Бог, потерявший человека, и человек без Бога

Этим летом мы с подругой отправились в Ярославль. Для нее это была первая встреча с городом, а у меня когда-то именно здесь произошла очередная «первая встреча» с Богом.

Он еще только «мерещился» мне в потрясающе красивых храмах, светящихся тихим светом иконах и в могучих голосах колоколов. Только спустя несколько лет я осознала, насколько важной была эта встреча. Теперь мы ехали в гости к городу и в гости к одному уникальному ярославскому звонарю. Из всего вороха впечатлений хочу поделиться с читателями «Православного вестника» двумя историями.

История о том, как Бог остался без человека

Сегодняшний Ярославль — музейный город. Если раньше в каждом околотке боголюбивые ярославцы возводили сразу по два храма (один летний, а другой зимний), то теперь лишь некоторые храмы собирают прихожан на богослужения. Остальные же законсервированы и отданы для посещений туристических групп. Во многие храмы можно попасть только по билетам, а большинство — лишь снаружи побелены, и внутрь никому не попасть.

Гуляя по городу, мы добираемся в ИоанноПредтеченский храм. За толстыми стенами этого каменного красавца не чувствуется летняя жара. Стены «одеты» от пола до сводов во фрески. Тяжеловесные резные, позолоченные рамы когда-то обрамляли иконостас, а теперь слегка прикрывают кирпичную кладку. Алтарь «глядит» на входящих своими пустыми «глазницами», Царские врата заколочены... Службы нет. Только яркий солнечный свет длинными лучами рассекает пыльный прохладный полумрак. Тихо, где-то далеко гудит город, но здесь ни один звук не тревожит этот брошенный людьми «корабль».

Фрески живут своей жизнью: вот люди стремятся по волнам на корабле, убирают урожай с полей, бегут от бесов, исцеляют больных, мучаются в руках язычников, предстоят Христу и Божией Матери. Застывший, исполненный движениями мир. Вода, воздух, деревья кажутся совершенно реальными, но это преображенная реальность, какая-то иная даже с точки зрения физиологических ощущений. Более плотная, насыщенная, полная... Только напитаться этой полнотой здесь некому. Говорят, что в брошенных храмах службу правят ангелы. Смотрим на то, что раньше было иконостасом: вот ряд местночтимых икон, вот здесь должна быть храмовая икона, а здесь «Тайная вечеря», здесь иконы праздников, здесь деисусный ряд, а выше пророки и праотцы. Нет ни одного изображения, только крест наверху сохранился.

Я представляю как на месте зияющих пустот появляются иконы, из северных врат выплывает диакон, чтобы возгласить ектенью, храм наполняется прихожанами, пением... и оживает.

Очень хочется присоединиться к славословию, поэтому мы тихонько начинаем петь трисвятое, «Свете тихий», «Богородице дево, радуйся» и «Сподоби Господи». Сначала совсем тихо (а вдруг смотрительницы, упрятавшие ноги в чуни, выгонят или скажут, что нельзя петь), а потом все увереннее и громче выделяя самые важные слова. На стене находится изображение святого Пантелеимона, который в каждом храме по-родному встречал нас, поэтому и ему поем тропарь и кондак.

Уходить из этого живого храма не хочется, потому что здесь так просто говорить со Христом, исповедоваться Ему, радоваться Ему и каяться в том, что вера ослабла, что молитва утеряна, что храм души разорен. Сожалеть, что Божий храм теперь не домом молитвы нарекается, а одной из точек на карте достопримечательностей города. Вот так Господь остался без человека в этом храме... впрочем, как и во многих других.

История о том, как человек не видит Бога

Ярославский музей-заповедник, называемый в народе «кремль» на самом деле когда-то был Спасским монастырем. С XII века за крепкими каменными стенами возводились храмы. В XVI веке в монастыре выросла основная звонница с небольшой церковью внизу. А над Святыми воротами в это же время была возведена маленькая звонница, именуемая в народе «башенкой».

Но это все было «когда-то»...Теперь толпы туристических групп туда-сюда пересекают территорию бывшего монастыря, женихи и невесты с гостями разной степени опьянения приезжают сделать фотографии, торговцы скучают перед длинными столами с сувенирами. Именно в заповеднике и работает потрясающе талантливый звонарь Андрей Федорычев. Работает самое подходящее слово, так как утром он приезжает на своем немодном велосипеде в монастырь, чтобы звонить для туристов — это его работа. На стене его небольшой каморки, заполненной различными необходимыми на колокольне мелочами, висит расписание прибытия теплоходов и туристических групп. Когда группа подходит к звоннице, экскурсовод вызывает Федорычева к колоколам, он звонит и уходит, а желающие отблагодарить музыканта бросают деньги в ящик. Совершая за день до семидесяти (!) звонов, он прекрасно изучил особенности характеров разных наций, а также научился звонить даже в полусонном состоянии. Звоны доведены до совершенства, каждое движение отточено и автоматизировано. Между наплывами туристов он садится на свой велосипед и отправляется пить кофе в уличном кафе.

Вообще для звонаря это совсем нетипичный образ жизни. Потому что традиционный звонарь живет и служит вокруг богослужения: звон до, во время и после службы — вот и все. Но Федорычев не традиционный звонарь, а звонарь-музыкант, суперпрофессионал и настоящий художник в своем деле. Когда-то, 16 лет назад, он пришел в заповедник и попросил: «Можно я буду у вас звонарем?». Тогда он впервые попробовал звонить и начал день за днем все больше и больше понимать колокола, их звучание, характеры, голоса. Затем начал нарабатывать технику, совершенствовать развеску, придумывать звоны. Постепенно на звонницах появились необходимые колокола, которые Федорычев часто покупал на свои деньги или одалживал у коллекционеров. Он отдается своему делу целиком и полностью, и может долго говорить о тонкостях техники звона. Вечером, когда заповедник закрывается для посетителей, он поднимается на звонницу и репетирует новые звоны, часами отрабатывая какой-нибудь сложный, красивый аккорд. Вся жизнь его закручивается вокруг колоколов... Но он абсолютно не верит в Бога...

Трагическая двойственность с трудом укладывается в голове и совсем уж не принимается сердцем. Талантливый человек, одаренный Богом, трудолюбивый, очень добрый, открытый и заботливый, он принял нас, как друг, водил по колокольням, все показывал, всему учил, опекал и «нянькался» с нами. Усталые экскурсоводы знают, что в каморке Федорычев встретит их, напоит чаем с шоколадными конфетами, подкормит особо страждущих бутербродами, для приободрения расскажет веселую историю.

Может ли быть добро без Бога? Да, может, только спасительно ли оно для делателя? Его звоны необычайно красивы и сложны по рисунку: звуки ложатся четко и спокойно, каждый на свое место, за одним ритмическим рисунком вырастает другой, третий. Редкий толстокожий человек останется равнодушным сторонним слушателем. Звон разрастается вокруг, словно волшебный сад, посаженный с любовью талантливыми руками мастера. Но при этом в звоне слышится и что-то трагическое: ритм неожиданно и часто ломается, меняется. Общее минорное звучание колоколов усугубляет ощущение, что в федорычевских звонах есть какаято вторая сторона.

Талант побеждает человека, если у человека нет Бога. И эта победа выражается в неимоверной усталости, в унылом и потухшем взгляде (при том, что человек занимается любимейшим делом). Как бы ни был прекрасен звенящий «хрустальный сад», созданный мастером, он — всего лишь искусство. Сад подчинен мастеру, замкнут на нем (это звоны Федорычева, его стиль и больше ничей, он неповторим), но и мастер замкнут на своем музыкальном мире. Этот мир велик, как велика фантазия и возможности музыканта, но и ограничен. Ограниченность при полной творческой способности мастера — парадокс!

Может ли быть красота без Бога? Может. Но это ограниченная красота. Безграничен лишь Бог, и когда человек «поет славу Богу» через искусство, он приобщается к настоящей свободе. Все остальное искусство без Бога — это не свобода, а рабство, пусть даже с очень индивидуальным неповторимым лицом. Человек в рабстве у самого себя, у своего таланта. Искусство с Богом «просто», так как Бог прост. Православному звонарю не нужно усложнять рисунок звона, чтобы дойти до сердца человека и донести ему весть о Боге.

Традиционный звон не развлекает, напротив, он концентрирует внимание на красоте Божиего мира. С одной стороны, авторские звоны не о Боге, а об Авторе, поэтому они растаскивают внимание вслед за интересными рисунками, меняющими друг друга.

Но при этом даже в такой красоте, созданной человеком без Бога, есть отблески настоящей красоты. Потому что настоящий художник, как бы он ни отрицал Бога, как бы ни сопротивлялся Ему, помимо себя все равно выражает и истинную божественную красоту. Он чувствует ее, разлитую во всем мире, и в красках природы, и в людях. Чувствует и не может не выразить. С другой стороны, любое произведение искусства рождается в диалоге со зрителем. Пусть красота родилась в сердце, где не живет Бог, от этого она еще не стала совсем бездуховной! Потому что она будет зависеть от того, какие люди встретятся с ней.

То есть звон Федорычева обязательно расскажет о Боге и прославит Его, если его услышит верующий человек! Только в сердце верующего человека звон раскроется в полной мере, раскроется даже то, что для Автора пока закрыто, недоступно.

Странно и трагично — человек не видит Бога, Который так явно его одарил талантом, отрицает Его благость, будучи добр к людям, не признает Бога, хотя всей душой стремится выразить красоту и гармонию Божиего мира.

Вот две встречи. Покинутый храм-музей и опустошенная, ищущая, страдающая человеческая душа. Они нуждаются друг в друге... но встретятся ли? Станет ли храм-музей опять Храмом, а душа — Человеком? Господи, помоги!

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.