Избравший жизнь

«Жизнь и смерть предложил я тебе,
благословение и проклятие. Избери жизнь...»
(Втор. 30: 19)

12 сентября – память преподобномученика Аполлинария (Мосалитинова)

1918 год стал для России годом, разделившим историю государства на две неравные части. С одной стороны оказалась Русь святая с ее множеством славных свершений, легендарных героев и благодатных угодников Божиих. С другой стороны – Россия, затерянная во мгле лжи, захлебнувшаяся в потоках крови, строящая «светлое» будущее на костях своего народа.

Правда, в тот момент эта новая Россия еще не была явлена в полной мере, во всем безобразии безбожного режима. Казалось, что все еще может вернуться на круги своя. Что все происходящее в стране после Октябрьского переворота – вполне предсказуемое нестроение, попускаемое Богом за грехи человеческие. Что оно все же будет преодолено в самом скором будущем.

Потому-то, даже несмотря на произвол и насилие, чинимые новыми властями в отношении верующих и в первую очередь – священнослужителей и монашествующей братии, тогда еще сохранялось обычное течение церковной жизни с ее размеренностью и строгой подчиненностью церковному уставу. Да и сама жизнь, обычная православная жизнь, продолжалась, невзирая ни на что. Ведь заповеди Божии не подвластны никаким декретам, никаким манифестам.

Иеромонах Аполлинарий, насельник Свято-Николаевской мужской обители города Верхотурья, не мог полагать иначе. Да – стало очень неспокойно в Верхотурском уезде с приходом странных людей в кожанках и с наганами, распоряжающихся так, будто они властители вселенной, диктующих новые законы, устанавливающих новые порядки. А самое главное – не чтущих Закона Божьего, что они всякий раз нарочито демонстрируют, не снимая головных уборов при входе в храм.

И это было бы еще полбеды. Не хотите верить в Бога – не верьте. Но в этих людях живет необъяснимая ненависть. Ненависть ко всему, что связано с Именем Бога и служением Ему. И, прежде всего, к тем, кто олицетворяет собой живую христианскую веру – к монахам.

Уже реквизированы почти все жилые постройки родного для Аполлинария монастыря, из-за чего братии пришлось разделиться: всего тридцать насельников осталось в обители, остальные перебрались в Больше-Актайский скит. А иеромонаха Аполлинария настоятель благословил послужить в церкви Спаса Нерукотворного Образа села Красная Гора вместо арестованного новыми властями священника этого храма. Отца Александра Чернавина обвинили в подстрекательстве крестьян к восстанию. Правда, тот крестный ход, который в июле вышел из села Меркушино, и к которому присоединились и красногорцы, назвать восстанием даже у самих большевиков язык не повернулся – все-таки шли крестьяне с крестами, хоругвями и иконами. Но, поскольку у некоторых мужиков в руках были вилы и лопаты, то большевики поспешили назвать это шествие «деревянной войной» и расценили как явную угрозу своей власти. Последовали репрессии и расстрелы.

Батюшка Аполлинарий все же был уверен, что именно в таких суровых условиях и проверяется крепость веры. Что постом и молитвой можно изгнать страшный дух гордого безверия, уже поразивший часть русского народа и продолжавший распространяться подобно моровой язве. Именно поэтому в один из августовских дней, по окончании Божественной Литургии, он пешком отправился в соседнее село Меркушино, чтобы помолиться на могиле праведного Симеона Верхотурского, заступника и ходатая о земле Уральской и ее народе.

Он шел по дороге, хорошо сознавая, что в селе, где недавно были расстреляны несколько человек, в том числе и молодой священник Константин Богоявленский, и где теперь для устрашения недовольных стоит гарнизон красногвардейцев, его вряд ли ждет сердечная встреча. Скорее, все будет наоборот. И что ничего хорошего от безбожников ожидать не следует. А, скорее всего, следует ожидать пулю в лоб или в спину. Но ему ли было бояться – человеку, который прошел русско-японскую войну и много чего повидал на фронтах и в окопах.

Дело было даже не в солдатском прошлом отца Аполлинария. Уж кто-кто, а он совершенно ясно представлял себе, что смерть – далеко не самое худшее, что может приключиться с человеком. Тем более, что смерть человека – это не точка в конце предложения. Это запятая, которая отделяет земное бытие от жизни посмертной. Смерть есть человеколюбивый дар Господа, а не проклятие или наказание. Недаром у Иоанна Богослова есть такие слова: «Благодетельно установлена смерть».

Да и святитель Кирилл Александрийский считал смерть человеколюбивым наказанием, поскольку все то, что искажает замысел Творца о человеке как богоподобном существе – грех, зло, боль, страдание – все это Бог ограничил смертью. Да и что такое смерть по отношению к жизни, как не ее воспитатель?! Память смертная – это же не просто навязчивая мысль о конечности существования, а состояние человеческого духа, достигаемое посредством молитвенного делания и дающее единственно возможный ответ на вопрос о смысле жизни.

Смерть физического тела – это вовсе не абсолютный финал. Это только несчастные атеисты могут думать, что, умирая, человек на веки вечные уходит в землю. На самом деле, тело отдается ей на временное хранение в ожидании всеобщего Воскресения из мертвых. Только через телес¬ную смерть грешному человеку открыта возможность восхождения к престолу Отца Небесного и обретения той самой сладости богообщения, которую утратили Адам и Ева.

Возможно, что именно так размышлял смиренный чернец, одиноко бредущий из села Красная Гора в село Меркушино, где он жаждал припасть к могиле святого угодника Божиего, слезно попросить у него заступничества перед Господом за весь русский народ и об упокоении невинно убиенных.

Однако, путь к святыне отцу Аполлинарию преградили вооруженные люди. Он так и не успел припасть к могиле праведника – был арестован тут же, у храма. Пытался ли он напомнить им о смысле бытия и о бессмертной природе человеческой души? А если даже и пытался, могли ли понять его люди, сознательно позабывшие, что и они созданы по образу и подобию Божиему? Ставшие безобразными?

Обвиненный в «контрреволюционной агитации» священник уже на следующий день был убит – заколот штыками. Его наперсный крест палачи передали настоятелю монастыря. Для устрашения населения листовки с приговором ЧК развесили по всему Верхотурью; злодеяние не скрывали – им хвалились и пытались запугать.

Но можно ли истинно верующих запугать смертью? И в свете веры кончина батюшки Аполлинария была и остается участью мученика, принявшего смерть за Христа. Ту самую смерть, которая не уничтожает личность, как бы того ни хотелось убийцам. Такая смерть – благость, поскольку возносит к Создателю.

Как и отец Аполлинарий, любой христианин не столько понимает умом, сколько ощущает сердцем, что нарушение закона Божественной любви и справедливости, выраженное в бренности земной жизни, преодолено Иисусом Христом, Первенцем из мертвых, Своим Воскресением победившим смерть и тлен и давшим нам всем «жизнь с избытком» (Ин. 10:10).

…5 октября 1918 года тело иеромонаха Аполлинария с подобающими почестями было погребено на монастырском братском кладбище, где и покоится поныне. Душа же его пребывает во свете, покое и предначинании вечного блаженства, и будет так пребывать до всеобщего Воскресения, когда жизнь вечная из блаженной мечты станет реальностью для всех крещенных и истинно верующих во Христа.

В подготовке статьи использованы материалы книги
«Жития святых Екатеринбургской епархии»
(Екатеринбург, 2008)

Алексей и Галина Коршун

•04 •октября• 2012•