Возвысивший голос

2 декабря – память преподобномученика Вениамина (Зыкова)

«Возликуют уста мои, когда буду петь Тебе,
и душа моя, которую Ты избавил»
Псалом 70

Его жизненный путь был единственно возможным для него. Как для любого, кто однажды ощутил сердцем и осознал умом греховную поврежденность человеческой природы. Кто решительно и бесповоротно приступил к ее исправлению, понимая, как долог и труден этот путь, и что пройти его невозможно без помощи благодати Божией. Его выбор был единственно возможным для него, как и для всякого, кто возлюбил Господа Бога всем сердцем, всею душою и всем разумением своим. И потому – отринувшего мир.

Он выбрал путь монашеского делания, смиренного и бесстрастного.

Он был сыном нижнетагильского кузнеца, не получившим никакого особого образования в детстве. Вряд ли у него был какой-то другой пример благочестивой жизни, кроме примера родителей. Ничего не известно о его духовных наставниках в юношеские годы и вообще о духовной жизни и христианском возрастании.

Но, так или иначе, в 24 года (в 1894 году) Василий Зыков приходит в Верхотурский монастырь. Он приходит в обитель, чтобы испросить духовного совета у отцов-монахов, не так давно прибывших в Верхотурье с острова Валаам.

То были архимандрит Иов, схимонах Илия, иеромонах Арефа, призванные возродить на уральской земле Свято-Николаевскую обитель, к концу XIX века потерявшую былую духоносную силу. К ним, как живым источникам благодати, тянулись люди. Не только монашествующие, но и мирские. Среди этих искателей истины и оказался молодой крестьянин по имени Василий. Так велика сила Божия, что привела его, обычного человека, без каких бы то ни было сверхвыдающихся дарований и талантов, особых знаний и званий, к свершению подвига. Подвига, который, заключаясь в каждодневном выполнении монашеских обетов и послушаний, вершиной своей будет иметь мученическую смерть за Христа.

Он не сразу принимает монашеский постриг – только спустя пять лет, в 1899 году, с наречением имени Вениамин. Не сразу и Верхотурская обитель становится для него вторым родным домом. Поначалу молодой послушник определен в число братии при екатеринбургском Архиерейском доме. Там отец Вениамин, очевидно, воспитывает в себе смирение, поскольку, обладая характером тихим и спокойным, предпочел бы городской суете размеренный быт обители. И все больше убеждается в том, насколько глубока пропасть между его стремлением к молитвенному деланию и мирской расслабленностью, вместе с уличным шумом так или иначе проникающей сквозь окна кельи.

Когда в декабре 1903 года иеродиакон Вениамин наконец-то окончательно поселяется в монастыре, Верхотурская обитель уже становится центром духовной жизни Урала. Можно себе представить, какой душевный подъем испытывает инок, к тому времени достигший возраста Христа, исполняя послушания, служа в храме, молясь в келье. Его, недостойного, Господь сподобил возрастать в Духе Святом и совершенствоваться в любви у мощей дивного святого – небесного покровителя уральской земли Симеона Верхотурского.

Как показали дальнейшие события, в земной жизни для инока Вениамина мощи праведного Симеона были дороже самой этой жизни. Ведь на них почивала благодать Божия, без которой невозможно восхождение по небесной лествице. Молиться, жить, трудиться рядом с мощами великого угодника Божия – это ли не награда для усердного инока?!

Ревностное несение иноческого служения было замечено церковным начальством. В 1907 году отец Вениамин был отмечен Архиерейским благословением с выдачей свидетельства. В 1911 – удостоился благословения Священного Синода. В том же году ему была пожалована совсем уж необычная награда, свидетельствующая о его особых заслугах: в праздник перенесения мощей святого праведного Симеона, Верхотурского чудотворца, он удостоился служить в диаконском облачении сиреневого цвета, пожалованном самой императрицей Александрой Федоровной. Это облачение было перешито из платья императрицы, которое она надевала в день коронации на Российский престол. И, опять же, мы можем себе только представить, какое вдохновение охватывало отца Вениамина во время той праздничной службы.

…О послереволюционной жизни отца Вениамина, архидиакона Свято-Николаевского монастыря города Верхотурья, мало что известно. Если бы не тщательное составление протоколов допросов и бюрократически дотошное ведение дел «врагов советской власти», мы бы вряд ли что-либо узнали об этом тихом и скромном воине Христовом, обладавшем недюжинной силой духа.

После окончания гражданской войны новые власти, стремясь придать приличный, легитимный вид своим беззаконным действиям, поначалу очень щепетильно относились к документированию происходящих событий. Они понимали, что историю пишут победители. Поэтому и старались представить себя в выгодном свете, как можно сильнее очерняя потенциальных врагов советской власти, в число которых автоматически попадало все монашество. В атеистическом представлении молитва – не труд, следовательно, к иночеству не может быть иного отношения, кроме как к паразитирующей на теле рабочего класса прослойке. По этой логике монахи заслуживали только одного – скорейшего и полнейшего уничтожения.

Уничтожать монастыри взялись со святынь. Причем, действовали власти изощренно и старательно. Им мало было поглумиться над святыми мощами и чувствами христиан. Им важно было сделать это так, чтобы как можно большее число верующих усомнилось, предалось унынию и, стало быть, отпало от лона Матери Церкви. Вот тогда бери их тепленькими и веди к «светлому будущему» через бесконечные митинги, собрания, демонстрации и стахановские почины. Никто уже не будет отвлекаться на многочасовые богослужения, на церковные таинства и прочие «поповские сказки».

Итак, 25 сентября 1920 года при огромном стечении народа, прибывшего в обитель на празднование памяти святого Симеона Верхотурского, власти потребовали от настоятеля монастыря архимандрита Ксенофонта публично вскрыть мощи праведника. Паломников собралось около 15-ти тысяч. Во избежание народного волнения, чреватого кровопролитием – а настоятель вполне осознавал, с кем имеет дело – архимандрит решил подчиниться беззаконному требованию, видимо, надеясь, что этим власти и ограничатся. Монахи были вынуждены сами вынести раку с мощами на паперть под торжествующими взорами непрошеных гостей. Началось то, что иначе, как святотатством, не назовешь.

Мощи бесцеремонно, как в анатомическом театре, вынимали из раки, отделяя друг от друга, выкладывали на стол. Большая часть присутствовавших при этом кощунственном действе испытала шок. Религиозные чувства людей были грубо попраны. Верующие плакали, но что они могли сделать, когда даже монастырское начальство не смогло урезонить безбожников и прекратить святотатство! – хотя до самого последнего момента православные не верили, что такое возможно. Но в толпе уже тогда оказались люди без стыда и совести, иваны, родства не помнящие, у которых происходящее вызвало приступы смеха. Возможно, это были просто провокаторы, специально нанятые властями – кто знает. Тем не менее, надругательство над мощами святого они сопровождали шутками-прибаутками и аплодисментами.

12 сентября 1704 года по благословению митрополита Тобольского Филофея было совершено перенесение святых мощей праведного Симеона Верхотурского из храма в честь Архистратига Михаила с. Меркушино в Верхотурский монастырь во имя святителя Николая. В этот день Церковь празднует вторую память святого прведного Симеона Верхотурского (первая – 18 декабря старого стиля)

Именно тогда раздался над толпой глас скромного инока. Его зычный голос, привычный к огромному пространству Крестовоздвиженского собора, разнесся над всей соборной площадью: «Мы верили и будем верить угоднику Божиему праведному Симеону! Прошу вас, не кощунствуйте!»

Вряд ли он не понимал, что остановить поругание святыни одними словами невозможно, – люди с омертвевшей душой подчиняются только превосходящей физической силе. И, все-таки, архидиакон Вениамин возвысил голос, потому что этого требовала его душа, всецело преданная Даровавшему нам Свет. И вряд ли его волновало, что за этим последует. Никакая угроза, никакое наказание не могло сравниться с болью души.

Карательные меры не заставили себя ждать. Вместе с архимандритом Ксенофонтом был арестован и архидиакон-бунтовщик. Оба были доставлены в Екатеринбург, в губернскую ЧК, и обвинены в антисоветской агитации. Громкий призыв отца Вениамина не кощунствовать был расценен как открытое сопротивление властям.

Расторопный следователь быстро подвел итог этому делу: «Доказано свидетельскими показаниями, что архимандрит Ксенофонт и архидиакон Зыков Вениамин являются непримиримыми контрреволюционерами, определенно ведущими классовую борьбу против освобождения человечества, а потому полагаю, что Ксенофонт Медведев и Вениамин Зыков вполне заслуживают применить высшую меру наказания – расстрел». Что же это за освобождение человечества, которое строится на человеческих же костях?!

Но не пришло тогда еще время для священномученического подвига. Дело было пересмотрено. 28 ноября 1921 года ГубЧК вынесла постановление о досрочном освобождении иноков. В обитель вернуться они смогли только на следующий год, когда истек срок запрета на проживание в Верхотурье.

Как камень, падающий с горы и увлекающий за собой лавину, катилась по земле русской волна безбожия. В 1924 году изымаются церковные ценности. Святыни перевозятся в музеи. Но верхотурская братия еще держится, отстояв мощи святого Симеона, лишь прикрыв их по требованию властей стеклом («во избежание заразы» – «замечательная» формулировка безбожников, сеявших заразу духовную!). В 1925 году верхотурские монахи вновь попадают в опалу из-за «белогвардейского» письма, пришедшего к ним из-за океана.

Архиепископ Сан-Франциский Николай писал, обращаясь ко всем священнослужителям бывшей Российской империи, о безбожной советской власти. О расколе в церковной среде, который так выгоден безбожникам. Наконец, о тех священниках, кто выслуживается перед новой властью. Он призывал хранить верность Святейшему Патриарху Тихону. Такое письмо не могло пройти мимо внимания ГПУ, уже тогда имевшего своих осведомителей повсюду. В результате некоторые из иноков были осуждены на различные сроки.

Архидиакон Вениамин как «социально-опасный элемент» был лишен права проживания в течение года в Кунгурском, Ирбитско-Туринском и Нижнетагильском округах Уральской области. Он был вынужден поселиться в поселке Касли Уральской области, где и прослужил в местной церкви до 1932 года, поддерживая переписку с архимандритом Ксенофонтом.

Приближался роковой 1937 год. В декабре 1936 года начались аресты священников. И вновь инок возвысил голос, утешая и подбадривая прихожан словами о том, что гонения на христиан неизбежны, и их нужно претерпеть, что рано или поздно вера во Христа все равно восторжествует. Свет Истины погасить невозможно.

Его слова благодатным огнем согревали души верующих. Но не могли они не быть услышаны и теми, чьи души этот огонь ни согреть, ни осветить уже не мог. За слишком сердечные и откровенные разговоры пожилой архидиакон был арестован 13 марта 1937 года и после краткого судебного разбирательства сослан в Казахстан. Прошло чуть больше полугода – и дело отца Вениамина попало в другие руки. Видимо, для отчетности о количестве расстрелянных не хватало внушительных показателей.

Под протоколами его допросов, в которых он признается в своей нелояльности к советской власти, стоит его подпись. Скорее всего, он сделал это, вполне отдавая себе отчет, что подписывается под собственным смертным приговором.

И, все же, вряд ли его, настоящего русского инока, нужно было силой принуждать к признанию в том, что вместе с другими ссыльными батюшками он пел божественные песни, в разговорах вспоминал царскую власть, одновременно осуждал власть советскую.

1 декабря 1937 года, после трех недель разбирательства, инок, проведший всю жизнь в ревностном служении Богу, был осужден как «враг народа» и приговорен тройкой НКВД по Восточно-Казахстанской области к высшей мере наказания – расстрелу. Через несколько часов, ночью 2 декабря, приговор был приведен в исполнение.

Он принял смерть, как принимали ее первые мученики за Христа – смиренно, без ропота. Именно так и никак иначе. Возвысивший голос знает, на что идет. И, когда просят его назвать свое имя, он отвечает просто: «Христианин!»

Алексей и Галина Коршун

В подготовке статьи использованы материалы книги
«Жития святых Екатеринбургской епархии» (Екатеринбург, 2008),
а также сайта Павлодарской епархии http://pavlodar-eparhia.ru/

•29 •декабря• 2011•