тем, чтобы к совершеннолетию юноши обеспечить его некоторой денежной суммой. Второй вариант - Игорь остается жить в своей квартире, а опеку над ним берет неженатый офицер, который, как опекун, будет проживать вместе с ним. Игорь сходил в воинскую часть, познакомился с офицером - и что-то ему эта идея не приглянулась. Третьим вариантом был я. Мне пришлось сходить в опеку, пообщаться с инспекторами -сначала одному, потом вместе с Игорем. Сам Игорь хотел того, чтобы я переехал жить к нему в квартиру - а это было невозможно. Долго мне пришлось ему это объяснять, он никак не понимал, почему я живу в монастыре и не могу жить, как все люди, в квартире. Единственный вариант, который я мог ему предложить - это жить у нас в монастыре. В опеке поначалу тоже были к этому не готовы. Были какие-то сомнения, вопросы, переговоры. Работники опеки должны были навести обо мне справки. Я должен был испросить благословение Архиерея.

У нас в монастыре всегда было много молодых людей, и это не только послушники. Поэтому то, что здесь будет жить кто-то еще, не было новинкой. Уже были случаи, когда у нас жили молодые люди, от которых родители вежливо отмахнулись, мол, живите, как хотите. То есть, какой-то опыт имелся, и на него можно было мало-мальски опереться. Правда, в случае с Игорем был уже совсем другой уровень ответственности. Но я думаю, что священник не должен бояться того, что не справится - Бог поможет, если будет желание, если будет усердие соответствующее. К тому же все эти события совпали с каким-то внутренним осознанием того, что есть силы, которые надо потратить на людей, в этом нуждающихся.

Владыка меня благословил; в опеке со временем как-то свыклись с мыслью, что есть, хоть и необычный человек, но человек, который будет о ребенке заботиться - и доверили мне опекунство. Игорь переехал жить в монастырь, даже своего кота привез. С котом было много веселых минут. По прошествии полугода я стал заниматься оформлением наследства для Игоря, а квартиру Веры Ивановны с разрешения опеки сдал в аренду хорошим людям - платили они, может быть, не столь много, но зато была какая-то надежность.

У Игоря были определенные психологические трудности, он был достаточно проблемным ребенком. Учиться в обычной школе он не мог. В районо порекомендовали перевести его в спецшколу, где требования к учебе понижены, но зато повышено внимание к ребенку со стороны преподавателей и психологов. То есть это не школа для умственно отсталых, а учебное заведение для психологически проблемных детей. В классах там работают освобожденные классные руководители, есть сильная психологическая служба. С этой школой мы подружились, я даже проводил беседы с учащимися.

Что касается Игоря, то, конечно, с моей стороны требовалось деятельное участие в его воспитании. Что делать? Надо, так надо. В монастыре, наверное, это несколько проще, потому что монастырь - это такая большая семья, где есть и психологическая поддержка, и совместная занятость, и чувство локтя, и близкий по возрасту круг общения, поэтому Игорю здесь приходилось не так тяжко. Но его привычка проводить время на улице, без контроля, и здесь играла свою роль, с этим были проблемы. Их удавалось как-то держать в русле, но до определенного времени. Игорь - человек, интенсивно стремящийся к самостоятельности и, как только у нас с ним возникал какой-нибудь разлад по причине его, скажем так, сложностей с дисциплиной, он тут же бежал в опеку и начинал там докучать просьбами разрешить ему жить одному, наделить его правами дееспособности. Из опеки звонили мне, я отвечал, что считаю предложение Игоря нецелесообразным - и он возвращался.

Один из прихожан нашего храма занимался со школьниками, в том числе и с Игорем, репетиторством по математике и физике. Когда я спрашивал педагога, как там дела у Игоря, он отвечал: «Ну, что, единственная проблема - это полное отсутствие заинтересованности».

Игорь был удивлен тем, что он, оказывается, некрещеный - тот обряд, который был произведен с ним в секте, нельзя ведь считать крещением. Он выразил желание креститься, что и было сделано. Потом он - где-то вслед за другими, где-то сам - стал исповедоваться и причащаться.

Все это продолжалось до поры, до времени. Когда Игорю было уже 17 лет, он в очередной раз пришел в опеку и на сей раз как-то особенно рьяно стал убеждать тамошних работников, что жить в монастыре он больше не может. И они решили отпустить его в свободное плавание, но не наделить правами совершеннолетнего, а сменить опекуна с тем, чтобы его опекуном числилась одна из инспекторов опеки. Я, со своей стороны, письменно объяснил, что, если из монастыря Игоря отселяют, то в этом случае у меня не будет возможности уделять ему внимание. Мое письмо нашли возможным истолковать как заявление о снятии опеки с моей стороны, Игорь написал свое заявление. Словом, он стал жить самостоятельно.

Отделом опеки было составлено благодарственное письмо на имя правящего Архиерея за понесенные мною труды - то есть, опыт моего опекунства был оценен положительно, хоть мы с опекаемым, вроде бы, и расстались. Но, как только я перестал числиться опекуном Игоря, мы стали друг другу ничего не должны - наши отношения наладились совершенно парадоксальным образом. Игорь стал часто приходить сюда, помогать - то, что раньше его не заставить было делать. Сейчас он работает в частном охранном предприятии, к нам приходит уже гораздо реже. Тот образ жизни, который он ведет, мне не очень нравится, но тут уж ничего не поделаешь.

Сейчас в монастыре есть еще один, а точнее - другой опекаемый, Алеша Потатуркин. Он появился у нас до того, как Игорь выпросил для себя самостоятельность. У Алеши в семье была очень тяжелая обстановка, в результате он попал в интернат. А потом его взяла к себе родная тетя. В ее двухкомнатной квартире жили, кроме нее самой, дочь с мужем и ребенком, а также сожитель этой женщины, вернувшийся из мест заключения. Он привез с собой оттуда православную литературу, которой и увлекся Алеша. Знакомая с этой семьей женщина-христианка, видя такое дело, спросила у Алеши, не хочет ли он жить в монастыре. И, получив утвердительный ответ, связалась со мной.

Отец Флавиан с Лазарем и Алексеем

Я поначалу отказывался, как мог, потому что в то время было много проблем с Игорем. Но, в конце концов, мы встретились, пообщались, понравились друг другу, и я стал заниматься оформлением опекунства над Алешей. Для этого надо было найти его маму, и так получилось, что мы, не договариваясь о встрече, с ней встретились. Можно сказать - чисто случайно, но, наверное, не без Божьего Промысла.

Женщина ничего не имела против того, чтобы я взял Алешу под опеку. Но, чтобы окончательно утрясти все с юридической стороны, понадобилась еще и поездка в Кировград. Ну, надо так надо, съездили, оформили документы. Работники опеки к тому времени ко мне уже привыкли, отношения у нас сложились хорошие - словом, с этой стороны затруднений и препятствий не было.

Алеша достаточно долгое время жил у нас в монастыре. Окончил школу, что неподалеку, учился хорошо. Поступил в семинарию, после первого курса был призван и отслужил в армии. Месяц как вернулся, в сентябре продолжит учебу в семинарии. Самое радостное для меня в Леше - то, что он умеет каяться. Причем, делает это не для того, чтобы обрести какую-то респектабельность в моих глазах, а искренне.

Сейчас в монастыре появился еще один воспитанник, Лазарь. У него ситуация еще более запутанная, чем с остальными. У них многодетная семья, он в семье самый младший, а всего их у матери было семеро, правда старший сын не так давно погиб. Лазарю сейчас 12 лет. Он учится в той же самой школе №76, как и Леша, у того же самого классного руководителя, что мне особенно приятно.

Ситуация у них такая: многодетная семья, папа с мамой в разводе. Папа живет в Алапаевске. Мама живет здесь в Екатеринбурге, работает у нас поварихой. Помимо этого, в те свободные дни, которые у нее есть, она работает еще социальным работником. Это позволяет ей иметь жилье у тех престарелых женщин, за которыми она ухаживает. Двое старших детей уже живут самостоятельной жизнью, работают. Лазарь и его сестра Стефанида - школьники, остальные студенты. Мать, в основном, заботится о девочках, которые являются школьницами и студентками. От отца большой помощи нет, да и взаимоотношения натянутые. Но мать бьется изо всех сил, чтобы детей поставить на ноги.

Я бы сказал, что она доблестная христианка, которая, оказавшись в такой тяжелой ситуации, делает все возможное для своих детей, для их будущего. Полтора года назад она обратилась с просьбой о том, чтобы ее младший сын жил на воспитании у нас в монастыре. Я согласился. Опеки над ним оформлять не нужно, потому что родители оба живы и не лишены родительских прав.

Лазарь - шалун, но старается себя как-то дисциплинировать. Из всех воспитанников, которые жили у нас в монастыре, он самый младший. Учится в школе, выполняет монастырские послушания. Выучился читать по церковно-славянски. Принимает участие в совершении молитвенного правила, учится в воскресной школе. Приучаем Лазаря к самостоятельности, только что он приходил и показывал, как зашил свои порванные джинсы. На твердую «четверку», хорошо зашил. Собрались с ним поехать в паломническую поездку на Украину через Москву.

...Хлопот с детьми хватает. Но, однако же, огорчения, которые неизбежны в воспитании подростков, с течением времени как-то забываются. А светлые, радостные моменты в памяти остаются, потому что человек растет, растет с верой, и Христос Спаситель принимает его.

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.