«Нам есть на что надеяться»

Мы беседуем с шеф-редактором программы «Новости ТК Союз», ведущим программы «Архипастырь» Ильей Юковым.

Илья, как давно Вы пришли на «Союз»?

Почти со времени его основания. После школы я поступил в Уральскую государственную юридическую академию. Учебу на третьем, четвертом и пятом курсах совмещал с работой на телеканале. Потом уволился, но вновь вернулся и сейчас уже год как работаю на «Союзе».

Что побудило Вас вернуться?

Ответить на этот вопрос односложно не получится. Когда я уволился, я ушел совсем, то есть не вел никаких передач и даже вообще не заходил на студию. Хотя, конечно, тянуло меня на «Союз» постоянно. Потом представилась возможность раз в месяц вести программу «Архипастырь». Что я и стал делать, одновременно работая юристом в коммерческой организации. На протяжении моей светской работы меня не покидало чувство какой-то «ненастоящести» того, что я делаю. Да, я участвовал в судах, да, по закону я делал все правильно, пытался найти истину. Но это была истина человеческая, и ее всегда можно было оспорить. Если ты выигрываешь суд в области, то всегда можно подать апелляцию и оспорить это решение в суде, например, Уральского федерального округа и так далее. То есть, эта истина никогда не будет истиной в последней инстанции. И, на мой взгляд, в любой светской организации дойти до истины практически невозможно. Наверное, возвращение мое на «Союз» можно назвать крестовым походом в поисках истины.

«Союз» — это уникальное место с тех позиций, что здесь ты можешь искать истину, и при этом тебе еще платят зарплату. Иногда вечером приходишь домой и перед сном задумываешься: христианам первых веков приходилось столько претерпевать, чтобы идти за Христом, а тебе за это еще и доплачивают. Я думаю, это просто милость Божия, но до сих пор не могу понять, за что Господь так милостив к нам.

Конечно, невозможно сказать, что работа на телеканале «Союз» — это некая сказка, в которой все всегда хорошо, радостно и светло. Любое телевидение — это в первую очередь производство, которое имеет достаточно жесткие рамки. Это не вольная, свободная философия: сегодня у меня есть настроение, и я пишу, а завтра у меня нет настроения, и я не пишу. Здесь всегда есть жесткие временные рамки и достаточно жесткие условия, которые нужно соблюдать.

Получается это в силу немощей человеческих не всегда. Бывает, сидишь, пишешь сюжет, а в это время зарождается мысль: «Илья, ты что делаешь? Ты же юрист. Учителя, мама, папа тебе говорили, что ты будешь блестящим адвокатом. Ну, что ты делаешь? Бросай все, увольняйся отсюда». И раньше я очень легко шел на поводу у таких мыслей: раз пять писал заявление об увольнении с «Союза». Но со временем личное общение с Владыкой и с отцом игуменом многие вещи расставило на свои места. Когда сейчас зарождаются такие мысли — а они зарождаются иногда по-прежнему — стараюсь просто как-то так выдохнуть, не предпринимать никаких радикальных действий, и на следующий день они отступают.

Легко ли наладить рабочий процесс?

Наладить его непросто. Казалось бы, такой канал должны делать или профессиональные журналисты или люди с богословским образованием — например, семинаристы. Но семинаристов у нас только два, а профессиональных журналистов практически нет. Удивительно! В итоге телеканал «Союз» делают юристы, экономисты, учителя истории. Коллектив у нас молодой. Это первое, что замечают гости, которые приходят на телеканал. Конечно, всем хочется и погулять, и отдохнуть, особенно в субботу и воскресенье. Но приходится как-то себя ограничивать, я называю это «вести себя по-человечески», находиться в мало-мальском послушании.

Что вдохновляет Вас на работу?

Вдохновляет видение результата своей работы. Это дает силы и приободряет. Вдохновляют письма телезрителей. Бывает, читаешь письмо какой-нибудь бабушки, которая рассказывает о военных годах, о том, как она всю жизнь работала, воспитывала детей, как эти дети теперь от нее отвернулись, как она осталась одна. И этот человек признается, что живет только тем, что у нее на какой-то кнопке пульта есть «Союз».

Таких писем приходит очень много. И иногда, когда из-за чего-нибудь замучаешься, берешь эти письма, перечитываешь — и становится намного легче. Профессиональные журналисты на различных конференциях часто говорят о том, что телеканал «Союз» — это такое явление, которого в принципе не должно было быть. Это говорится в негативном смысле: мол, должны быть религиозные передачи, но только по утрам — и не более того. Все, это ваше место. Вам осталось день-два — и загнетесь. Вот такие «оптимистические» прогнозы, которые, слава Богу, пока не сбываются.

Телевидение — это огромные деньги, а у телеканала «Союз» нет ни одного крупного спонсора. И вот постоянно бежит наша просьба о помощи по экрану. Насколько же человеку это должно быть нужно, чтобы он встал с теплого дивана, вышел из теплой квартиры, пошел в банк, отстоял там очередь, потратил деньги, силы и время! И когда этих платежек по сто рублей приходят просто огромные пакеты, когда из них складываются суммы, которые необходимы для оплаты вещания, это просто поражает! Это действительно чудо — то чудо, которое мы не всегда замечаем. А замечать его надо.

Вспоминается одна из последних передач «Архипастырь». Звонит какой-то парень и говорит: «Владыка, у нас все плохо. Грядет конец света. Уровень духовности падает и т. д.» Владыка отвечал-отвечал про конец света и про все остальное — а это был последний вопрос в программе, заканчивать на такой пессимистичной ноте было просто нехорошо.

И я спросил: «Владыка, там же вторая часть вопроса была — про то, что падает уровень духовности и нам всем вообще недолго осталось». Владыка в ответ: «Нет, почему, у нас в храмах сейчас много молодежи. Причем, идет процесс, когда молодежь приводит в храм родителей, бабушек, дедушек».

На этом мы передачу закончили, и уже за кадром Владыка добавил: «Раз мы с тобой сидим в этих креслах и имеем возможность вещать, значит, не все так плохо».

А негативные отзывы к вам приходят?

Конечно. Я вполне четко представляю: то, что мы делаем, не идеально. Это не верх совершенства, и даже не пятьдесят процентов того, к чему мы должны стремиться. В свете этого, конечно, приходит критика. Ее можно условно разделить на две части. Одна критика конструктивная, когда говорят: поправьте это, это и это — и станет лучше. Мы соглашаемся, исправляем. Отец Димитрий в этом плане очень мобилен, ему ничего не стоит переделать все от начала и до конца. А есть критика просто удивительная. У человека идет негативный поток сознания. И, читая такое письмо, видишь, что его автор собирает и записывает все, что ему шепчут на левое ухо.

Бывают и люди, которые сначала критикуют, а потом превращаются в искренних поклонников. Был у нас такой случай. Нам стал писать полковник КГБ в отставке. Приходит письмо: «У вас ежедневно в десять вечера вещает какой-то дед. Он людям пудрит мозги. Я полковник КГБ в отставке, я знаю, что так людям пудрить мозги нельзя. Дайте мне эфирного времени, я с ним буду спорить». Эфирного времени ему никто не дал. Алексей Ильич Осипов, если вы поняли, о ком идет речь, продолжает вещать у нас в десять часов вечера. Проходит месяц или два, мы получаем другое письмо: «Ваш дед-то вещает, конечно, бред полный, но я увидел там какое-то рациональное зерно.

Хочу развить это рациональное зерно». И развивает эту мысль в своем письме. Проходит еще два месяца: «Слушайте, все, кто у вас там вещает — так себе. Но вот этот дед-то — он говорит хорошо!». Проходит еще два месяца: «Я вот посмотрел, послушал — у вас там кроме деда есть еще батюшки». В итоге он сходил в ближайший храм, и сейчас это воцерковленный человек. Причем, ходит в храм уже с супругой и детьми.

Говорят, что в России есть два православных телеканала — «Союз» и «Спас»...

Да, и еще при этом говорят о том, что «Спас» — это канал миссионерский, он для тех людей, которые еще не в Церкви, а «Союз» — это уже для таких упертых мракобесов, которые только и делают, что молятся и жизни другой не знают, платки надели и пошли, потупив глаза. Я не согласен с этим. Потому что, на мой взгляд, миссионерство — это не красное словцо, не красивая картинка, не тот православный глянец, когда мы взяли звезду (известного режиссера, актера) — и на первую станицу. А если послушать то, что эта звезда говорит, то получается, мягко говоря, «вольноватая философия». Я думаю, что миссионерство — это личный пример.

Понимаете, если завтра вместо Ильи Юкова на телеканале «Союз» передачу будет вести схиигумен, это будет другой канал. И это будет такая миссия! Тут Ольга Валентиновна Баталова сделала программу «Уроки Православия» с Петром Мамоновым, который играл в фильме «Остров». А у него жизнь-то была действительно непростая. Он же бывший рокер, чего он только ни видел и чего только ни делал. Его спрашивают: «Как вы решили, что с той, старой жизнью, надо покончить?» Он рассказал, что после премьеры «Острова» съемочную группу пригласил к себе в рабочую резиденцию в Чистом переулке Святейший Патриарх Алексий Второй. И была возможность десять минут побыть рядом с Патриархом. А Патриарх Алексий — это был человек, от которого просто исходила благодать, он мог вообще ничего не говорить. Вот это миссионерство!

И мы стараемся, в меру своих возможностей, миссионерствовать именно делом. Пусть иногда телеканал «Союз» прихрамывает, пусть ударения мы не так ставим в силу своей молодости. Но, тем не менее, этот телеканал есть двадцать четыре часа в сутки триста шестьдесят пять дней в году. И мы не знаем, когда именно человека, абсолютно случайно включившего «Союз», что-нибудь так «зацепит», что он захочет стать чуть-чуть лучше или чтото в своей жизни изменить.

Когда я учился в юридической академии, мне все пророчили место на кафедре или адвокатскую карьеру. Но параллельно с этим я работал на «Союзе». Мои одногруппники и преподаватели начали замечать меня на экране и говорить: «Ты что с попами связался?! Беги оттуда! Они запудрят тебе мозги!». Тогда меня это просто выводило из состояния равновесия. Я очень подолгу из-за этого переживал. Но потом произошла интересная ситуация. Отец Димитрий попросил меня подвезти его до храма целителя Пантелеимона. Я его привез, захожу в храм — и вижу своего одногруппника, который говорил мне подобные вещи. А теперь он с мамой покупает свечи и ходит в храм. Я был поражен!

А второй случай, который тоже произвел сильное впечатление, связан с девятой городской детской больницей. У моего одногруппника отец работает там детским хирургом. Хирург в силу профессии — это человек, который видит каждый день жизнь и смерть. Во время дежурства им привозят деток после ДТП, иногда маленьких совсем. Страшная картина. И они очень прямолинейны, в какой-то мере очень циничны, они всегда называют вещи своими именами. Как-то раз мы с другом заехали в больницу, а в это время его отец вместе с коллегами сидел в ординаторской, у них был включен телевизор, и там вещал «Союз»! Я тогда даже не осмелился спросить, почему именно «Союз», но это согрело.

С какими еще сложностями Вы сталкиваетесь?

Большая сложность на «Союзе» — это отсутствие примера, ориентира, куда нам идти. На самом деле ведь нет аналога тому, что мы делаем. Поэтому мы и двигаемся во многом наощупь. Даже не во многом, а во всем. Возьмите хоть православные новости — мне, как шеф-редактору, эта тема близка. Вот, представьте себе, наступает какой-то праздник. Нам приходят видеоматериалы из нескольких епархий, да еще и сами мы снимаем в наших храмах Божественную Литургию. В результате нам нужно написать семь-восемь сюжетов об одном и том же празднике в разных храмах.

Что писать? Историю праздника? Хорошо, в одном сюжете мы об этом написали. А в шести других что писать? Историю храма или что? Ведь Литургия, священнодейства одинаковы во всех храмах. Люди, которые приходят на богослужение, тоже часто похожи друг на друга. Есть прихожане, которые просто не понимают, зачем они сюда пришли. И Святая Троица для них — это Иисус Христос, Николай Чудотворец и Дева Мария. Такие бывают сложности.

Говорят, что Россия — православная страна, что у нас 80-90% верующего населения. Из этого, я извиняюсь, верующего населения половина не знает, с какой стороны и на какую крестятся, еще половина знает, как надо креститься, но не крестится. Вот и вся верующая страна. Конечно, если бы у нас была на самом деле православная страна, и на самом деле 90% населения было бы православными христианами не по имени, а по сути, тогда «Союз» уже давно перепрыгнул бы новостные каналы. Потому что мы могли бы рассказывать обо всем.

Если бы Господь сопровождал русского человека каждый день на протяжении всей его жизни, то мы могли бы показывать и концерты, и спортивные соревнования — хоть что. Представляете — картинка: идут Олимпийские игры, стоит сборная России по лыжам и перед стартом читает молитву на всякое доброе дело. Могли бы мы на «Союзе» это показывать? Могли бы. Если бы у нас заседание Государственной Думы начиналось с общей молитвы, могли бы мы такое показывать? Могли бы. Это было бы, если бы 90% населения действительно были верующими.

Кроме того, я и по самому себе, и из общения со своими ровесниками знаю, насколько теплохладен современный человек. Это самая большая проблема. Он постоянно в депрессии. Ему напели, что депрессия — это бич нашего времени. И он все сидит и думает, почему же все так плохо. Но при этом ничего не хочет изменить. А начинать надо с себя. И ведь никто не требует от нас каких-то великих подвигов духовных. Каждый на своем месте может совершать подвиг каждый день, ограничивая хоть немного свою волю — ну хоть чуть-чуть.

Никто не требует от тебя великих жертв, слава Богу, не распинают. Просто маленькие шажки, маленькие шажки. То, что ты можешь делать сейчас, надо делать. Вот тогда бы все преобразилось. Сколько раз себя ловил на том, что на работе я один, а дома или во дворе другой. И пока есть это двуличье, дорога к Богу не кончена. Я не понимаю фразу «обрести Бога». Все люди разные. Наверное, кто-то обретает сразу, раз — и обрел, такие бывают потрясения в жизни. Но у меня почему-то эта дорога затянута.

А с чего вообще началось воцерковление?

Просто. Говорят: где просто, там ангелов до ста. У меня прабабушка была очень верующим человеком. И всегда, когда я был маленьким, она водилась со мной и читала молитвы. Она уже была лежачая, я с ней на кровати лежал, и она молилась. Потом я ходил в церковь один раз в год на пасхальную службу. Мы собирались своей компанией и шли в Иоанно-Предтеченский кафедральный собор. Пришли, постояли — и с чувством выполненного долга, с чувством собственного достоинства пошли по домам. Это продолжалось лет с пятнадцати до девятнадцати — двадцати. Изменения произошли с приходом на «Союз».

Началось с Великого Поста. Отец Димитрий говорит:
— Ты поститься-то будешь?
— Какое поститься? Нет, я мясо люблю.
— Слушай, ты басурманин, что ли?
— Вроде нет.
— Значит, постись.

В тот пост я как-то продержался. Хотя мяса на самом деле хотелось. Приезжаю на пасхальную службу в храм целителя Пантелеимона:
— Ну что, постился?
— Да.
— Надо причаститься.
— Нет-нет, я не буду.
— Так ты басурманин, что ли?

Вот так пришлось и попоститься, и причаститься. После этого у меня был период окрыленности. Я очень часто причащался. Потом, когда уволился с «Союза», год не причащался и вообще в церковь не ходил. Ну, а сейчас причащаюсь по мере сил. Но, по большому счету, часто не причащаюсь из-за лени. От лени, вообще, много проблем. Ведь в человека Богом заложено знание, что такое хорошо и что такое плохо. Но по лени ты идешь на какие-то компромиссы, сделки. Тебе совесть говорит, что надо сделать вот так, а лень шепчет: «Ну, ничего, мир же не рухнет». А в итоге так проходят дни, недели, месяцы, годы. Просыпаешься — а тебе уже двадцать пять лет. Я думаю, так однажды проснешься — а тебе уже на пенсию пора. Чем меньше этих компромиссов, тем лучше, просто надо брать себя в руки и делать так, как надо делать. И не собеседовать со своими помыслами.

Знаете, что еще мне не нравится? Мне не нравится штамп «православный христианин». Например, в сюжете говорят: «Сегодня у православных христиан великий праздник». У меня сразу такая ассоциация: люди приходят в зоопарк, там зверек сидит в клетке, а на клетке написано: «Род медведей, вид бурый». Вот точно так же: «Род человек, вид христианин, подвид православный». Получается, что это другие люди, другая разновидность, очень редкая, очень малая популяция. А последствия такого разграничения: пусть они все делают хорошо, но меня-то это не касается, у меня подвид другой.

Расскажите, легко ли другие епархии делятся своим видеоматериалом для новостей?

Нет, конечно, не легко. Епархий, которые присылают нам видео постоянно, пять-шесть. Еще пять-семь епархий присылают сюжеты периодически. Но при этом в стране сто пятьдесят епархий. И если бы сто пятьдесят епархий присылали нам по сюжету даже раз в неделю, мы могли быть давать в новостях по двадцать сюжетов в день, и это были бы абсолютно разные сюжеты. Но так не происходит. И не происходит так потому, что никакие 90% православных христиан Россию не населяют. И есть такие епархии, где священник один на тысячу квадратных километров. Ему, конечно, не до съемок для телеканала «Союз».

Журналистика церковная лишь в стадии становления. Поэтому мы стараемся больше давать святых отцов, больше показывать молитвы, Литургию

А есть другая позиция, с которой периодически приходится сталкиваться. У нас в Питере и Москве есть свои операторы, которым мы платим зарплату. И иногда бывает следующая ситуация. Звонишь в какой-нибудь московский храм, чтобы договориться о разрешении на съемку, а там отвечают: «Нет, храм — это очень интимное место, для уединенной молитвы, нам здесь камеры не нужны». А ведь мы работаем с благословения Владыки, а теперь уже и Святейшего Патриарха! Видимо, с точки зрения некоторых батюшек Святейший Патриарх или Владыка Викентий неправильно воспринимают храм. Но спорить в таких ситуациях невозможно.

Является ли светская тележурналистика для Вас ориентиром?

Телевизионная журналистика — это на восемьдесят процентов картинка. То есть, успех передачи на восемьдесят процентов зависит от картинки. Причем, человеку интереснее смотреть на всякие гадкие вещи, бандитов, красивую жизнь, убийства, эротику. И светские журналисты на этом нагло спекулируют. Основная проблема светских журналистов состоит в том, что они чрезмерно толерантны, у них сплошные полутона, у них нет черного и белого, все серенькое, все можно оправдать.

Они стараются смотреть на жизнь с разных позиций, а своей-то, получается, нет. И второе — это гордость, которую в современном обществе в человеке воспитывают чуть ли не с пеленок, это раздутое, непомерное «Я». Один я — д’Артаньян. Журналист обсуждает действия депутатов Госдумы. Ведущий, сидя в Екатеринбурге, обсуждает то, что сделал президент России. Его ли уровня такое обсуждение? Что, он бы сделал лучше? Когда на это смотришь, смешно. В этом плане нам со светской журналистикой, конечно, не по пути. А журналистика церковная — она лишь в стадии становления. Поэтому мы стараемся больше давать святых отцов, больше показывать Литургию, показывать молитвы, потому что это непреходящие вещи. Сложно писать на духовные темы. Сложно, с одной стороны, от недостатка знаний, а с другой — из-за личного духовного уровня. Я думаю, тот же профессор Осипов, работая шеф-редактором, делал бы такие новости, что ого-го-го! Но он, к сожалению, не работает в новостной программе...

Вы часто по долгу службы общаетесь с Владыкой Викентием. Расскажите, какой он человек?

Неземной человек. Помню, я отцу Димитрию однажды задал вопрос: «Вот сказано: „горе тому, кто введет в искушение ближнего своего“. Вы мне говорите: „Читай утреннее и вечернее правило“. Я начинаю читать утреннее правило, а у меня мама в это время в комнату заходит, и я ввожу ее в искушение». Он: «Нуну. Я тоже иногда к Владыке Викентию захожу, а он молится, зависнув в воздухе — ох, какое у меня искушение!» Вот этим все сказано, какой Владыка человек.

Он все время в движении, хотя ему уже пятьдесят шесть лет. Это еще надо поискать человека, который в пятьдесят шесть лет через три ступеньки перепрыгивает! Да еще и в рясе. А как он передвигается во время Крестного хода! Посмотришь: он от Храма-на-Крови до Ганиной ямы проходит за три часа, а там идти не близко и не просто.

А как он на вопросы в «Архипастыре» отвечает! У него нет никакой отсебятины. Я вообще никогда не слышал, чтобы он что-то говорил от себя. Ведь святые отцы написали, наверное, ответы на все вопросы, которые могут встать перед человеком. И Владыка всегда отвечает по-святоотечески и никогда не говорит: «Вот я считаю...».

Недавно наша съемочная группа была в Ялте, в Крыму, в командировке; мы делали репортаж о Симферопольской епархии. А там накануне побывал Владыка Викентий. Он сопровождал Святейшего Патриарха в поездке на Украину. Местные прихожанки нам рассказывали о том, как их удивил наш Владыка. Он зашел в их воскресную школу, так скажем, образцово-показательную. Эта школа большая, роскошная, с бальными залами, и Владыка зашел ее посмотреть. Рядом с ним не было никого из сопровождающих, он сам нес свои вещи, был даже без клобука. А в Ялте «Союз» показывает, и прихожанки его узнали. Конечно, это очень простой, приветливый человек, очень добрый.

А как он принимает людей в соборном доме на Репина! Он принимает всех, начиная от министров, олигархов, бизнесменов и заканчивая просто бездомными. Бывает, уезжаешь с работы в десять вечера. Думаешь: «Ну, вот, опять поздно поехал». Смотришь, а у Владыки в приемной свет горит. Запись программы «Архипастырь» заканчивается в одиннадцать вечера. Владыка после этого не спать идет, а снова в приемную, где у него еще целая очередь сидит. Я не знаю, он их до трех утра принимает, что ли? А утром в шесть ему на Литургию. И при этом ведь человек доброжелателен и спокоен.

Есть ли у канала какие-то планы, стратегия на будущее? Может быть, выйти на мировое вещание?

Такие задумки есть. Но это, я думаю, вопрос не ко мне. «Союз» живет по одномуединственному закону. Каждый из нас делает то, в том объеме и в таком качестве, что он может делать здесь и сейчас. То есть, грандиозных задач по воцерковлению десятков тысяч жителей Российской Федерации нет. У нас достаточно напряженная работа, каждый делает максимум того, что может. Нет такого, как в светских организациях: один рабочий, пять начальников, и всегда можно кем-то заменить. Тут если кто-то заболевает, сразу все сыплется, и кому-то приходится работать еще и ночью. Поэтому у нас нет времени на какое-то прожектерство.

Что Вы читаете?

Из духовной литературы последнее, что читал — святителя Игнатия (Брянчанинова). А по большому счету мне на работе настолько хватает духовного чтения, что дома я читаю Есенина. Многие его стихи знаю уже наизусть. Просто созвучен. Интересно, что в советские времена из Есенина сделали певца уголовников, а на самом деле он гораздо глубже. Ну и очень трагичная судьба.

Как Вы проводите выходные?

По-разному. Частенько со своими друзьями. Так получилось, что мои одноклассники стали моими одногруппниками по академии. То есть, мы знакомы уже очень давно (десять лет в школе, пять лет в институте и два года после института — семнадцать лет). И мы всей честной компанией обычно ездим на дачу, купаемся, ходим в баню.

Пожелайте что-нибудь нашему журналу.

Я вам пожелаю, чтобы у вас искорка в глазах никогда не пропадала, и чтобы вы в сложные моменты всегда находили источник для своих сил, и чтобы ваши глаза всегда сияли — тогда все будет хорошо. А вода камень точит, капелька по капельке. Можно перефразировать слова Владыки: «Пока вы печатаетесь, не все так плохо». И есть на что надеяться.

Яндекс.Виджеты

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.

Православный вестник. PDF

Добавив на главную страницу Яндекса наши виджеты, Вы сможете оперативно узнавать об обновлении на нашем сайте.