Простой и необыкновенный

Екатеринбург, 5 октября, «Информационное агентство Екатеринбургской епархии». 

1 июля – память священномученика Аркадия Гаряева

«Итак, бодрствуйте, потому что не знаете,
в который час Господь ваш приидет»
Мф. 24, 42

Он был самым обычным священником. Сельским батюшкой, который просто нес Богом данное ему послушание – служить Богу и людям. Нес честно и добросовестно, усердно и стойко, смиренно принимая тяготы служения, простодушно радуясь его плодам. И в то же время, его душу переполняло то чудесно-прекрасное, без чего невозможно по-настоящему, до конца угодить Богу. Его душа была полна божественной любви. Главного дара, какой дается Господом своим чадам, но взрастить и приумножить который может только сам человек. Обычный русский батюшка, обладавший необыкновенными качествами, отец Аркадий взошел на личную Голгофу в сотне шагов от храма, где каждый день за Божественной Литургией возносил славу Показавшему нам свет.

Путь к святости у каждого угодника Божиего свой. Он неповторим, как вообще неповторим путь любого человека, когда-либо жившего на Земле. Но есть нечто, объединяющее всех святых – безграничная, до самоотречения, любовь к Господу, которая и придает им силы для свершения христианских подвигов. Отец Аркадий к своему главному подвигу шел сызмальства. И на этом пути он, как само собой разумеющееся, свершал подвиг за подвигом, которые, конечно, за таковые не считал.

Есть такие чудесные и редкие уголки Земли, где всегда тепло. Температура вне зависимости от сезона колеблется на 2-3 градуса. Круглый год цветут невообразимой красоты цветы и зреют сочные, сладкие фрукты. Солнце там не обжигает, не изводит зной. Лишь изредка в качестве приятного контраста прольется на благоухающую разнотравьем землю ласковый дождик, и вновь возвращается приятная, расслабляющая нервы и мышцы комфортная погода. Одним словом, рай на Земле.

Но есть на земном шаре и другие края, где все наоборот. Места, которые могли бы служить чем-то вроде уравновешивающего фактора для райских уголков, если бы их не было так много. Эти места не располагают к отдыху – там любой труд превращается в пытку. Они вообще плохо приспособлены для жизни человеческих существ, особенно тех, кто вкусили – хотя бы частично – прелесть плодов цивилизации. О психосоматической расслабленности не может идти и речи, поскольку приемлемая погода там бывает крайне редко. Перепады температуры в течение суток могут составлять 20-30 градусов. Поскольку люди, так или иначе, там живут и трудятся, эти края обычно называют всего лишь «зоной рискованного земледелия», а вовсе не адом на Земле. Но что-то напоминающее о реальном аде в них есть.

К таким географическим зонам вполне можно отнести территорию, когда-то бывшую северной частью Екатеринбургской епархии. Таежные и горные районы там до сих пор остаются малоисследованными, а до некоторых населенных пунктов можно добраться только на вертолете. В начале же прошлого века единственно возможным средством передвижения были лошади и олени. Суровая природа, неласковый климат, постоянная борьба за жизнь не могли не отразиться на характере, менталитете, особенностях поведения, привычках и традициях народностей, издревле живущих в этих краях.

В начале прошлого века вогулы (или ханты-манси, как их называют теперь) оставались истинными детьми природы: они были столь же просты нравами и непосредственны, сколь безграмотны и дики. Но свет веры Христовой призван очистить от тьмы все человеческие души без исключения. Апостольское слово о Благой вести не должно было и не могло обойти стороной и это, почти забытое цивилизацией, племя. Нести Слово Божие непросвещенным языческим народам – святая обязанность христианской Церкви. Именно такая миссия, как и все другие, вполне обычные обязанности приходского батюшки, легла на плечи отца Аркадия Гаряева, молодого священника села Петропавловского (ныне г. Североуральска) в 1907 году.

28-летний батюшка, только что рукоположенный в сан иерея, сразу окунулся в далекую от благости ситуацию, в которой тогда находился один из самых дальних приходов епархии. Несмотря на молодость, отец Аркадий был – уже тогда – настоящий воин Христов, прошедший хорошую духовную школу на практике. Науку побеждать врага рода человеческого он, родившийся в семье священника, начал постигать с пеленок под руководством своих родных батюшки и матушки.

Нельзя сказать, что ему все давалось легко: поступив после четырехклассного духовного училища в Пермскую духовную семинарию, он не смог ее окончить и продолжил закалку, необходимую будущему пастырю, неся последовательно служение псаломщика, диакона, законоучителя в земском училище. Но поистине боевое крещение отец Аркадий получил, будучи направлен в село Петропавловское, в приход во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла.

Сложные природные условия и огромные расстояния между деревнями и приисками, разбросанными по округе в десятках, а то и в сотнях верст друг от друга – то было полбеды. Гораздо хуже обстояло дело с нравственным климатом в приходе. Как овцы разбредаются по полям и теряются в зарослях без заботливого пастыря, так и местные жители в основной своей массе утратили вкус к настоящей церковной жизни, предпочитая предаваться распущенности и пьянству. Тем самым порокам, которые обладают свойствами ложных утешителей, давая отвратительную иллюзию облегчения невзгод и горестей существования.

По сути то, что предстояло сделать отцу Аркадию для возвращения заблудшей паствы в лоно Православной Церкви, было сродни трудам святого праведного Иоанна, Кронштадтского чудотворца. В начале века метастазы неверия проникали не только в круги петербургской интеллигенции, но и в маргинальные слои простого народа, погрязшего в бытовой неустроенности, страдавшего от несправедливости власть имущих и невыносимой нужды. Но блаженны нищие духом. Горячая вера отца Аркадия, его переживание за каждую страждущую душу произвели в пастве Петропавловского прихода разительные перемены. В какой-то мере батюшка Аркадий, все же, находился в лучшем положении, чем отец Иоанн, которому зачастую приходилось бороться с гордыней «умников», отрицавших Божественное устроение мира. В Петропавловском же приходе главной причиной разброда было отсутствие направляющего к Богу начала. Именно таким православным маяком и стал отец Аркадий для людей, волею Божией оказавшихся в глухом уральском краю.

Батюшка Аркадий, по-видимому, не обладал особо крепким здоровьем. Тем не менее, ни одна деревня прихода, даже самая дальняя, не оставалась без его окормления. В Светлую седмицу он, невзирая на весеннюю распутицу, когда еще даже речи не шло о каких бы то ни было прямоезжих дорогах, садился на коня верхом и отправлялся в отдаленные деревни и стойбища. Как бы тяжело ни было ехать в холод, под моросящим дождем, по бесконечной грязи, как бы ни было опасно переправляться через вышедшие из берегов реки, он должен был это делать. Не только и не столько потому, что выполнял свои «профессиональные обязанности». Настоящему русскому батюшке необходимо было поделиться Пасхальной радостью с теми, кто не мог быть в храме на Главной службе года.

Коренной народ тех мест, не так давно обращенный в Православие, в основной массе вел кочевой образ жизни, не оставляя ни языческих традиций, ни суеверий. По причине огромных пространств в тридцать тысяч квадратных верст эти охотники, рыболовы и оленеводы (впрочем, как и рабочие совсем уж дальних рудников и приисков) оставались совершенно обделенными благодатным воздействием церковных таинств, по нескольку лет кряду не слыша Слова Божиего.

Теперь же они, привыкшие в одиночку противостоять суровой природе, получили помощь в лице священника-миссионера, принесшего им благую весть о Том, Кто не забывает и не оставляет своих чад ни в трудные, ни в радостные мгновения жизни, всегда находясь рядом. Батюшка в каждого страждущего вселял надежду, веру и любовь, которые переполняли его сердце.

Кроме миссионерской деятельности среди вогулов, в селе Петропавловское отец Аркадий преподавал Закон Божий. Видя усердие молодого священника на поприще религиозного просвещения, епархиальное начальство решило, что лучшей кандидатуры настоятеля походной церкви не найти. Забегая вперед, скажем, что после ухода отца Аркадия Гаряева с этого поста миссионерское дело на севере епархии постепенно заглохло, словно покорившись надвигающейся буре безбожия.

«Да не падшее и обленившеся, но бодрствующе, и воздвижени в делание обрящемся готови», – читает старик, и хочется, слушая эти слова, действительно быть готовым для дела, ради этого светлого момента забыть все неудобства, лишения и невзгоды и разочарования, естественный еще пока удел службы моей, и делать, делать…», – так писал отец Аркадий для «Екатеринбурских епархиальных вестей» об одном из своих пастырских посещений вогульского стойбища. Поначалу походная Казанско-Богородицкая церковь, в которой служил теперь батюшка, представляла собой складную конструкцию, громоздкую и тяжелую, совершенно не приспособленную для перевозки на лошадях.

Однако, упорство батюшки, который стремился к тому, чтобы Литургическая служба проходила в полном соответствии с канонами Православия, дало свои результаты: через год в его распоряжении появилась легкая походная палатка-церковь¹, которая немало поездила по северным просторам, никогда не оставаясь надолго на одном месте. Авторитет батюшки среди вогулов, отвечавших пастырю любовью на любовь, был непререкаем. Для них он был исключением из общего правила, заключавшегося в презрительном отношении господствующей, «цивилизованной» нации к малым народностям.

Даже после перевода отца Аркадия в конце 1912 года в Никито-Ивдельскую церковь Верхотурского района священника часто навещали друзья-оленеводы, находившие в его доме и приют, и ласку, и помощь, и – самое главное – задушевные беседы о Христе, о святых угодниках Божиих, и особенно – о святом праведном Симеоне Верхотурском, почитаемом батюшкой. Отец Аркадий умел общаться, умел располагать к себе даже самых закоренелых в неверии, пробуждая в черствых, озлобленных или попросту холодных сердцах горячую любовь к Богу.

Отец Аркадий с прихожанами

Господь щедро наделил его и другими талантами. Человек, тонко ощущающий Божий мир, окружающую природу, самые легкие движения души, часто пытается перенести свои мысли и чувства на бумагу. Таков был и батюшка. Очень может быть, что не дались ему академические науки, преподаваемые в семинарии, из-за его легкого, «воздушного» нрава, склонного к поэзии, требующего подпитки в реальных делах и событиях, свежем ветре, новых впечатлениях, интересных встречах, а не в пыльной тишине библиотек. Он не ограничивал свои литературные устремления лишь написанием для Епархиального вестника отчетов, полных глубины смысла и красоты слога.

Впрочем, их и отчетами назвать сложно – настоящие рассказы в духе классической русской литературы. Но то проза. Когда же читаешь его стихи, необычные по форме, новаторские по ритмике, невольно задаешься вопросом: когда же этому самоотверженному батюшке хватало времени на поэтическое творчество? Неужели в краткие минуты покоя? Или же поток образов и рифм никогда не покидал его, сопровождая под стук копыт приходской лошадки, свист ветра, завывание метели? Скорее всего, стихосложение замолкало в душе батюшки только во время службы. Но где еще столько возвышенной духовной поэзии, как не в христианском богослужении?! Вся красота Божиего мира заключена в нем.

Последний день своей земной жизни, 1 июля 1918 года по старому стилю, отец Аркадий встретил, как всегда, в соприкосновении с этой дивной красотой. После Литургии и акафиста святым бессребренникам Косьме и Дамиану, праздник которых тогда отмечался, он совершил два венчания.

Проникновенные молитвы, размеренное священнодействие, гармония голосов певчих, колокольный звон, возвещающий радость всему миру, – все прекрасное, что есть в Божием мире, слилось в тот день в Свято-Никольском храме села Боровского, где Господь сподобил служить отца Аркадия в последние годы жизни. По милости Божией батюшка и смерть принял, как подобает христианину, после Святого Причащения.

Красота всегда возмущает и тревожит черные души. И чем более погряз человек в бесовском смраде собственных грехов, тем сильнее, тем необоримее его ненависть к Божественной красоте. Отсюда и повальное разрушение церквей в безбожные времена, вандализм по отношению к святыням, кощунственное надругательство над святыми мощами. Банда «Красных орлов», состоящая из пробольшевистски настроенных мадьяр из числа попавших в плен во время Первой мировой войны, не отличалась любовью ни к красоте, ни к Слову Божиему. В определенной степени это были люди, в своей первобытной духовной дикости стоящие на много ступеней ниже вогулов. К сердцам северных кочевников отец Аркадий сумел найти тропинку. Сердца же красных бандитов давно похитил сатана.

Привлеченные неоднократным звоном колоколов (все-таки, два венчания подряд!), бандиты ворвались в храм. В те страшные годы колокольный звон был чем-то вроде средства коммуникации – без телефона и телеграфа ударом в набат можно было сообщить об опасности, о пожаре, о приближении противника. В отличие от звона малых, трельных колоколов, низкий звук большого колокола, благовестника, слышен за несколько десятков километров. Если с колокольни несется праздничный трезвон, в полной мере его слышно только вблизи храма. До отдаленных мест долетают лишь набатные удары благовеста.

Очевидно, «Красные орлы» и сочли эти удары контрреволюционным призывом, отчего, не особенно затрудняясь объяснениями своих действий, выволокли батюшку, еще не успевшего разоблачиться, из храма и повели в лес. Колокольный звон – единственное, что могло вменяться ему в вину. Но и этого было достаточно. Отойдя на некоторое расстояние от храма, убийцы приказали священнику копать самому себе могилу. Но, не дождавшись окончания работы, – очень они спешили, борцы за освобождение пролетариев всех стран, – подняли отца Аркадия на штыки, бросив бездыханное тело тут же, неподалеку от скотомогильника.

Такова была вершина пути к святости, к престолу Божиему, отца Аркадия, простого необыкновенного русского батюшки…

Обстоятельства, в которых наступает последний день жизни человека, непредсказуемы. Авария на дороге или в воздухе, террористический акт, поле боя, продолжительная болезнь, неожиданный инсульт или просто банальная сосулька – так ли уж важно, как наступает смерть? Важно другое. Как человек ее встречает. В ужасе и смертной тоске от того неведомого, что ждет за последней чертой, или с надеждой на милость Божию. С проклятьями всему миру или с молитвой на устах. Нет никакой разницы в том, умирает ли человек на своей постели в окружении родных и близких, или всеми забытый, в грязи и холоде. От долгой и продолжительной болезни. Или от руки бездушных убийц.

Смерть есть смерть. Никому из живущих на Земле не избежать перехода от жизни бренной к жизни вечной. Всех людей – верующих и неверующих, атеистов и христиан – объединяет одно: никто не может знать точно, какое утро наступающего дня станет последним утром его земной жизни. Исключение составляют лишь приговоренные к высшей мере наказания, которым известна дата приведения приговора в исполнение. И те святые угодники Божии, коих извещают об этом дне ангелы или Сама Матерь Божия.

Последний день земной жизни человека. Как бы ни хотелось отложить наступление этого дня, он все равно придет. И встретить его нужно так, как встретил его священник Аркадий Гаряев – как истинный христианин, готовый к смерти при любых обстоятельствах. Его жизнь проистекала в согласии со словами Господа: «В чем Я найду вас, в том и буду судить». Воин Христов, он был готов к встрече с Ним, своим Господом, каждый день, каждый час, каждую минуту. И его смерть, ужасная и несправедливая по всем земным меркам, стала его главной победой над врагом рода человеческого. И одновременно – его лучшей поэмой. Поэмой во Славу Божию.

Алексей и Галина Коршун

В подготовке статьи использованы:

Материалы книги «Жития святых Екатеринбургской епархии» (Екатеринбург, 2008);

Сайта Боровского женского монастыря Похвалы Пресвятой Богородицы
(http://www.borovscoe.ru);

Сайта Высших миссионерских курсов при Ново-Тихвинском женском монастыре
(http://www.uralsky-missioner.ru).

P.S.: Честные останки священномученика Аркадия Гаряева были обретены летом 2007 года (см. ПВ №1-2011г.) и перенесены в храм села Боровское Курганской области – место последнего служения батюшки. К раке его мощей прибегают многочисленные паломники, прихожане и духовенство, и получают помощь святого.

Рассказывает священник Сергий Климов: «Известно немало фактов чудесной помощи по молитвам к священномученику Аркадию. Но еще больше чудес и исцелений остаются «неучтенными»: человек помолился, получил помощь, возрадовался, Бога возблагодарил, а свидетельствовать об этом ему в голову не приходит. Есть несколько свидетельств об исцелениях от тяжелых болезней. А повседневных, «текущих» чудес – с преизбытком.

Как священник, служащий в этом храме, могу сказать, что помощь отца Аркадия мы получаем каждый день. Проблема какая-то, не знаешь, как поступить – подошел к раке с мощами, помолился, – к вечеру проблемы нет. Вроде бы и не чудо, но ты ясно понимаешь, что это произошло с помощью святого заступника».

¹ Походная церковь представляла собой брезентовую палатку, внутри которой располагались два разборных столика – престол и жертвенник. Роль иконостаса выполняли три высокие рамы, с писанными на полотне иконами Спасителя, Богоматери. Рама между ними, изображавшая царские врата, кроме полотна с обычными для царских врат иконами имела и легкую занавесь. Стена противоположная иконостасу была украшена иконою, также на полотне, с изображением Спасителя и святителя Николая и святого праведного Симеона по бокам. Вес всей церкви, укладывающейся в особый ящик, составлял всего до 5 пудов, что давало возможность перевозить ее на одной нарте одною тройкою или даже парою оленей. (Екатеринбургские епархиальные ведомости)

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11-1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

•14 •октября• 2011•