Зерна Валаама

15 мая – день памяти преподобного Арефы Верхотурского

Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов. Иак.1:17

В конце XIX века Верхотурский СвятоНиколаевский монастырь не находился в запустении, но и процветающим его назвать было нельзя. Причина состояла не в обветшании монастырских стен. Отнюдь. Виной всему было общее настроение, которое преобладало в обители. Настроение близкое к нестроению. Духовное делание, являющееся основой монашеских трудов, на тот момент в монастыре перестало достигать необходимого накала. Иноческая жизнь текла вяло.

Понимая, что нужно спасать древнюю Уральскую обитель от духовного сна и стагнации, верхотурское священноначалие обратилось за помощью к тем, кто не утратил сугубого иноческого духа, живя по строгому афонскому уставу, – к братии Валаамского монастыря. И помощь была оказана. С Валаама на Урал прибыли несколько иноков, которые принесли с собой и посеяли на Верхотурской земле новые зерна высокого монашеского подвига. С их приезда в 1893 году начинается новый виток истории духовной столицы Урала. Среди этого духовного десанта из семи человек находился и молодой монах Арефа, совсем недавно принявший по стриг. К тому времени монастырь уже являлся местом паломничества огромного числа богомольцев со всей России, желавших получить помощь от святого праведного Симеона Верхотурского, чьи нетленные чудотворные мощи были перенесены в монастырь в 1704 году. Священный Синод, заботясь о духовном благоустроении обители, обязанной служить назидательным примером веры и благочестия, в 1893 году издал указ о преобразовании Верхотурского Свято Никольского мужского монастыря из штатного в общежительный.

После реформ, начатых Петром I, Верхотурский монастырь, как и многие другие, лишился земельных наделов, взамен получив своего рода государственное обеспечение, ограничивающие число монашествующих штатным расписанием. Каждый монах получал жалование, имел личное имущество и отдельную трапезу, а его внутренняя духовная жизнь оставалась почти всецело на его совести – игумен не имел полной власти.

Обитель оставалась малонаселенной. О каком духовном центре можно было говорить в таком случае? Арефе и другим валаамским инокам во главе с иеромонахом Иовом, назначенным настоятелем Верхотурского Свято-Николаевского монастыря, предстояло решить непростую задачу: жизнь монастыря из внешней по форме сделать, прежде всего, монашеской по сути. Для этого и нужно было утвердить в обители общежительный устав, который обязывал и направлял братию к самоотверженному духовному деланию при строгом послушании игумену, частой исповеди и откровении помыслов духовнику, а также при полном отсутствии у монахов личной собственности (все, касающееся материального мира, – общее, монастырское).

Преподобный Арефа, в миру Афанасий Тихонович Катаргин, до переезда на Урал всего лишь четыре с половиной года подвизался на Валааме. Он пришел в монастырь из Орловской губернии, избрав местом духовного возрастания остров, который к тому времени за особую атмосферу, пронизанную сердечным молитвенным усердием насельников, уже почитался, по определению Игнатия Брянчанинова, «ступению к небу».

Афанасий родился в 1865 году. Младший ребенок в благочестивой и многодетной семье крестьян Орловской губернии, он с детства не видел иного для себя призвания, кроме иноческого. Следуя по стопам старших братьев и сестер, посвятивших себя монашескому подвигу, он некоторое время готовил себя к нему, лишь в возрасте 24 лет покинув родной дом и отправившись туда, где нет ничего, кроме молитвы и неба, на Валаам.

Выполняя послушание, во всем следуя строгому монастырскому уставу, научаясь умной молитве у старца Илии, Афанасий, как губка, впитал сам дух Валаама, который хранил и берег в своей душе до последнего дня жизни. 12 ноября 1893 года он был пострижен в монашество с именем Арефа. Арабское слово «арефа» в переводе означает «орел». По орлиному зоркая духовность инока Арефы сослужила ему немалую службу во дни его предстоящего настоятельства, о котором он, конечно, догадываться не мог.

Человек предполагает, а Бог располагает. Наверное, для отца Арефы и расставание с возлюбленным Валаамом, с его первозданной дикой красотой и абсолютной оторванностью от мира было нелегким. Но, во всем следуя воле Божией, он смиренно принял распоряжение церковного начальства отправиться в Уральские края для возрождения совсем другого, неизвестного ему монастыря.

Духовником Верхотурской обители стал валаамский старец Илия. Он был учеником ныне прославленного в лике святых иеросхимонаха Антипы (Лукиана), пришедшего на Валаам со святой горы Афон. Вне всякого сомнения, старец Антипа передал благодатный Афонский дух своему духовному чаду отцу Илии, а он – в свою очередь – отцу Арефе.

Уже став настоятелем, отец Арефа часто прибегал к советам и духовной помощи старца Илии, до самой его кончины в ноябре 1900 года. Так выстроилась невидимая, но прочная духовная связь трех обителей – от Афона к Валааму, от Валаама к Верхотурью. После того, как в 1899 году архимандрит Иов ушел на покой и вернулся на Валаам, встал вопрос о новом настоятеле. Не трудно представить, каким высоким авторитетом пользовался в монастыре отец Арефа, несший скромное послушание библиотекаря, если именно его, ничем внешне особенно не выделявшегося иеромонаха, верхотурская братия пожелала видеть своим руководителем.

Ревностный в служении людям, так же, как в служении Богу, отец Арефа все свои телесные и душевные силы приложил к скорейшему расцвету духовного сада, которым по своей сути для него являлся монастырь. Он строго следил за соблюдением святоотеческих традиций во всех проявлениях монашеской жизни: в богослужениях, в послушаниях, в выполнении келейных правил. От братии требовалось непрестанное усердное изучение творений святых отцов, без чего духовное и нравственное возрастание монашествующих отец настоятель просто не представлял. Ведя аскетическую жизнь и являясь примером для всей братии в смиренномудрии, он как истинный пастырь всегда был готов прийти на помощь тем, кто в ней нуждался.

Кроме того отец Арефа занимался и непрестанным благоустройством монастыря. Под его руководством были построены два больших братских корпуса, здание церковно-приходской школы для глухонемых и столярная мастерская, каменный конный двор, часть монастырской ограды с большими воротами. Также настоятель ходатайствовал о разрешении строительства нового большого храма. Столь бурное – прежде всего духовное – развитие монастыря, не так давно погруженного в дремоту, привлекало под его сень новых и новых насельников. При архимандрите Арефе, в 1902 году, число братии с нескольких десятков возросло до 160 человек. И это притом, что жизнь в обители стала поистине общежительной, без всяких поблажек, при строгом соблюдении обета нестяжательства и монастырского устава, при направляющем духовном воздействии старчества, также введенного отцом настоятелем.

При всей решимости достигнуть желаемых им самим и угодных Богу результатов, отец Арефа не смог рассчитать собственных физических сил. Он напоминал отчаянно храброго полководца, всегда сражающегося на переднем крае, даже тогда, когда более осторожный воитель предоставляет действовать своим заместителям. Преподобный Арефа попросту не щадил себя, подставляясь то под удары недругов, а то и бывших друзей. На настоятеля сыпались злобные доносы завистников. «Портили кровь» арестанты, которых определили на исправление в стенах монастыря: исправляться они не желали, а своими дебошами, пьянством и мелкими кражами доставляли немало хлопот.

Но особенно сильным – и последним – ударом оказался обман, учиненный монастырским казначеем иеромонахом Дамианом. Без благословения игумена, по собственной инициативе купив имение и организовав в нем женскую монашескую общину, он не столько нарушил субординацию, сколько оскорбил добросердечного настоятеля, искренне видевшего в нем друга и соратника. Уже после смерти архимандрита Арефы, с отца Дамиана епархиальные власти, проведя расследование его деяний, сняли священномонашеский сан.

Здоровье настоятеля было подорвано. Заболев чахоткой, он сгорел, как свеча. 15 мая 1903 года отец Арефа скончался. Как в жизни, так и в смерти он остался духовным примером для братии. Кончина его была мирная и непостыдная, по-настоящему – христианская. Он все время находился в полном сознании и мог разговаривать с окружавшими его братьями. В последнюю минуту земной жизни он спокойно сказал келейнику: «Вот и смерть моя пришла», перекрестился, сложил руки на груди и, выдохнув одно слово: «Простите», предал душу Господу.

Подвиг, совершаемый на поле брани, не длится больше нескольких мгновений. Подвиг, совершаемый в монастыре, длится годами, но вряд ли он поддается измерению временными отрезками. Преподобному Арефе был отведен недолгий земной век, в котором не было ярких вспышек чудотворений и потрясающих подвигов. Но в том-то и дело, что не годами измеряется человеческая жизнь, а плодами, которые она принесла. Все свои таланты, которые он имел, преподобный вложил в возрастание духовной мощи вверенной ему Богом и людьми обители. И то, что сегодня Верхотурье, пройдя через разорение и поругание, как птица Феникс, возродившись из пепла, вновь обрела значение духовной столицы Урала, невозможно было бы без подвижников, подобных преподобному Арефе. Именно их трудами – трудами духовных наследников святой горы Афон и Валаама – Верхотурская обитель обрела ту силу, которая позволила сохранить ей себя. Накануне великих испытаний милостивый Господь послал верхотурской братии такого настоятеля, который на много лет вперед определил духовный путь, которому монастырь следует и поныне.

Честные мощи архимандрита Арефы были обретены в 1994 году. Вода, полностью заполнившая склеп, совершенно не тронула останки преподобного. Благодать Божию, которая почивала на отце Арефе при его земной жизни, в обилии источают теперь мощи святого. Избранник Божий, преподобный Арефа, своими небесными молитвами не оставляет Верхотурье, монашествующую братию и всех тех, кто стремится припасть к живительному духу этой святой обители.

Алексей и Галина Коршун

•20 •мая• 2010•