Небесный крестный ход

«Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь;
никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин 14:6).

27 июня – память священномученика Иосифа Сикова

На уральскую землю июнь 1918 года пролился кровавыми дождями. Горный хребет, разделивший не только Европу и Азию, но и как будто саму страну вместе с населяющим ее многонациональным народом на две неравные части, принял на себя неблагодарную и страшную роль фронта в гражданской войне. Города, села и деревни на его восточном склоне попали в самое пекло кровавой бойни, которая словно стала прямолинейной и страшной иллюстрацией к пророчеству Спасителя: «отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери» (Лук.12:53).

Большевики в неудержимом стремлении как можно скорее установить новый порядок и начать строить «прекрасный новый мир» не считались с вековыми традициями и укладом не только крестьян, но и рабочих, от имени которых они вроде бы и выступали. В одночасье русский народ встал перед выбором: разом и навсегда отказаться от своего прошлого, в котором и великие победы, и великие страдания переплетены крепко-накрепко, но в котором есть главное – вера отцов, или же подчиниться революционному вихрю и быть унесенным в неведомую даль летаргического сна забвения своих корней. И многие делали выбор отнюдь не в пользу строителей призрачного «светлого будущего». Даже по одной той причине, что здание будущего не может быть воздвигнуто на народной крови и слезах. Уральцы сопротивлялись.

В начале июня вспыхнуло Невьянское восстание, в результате которого «комиссародержавие» было свергнуто почти во всех близлежащих населенных пунктах. Эхо восстания докатилось и до Екатеринбурга. На многотысячном митинге, когда представители советской власти призывали оказать сопротивление восставшему Чехословацкому корпусу, рабочие Верх-Исетского завода не стали слушать агитаторов, заявив, что у них нет вражды с чехословаками. Но настоящие бои велись у Невьянского и Верхне-Тагильского заводов. Там за оружие взялись бывшие солдаты, прошедшие суровую школу окопов Первой мировой войны.

Доподлинно неизвестно, совершался ли крестный ход в те июньские дни 1918-го года в Верхнем Тагиле. День иконы Божией Матери «Знамение», в честь которой был освящен местный храм, приходится на декабрьские дни. Но местный священник, батюшка Иосиф, вполне мог благословить свою паству и на крестный ход, поскольку пришло время истово помолиться всем миром об избавлении от эпидемии «красной чумы». Крестный ход – действие особое. В нем чудесным образом сочетаются и торжествующая радость веры во Христа, и смиренное упование на милость Божию.

Развевающиеся хоругви, лики святых и парящий над шествием Крест как символ победы над смертью, над лукавыми происками «отца лжи» – это ли не лучшее противоядие от смуты, поглотившей души человеческие. Так вполне мог рассуждать отец Иосиф Сиков, единственный священник Знаменской церкви Верхне-Тагильского завода.

К сожалению, об этом русском батюшке до нас дошли самые скудные сведения. Известно лишь то, что он был рукоположен в сан священника в марте 1914 года и в том же году определен на служение в Верхний Тагил. До этого прошел курс обучения в миссионерской школе, диаконствовал в Иакинфовской церкви Висимо-Уткинского завода Верхотурского уезда. Вот и все сведения об этом человеке, ставшем одним из тех, кто в самом начале революционных «свершений» сподобились принять мученическую смерть за Христа. Даже точная дата его рождения неизвестна, не говоря уж о важных событиях его жизни, его характере, привычках, особенностях общения с паствой. Зато точно установлена дата смерти – 14 июня по старому стилю, то есть ровно через две недели после начала восстания на Невьянском заводе. Но именно то, как он закончил свое пастырское служение, говорит главное о его пребывании, не столь уж продолжительном, в священническом сане. Отец Иосиф исполнил свое служение до конца, до смертного часа. А «конец – всему делу венец» – так говорится в русском народе.

Когда отряды восставших были отброшены от Невьянска к Верхнему Тагилу, красные принялись рьяно выполнять директиву большевистского руководства «беспощадно выжечь заводские поселки, население которых принимало участие в контрреволюционных выступлениях». Отец Иосиф, который, без всякого сомнения, в эти смутные дни был вместе со своей паствой, не мог не попасть под подозрение.

Впрочем, в глазах новых властей кто, как ни священник, был в первую очередь виновен в том, что рабочие и солдаты парадоксальным образом поднялись на восстание против своих же якобы «благодетелей», «борцов за освобождение трудового народа»? Ведь настоящим доверием и авторитетом у простых людей пользовался именно он, смиренный русский батюшка, а не пришлые люди в кожанках и с наганами.

Кто, как ни приходской священник, обязан в тяжкую годину укреплять прихожан в вере, ободрять и утешать их, как и полагается пастырю, невзирая на смертельную опасность? И еще батюшка Иосиф мог благословить и возглавить крестный ход. А в таком случае именно это должно было стать его смертным приговором, который он подписал сам себе.

Тот крестный ход, который мог пройти тогда в затянутом пороховым дымом Верхнем Тагиле, был лишь продолжением, результатом другого, невидимого шествия, которым батюшка, отец Иосиф, шел всю свою жизнь. Молитвенное делание, душеспасительные беседы, ревностная проповедь веры Христовой, кротость и смирение – вот что, в конечном счете, являют собой сияющий на солнце крест, победительно развевающие хоругви и источающие энергию любви лики святых.

Такова была жизнь и служение священника Иосифа Сикова. И даже если не было в те страшные июньские дни реального крестного хода в Верхнем Тагиле, он все равно случился. На Небесах, куда вознеслась душа расстрелянного батюшки Иосифа. Как свидетельство веры, что живет в человеческих сердцах. Есть и будет во веки веков. Как и Христос посреди нас.

… Теперь не те времена. Крестные ходы на Пасху, с мощами святых и в ознаменование тех или иных важнейших событий, по самым центральным улицам больших и малых городов проходят торжественные шествия с распятием, хоругвями и иконами. Сопровождаемый казаками и курсантами, под пение молитв, окропление крестоходцев святой водой и торжествующий колокольный звон, крестный ход напоминает ныне половодье. Рекой он вытекает с храмовой паперти. И по мере своего движения наполняется все новыми и новыми участниками, которые присоединяются к нему из улиц, прилегающих к маршруту, словно захватывая ручейки, наполняясь и разливаясь все больше и больше, превращаясь в настоящий несокрушимый поток, которым, по сути, и является христианская вера с начала апостольских времен.

И уже никому из верующих не нужно опасаться, что в конце шествия его ждет горячий свинец, готовый прервать ход земной жизни. И, даст Бог, уже никогда не повторится июнь 1918 года, когда батюшка Иосиф встал во главе свой паствы, ни на мгновение не сомневаясь – быть или не быть с Богом, идти или не идти крестным путем. Нести свой крест – святая обязанность христианина. Это и есть его личный крестный ход, конец – а точнее, начало которого – на Небесах.

Алексей и Галина Коршун

В подготовке статьи использованы материалы книги «Жития святых Екатеринбургской епархии» (Екатеринбург, 2008)

•27 •июля• 2012•