Архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл. Добро пожаловать, Владыка!

Екатеринбург, 5 октября, «Информационное агентство Екатеринбургской епархии». 

9 августа 2011 г. в Екатеринбург прибыл новый Правящий Архиерей – Архиепископ Кирилл. Сегодня «Православный вестник» имеет честь представить Владыку нашим читателям.

– Владыка, монашеский постриг Вы приняли в возрасте 19-ти лет. Шел 1970-й год. Как получилось, что советский юноша нашел Бога и выбрал гонимую Православную Церковь? У Вас были верующие родители?

– Да, семья была верующая. У меня пятеро старших братьев – все всегда ходили в храм, никто не был комсомольцем (во всяком случае, до армии). И, наверное, этим они так достали систему, что, когда дело дошло до меня, младшего, у родителей были очень сильные проблемы – и у отца, и у мамы. Они много из-за меня пострадали, мои родители.

– Как родители прививали Вам веру?

– Никак специально не прививали. Это была норма жизни, естественное состояние.

– Спрашиваю не из любопытства. Сегодня существует проблема: воцерковляющиеся мамы порой своей активностью и нездоровым «благочестием» убивают в детях живость веры. И в переходном возрасте начинается бунт.

– Живость веры убивается, это точно, если железным кулаком загоняют в рай, если нельзя ни шага ни вправо, ни влево… А переходный возраст все переживают, он может быть в любой возрастной группе. И у меня в какой-то период было протестное настроение.

– А как это было?

– Мама позвала в храм, я ответил: «Не пойду». – «Почему ты не хочешь идти в храм?» – «Не хочу, и все. Что там с этими бабками вашими делать? Не пойду». Мама заплакала, расстроилась. Старший брат, диакон, тоже уговаривал идти в храм, а я отвечал, что быть там, среди бабушек – не мужское дело.

А потом жизнь подвела к пониманию, что без Церкви невозможно жить. Ты проходишь период поисков, и в итоге у тебя остается самое главное. К 18-ти годам у меня уже не было никаких метаний, выбор был сделан абсолютно осознанно.

– Как человек с опытом, что бы Вы посоветовали нынешним школьникам-христианам, которым приходится порой в школе сталкиваться со взглядами и традициями, противоречащими христианству? У Вас же, наверняка, были такие ситуации? За что стоит рубиться, а что можно просто игнорировать?

– Никогда нельзя давать на поругание имя Божие. Если ругают тебя – надо терпеть. Меня тоже били в школе. Если насмехаются над тобой – ничего страшного. А Господа отдавать на посмеяние нельзя, за это стоит рубиться – за Бога, за Церковь, за родителей, за Родину. Есть понятия, которые выше нас, выше и дороже.

Ситуация выбора существует всегда. Но во времена моей учебы сама система обязывала педагогов проводить атеистическую линию, хотя многие на самом деле так не думали. Никогда не забуду, что за меня вступалась парторг школы, которая могла потерять не только партийный билет, но и работу.

Помню покойного директора школы, который тоже сочувственно относился к моей позиции. Помню учителей, которые для меня всегда были родными и близкими людьми, которых я любил и уважал вне зависимости от их отношения ко мне, и сейчас люблю и уважаю. И с одноклассниками всегда дружил, и до сих пор мы общаемся.

Что касается сегодняшней ситуации в школах – я, например, не понимаю, почему администрация порой так настаивает на тех же хэллоуинах, а священников в классы не пускает. Боятся пресловутой клерикализации общества и стараются таким образом отвлечь людей от Бога?..

Такое впечатление, что сейчас в школе очень сложно и ученику, и учителю. Те, кто сегодня идут в учителя – это подвижники. Нас за длинные волосы, за небритые усы, за грязную обувь могли наказать, а сейчас ученики и курят, и ходят непонятно в каком виде – и как с ними работать учителям, трудно понять.

Поэтому я понимаю родителей, которые выбирают для своих детей домашнее воспитание, понимаю тех, кто максимально отстраняет детей от компьютера, от телевидения: человек слаб, и это может развращающим образом повлиять на ребенка. Но я не понимаю родителей, которые ограждают ребенка буквально от всего, потому что пройдет время – он вырастет и с таким рвением набросится на все, прежде запретное, что последнее может быть гораздо хуже первого.

– Владыка, вот еще одна церковная проблема нашего времени. Православие – одно. Христос – один. И каждый должен служить Богу своим даром, и все мы, такие разные, составляем единую Церковь. Но православные сегодня очень легко разделяются из-за разницы во взглядах, конфликты между приходами и различными христианскими обществами могут возникать «на ровном месте». В чем причина такого явления, и как эта болезнь лечится?

– В нашей Церкви существует масса приходов. И каждый приход – это маленькая церковь, но это не значит, что она находится в автономном плавании и спасается отдельно от всего мира.

Думаю, очень многое происходит из-за отсутствия православных корней. Проблема заключается и в том, что, придя в Церковь взрослым, человек очень быстро забывает, что он – младенец в церковнойжизни. И начинает все, наработанное за оградой Церкви, вносить в церковную жизнь – отсюда появляется очень много неразберихи. Он считает себя умным, образованным, способным, верующим, и свой опыт считает самым главным в жизни Церкви. А на самом деле он не прошел еще самых азов.

Меня в молодости всегда поражало то, что я читал в житиях святых и духовной литературе: как смиряли в Церкви людей с образованием. Пришел кто-нибудь умный в монастырь – его обязательно поставят чистить туалеты, разгребать навозные кучи. Зачем, если он может приносить пользу в другом?

А вот затем, что нужно обязательно пройти все. Потому что человек, который прошел низы, начинает видеть Церковь другими глазами. А если не прошел – он действует по принципу «я нигде не училась, я сама преподаю». Такие люди и вносят разделения во внутрицерковную жизнь.

И ортодоксы, и либерально настроенные православные в подавляющем большинстве родились как верующие 20 лет назад; они не воспитывались в церковной ограде, не испытали очень многих притеснений, через которые прошли наши родители. Они пришли в Церковь, где можно и в школу православную ходить, и литературу духовную издавать, и создать церковный телеканал. Они этого не ценят, поэтому позволяют себе разделения. Если бы ценили, этих разделений не было бы.

Сегодня очень многие люди крайне резки в суждениях, склонны осуждать любого человека; и неуважение к начальству – духовному или светскому – считается национальной доблестью. Если ты никого не осуждаешь и не обличаешь, ты неинтересен для общества. Ты должен быть пророком с огненным мечом и рубать направо и налево всех, в том числе и соседей по приходам. Эта беда от невоцерковленности, на мой взгляд. Потому что люди, которые в Церкви много чего испытали, никогда не будут склонны к таким резким действиям. Они гораздо более терпимы. Для всех есть поле деятельности. Тебе не нравится этот приход – пойди в другой, найди себя там и работай согласно своей душе. А если у тебя такая душа, которую все не устраивает, ты везде будешь метаться и ни к чему не примкнешь.

– А что с этим делать?

– Однажды у преподобного Пимена Великого спросили: «Что делать, если брат согрешает?» Он ответил: «Закрой глаза». – «Но он же согрешает! Господь призовет меня на суд и скажет: твой брат согрешал, а ты ему ничего не противопоставил! Что я Ему отвечу?» – «Ответишь: Господи, я вынимал бревно из своего глаза прежде, чем заняться сучком в глазу другого».

– Владыка, еще к вопросу о разнице во взглядах. У каждого из нас – свои дарования, свое призвание, свой характер. В зависимости от этого каждый находит для себя в Евангелии, в Церкви что-то наиболее ему близкое и именно с этим в первую очередь ассоциирует православную веру. Кто-то акцентирует внимание на аскезе, кто-то радуется Божиему милосердию, кто-то всюду видит признаки Апокалипсиса… Какое оно – Ваше Православие?

– Я всегда вспоминаю одного священника, который при советской власти дважды сидел по идеологическим причинам, не изменил своим убеждениям, но при всем при этом был совершенно радостным человеком. И всегда говорил нам, ожидавшим с минуты на минуту или к вечеру текущего дня конца света: «Посмотрите на жизнь! Вы все думаете о Боге, как о страшном Судии, но не стараетесь воспринять Бога как человеколюбивого Отца. Мир создан для человека – так находите в нем радость! Это не будет мешать вам осознавать свое недостоинство перед Творцом». Слава Богу, этот священник до сих пор жив. Он повлиял на наши мятущиеся и постоянно протестующие против чего-то души своим любвеобилием. Тем более, он говорил не теоретически, а немало в жизни испытав.

Кроме того, я очень люблю богослужения, и служба, если она идет, как должно, приносит мне огромную радость. Когда ты приходишь в храм, вдыхаешь запах церковный, входишь в эту среду – радость необъяснимая. Я поэтому не понимаю священников, которые не любят служить. У них служба – как бы между прочим. Они любят проповедовать или что-то еще, но богослужение не является для них делом главным: служат, потому что нужно. Но как можно в воскресенье не служить Божественную Литургию и заменить ее пусть даже на какие-то церковные дела?

Сегодня в Церкви очень мало любви к богослужению. Отсюда очень много вопросов по поводу красоты службы: плохо читают, церковнославянский язык не понятен… Постой на клиросе два месяца с хорошим чтецом и певцом – ты поймешь не только язык, ты поймешь суть, красоту, глубину богословской мысли, которую невозможно выразить русским языком – тем языком, на котором мы сейчас говорим.

Поэтому Православие для меня – это необъяснимая глубина, и, чем дальше живешь, тем больше оно тебя восхищает, радует, наполняет особым чувством. При этом ты понимаешь, что ты никто, песчинка несчастная – и все. Но тебе это сокровище дано.

– Владыка, какой была Ваша реакция на известие о переводе на Екатеринбургскую кафедру?

– Этого не может быть!

– В плохом или в хорошем смысле?

– В хорошем! Потому что Екатеринбургская епархия – далеко не самая последняя епархия в нашей Церкви. Она очень развита, здесь очень многое сделано, и есть очень большие перспективы. И люди, которые трудятся здесь, должны этому соответствовать. Но в любом случае – ты не соответствуешь что Ярославлю, что Екатеринбургу.

По внутреннему ощущению ты понимаешь, что глубина святости и ответственности служения намного превосходит твои человеческие возможности…До Ярославской кафедры у меня была Тула, до нее – Молдавия, еще раньше – Владимир. Как архиерей я сменил несколько кафедр, и к перемене места служения был морально готов. Другое дело, что с возрастом это чуть сложнее. Но ты прекрасно понимаешь, что нельзя ни к чему привязываться. Это дает возможность не соотносить себя с конкретным местом. Но я никогда не думал о Екатеринбурге, мне это даже в голову не приходило.

– Владыка, с чем в первую очередь у Вас ассоциировался Екатеринбург раньше, и каковы нынешние впечатления? Пожалуйста, поделитесь Вашими впечатлениями о епархии, которую Вы возглавляете уже больше месяца.

– Екатеринбург – это мощь, расцвет, это Храм-на-Крови, это телеканал СОЮЗ, который знают все – правда, все давно уже забыли, что он екатеринбургский – все его воспринимают как общецерковный, который смотрят миллионы, и так оно и есть.

И еще: церковные люди здесь очень добрые, и это нечто непередаваемое. Я давно себя так не ощущал – как в той церкви, в которой я вырос. Когда я приходил в церковь, будучи маленьким, у меня было четкое ощущение, что меня там очень ждут, что именно меня там ждут. Все рады, что ты пришел. Понятно, что этого не было в буквальном смысле, но я с этим ощущением вырос. Я шел в храм с радостью, потому что там батюшка такой хороший, и люди такие хорошие, и все они тебя ждут непременно. И, если ты не придешь на службу, они расстроятся. Спать хочется – а обязательно надо идти.

Кстати, возвращаясь к детству: чтобы прийти к началу службы, надо было выходить из дома в 3 часа ночи. Потому что служба начиналась в пять-полшестого утра, а мы жили на другом берегу реки, до храма было 9 км. В сельский храм все приходили только по воскресеньям, и священник вечером служил вечерню, а всю службу начинал с утра, и она шла до 2-х часов дня.

Поэтому и были проблемы в подростковом возрасте: тебе хочется поиграть в футбол, сходить в поход, а надо идти в храм – тогда и был всплеск недовольства, но он прошел очень быстро.

Сегодня я вижу здесь людей, очень похожих на церковных людей моего детства. И это ни с чем не сравнимо.– Екатеринбург сегодня является ярким отражением принципа «Действие равно противодействию». Чем успешнее развивается епархия, тем более активно и даже агрессивно проявляют себя атеисты, и это создает конфликтные ситуации. Как нам себя вести?

– Если б я знал, как себя вести… Единственное – я считаю, что наша проповедь, наши действия не должны быть навязчивыми. Мы должны проповедовать, мы должны нести слово Божие, но навязывать слово Божие тому, кто не хочет его воспринимать, нельзя.

Они живут здесь, и мы живем здесь. Они вынуждены нас терпеть – и мы вынуждены понимать, что такое мировоззрение существует. Будем жить с пониманием того, что Христос пришел на землю не только ради нас с вами, но и ради них тоже. Ради этих людей Он пролил Божественную Кровь, принял крестные страдания – в том числе ради каждого из них, как бы они сами к этому ни относились. Может, кого-то Господь приведет к Себе через наш пример. Поэтому надо стараться быть образцом для подражания, насколько это возможно. И делать свое дело. Другого ничего не остается.

– Владыка, пожалуйста, скажите несколько слов читателям нашего журнала.

– Живите с Богом. Самое большое горе в жизни человека – чувство богооставленности. Это самое страшное. И самая большая радость – когда ты чувствуешь присутствие Божие в любых обстоятельствах. Вот это ощущение присутствия Божия в нашей жизни никогда не должно нас покидать. Надо всегда чувствовать себя перед очами Божиими, и тогда будет легче. А с Божией помощью все вопросы решатся.

– Владыка, спасибо Вам за эту беседу. Пусть Ваше доброе ощущение из детства здесь, в Екатеринбурге, сохранится на долгие-долгие годы.

Беседовала Светлана Ладина

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11-1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

•Фоторепортаж•

•14 •октября• 2011•