Духовное образование – необходимая база для будущего пастыря

Никулин Иван Александрович

Родился в 1985 г. в поселке Висим Свердловской области.

В 2007 г. окончил ЕПДС, в 2010 г. – Московскую духовную академию и защитил диссертацию на соискание степени кандидата богословия. В том же году заочно окончил исторический факультет УрГУ.

С 2010 года преподаватель Екатеринбургской православной духовной семинарии, а также ответственный секретарь Вестника Екатеринбургской духовной семинарии и секретарь кафедры церковно-исторических и гуманитарных дисциплин, также в его обязанности входит координация деятельности богословского кружка.

С 2010 г. аспирант Института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук.

– Иван Александрович, расскажите, какой курс Вы читаете в семинарии?

– Я преподаю несколько курсов. Историю Русской Церкви на втором курсе: домонгольский и монгольский периоды, то есть, с Крещения Руси до начала автокефалии Русской Православной Церкви в XV веке. Историю Екатеринбургской епархии, дореволюционный период, на пятом курсе. Помимо этого преподаю курс общей церковной истории на регентском отделении.

– Вам нравится Ваша работа?

– Моя работа? Как вам сказать… Я не вижу других вариантов для себя лично, и в этом смысле она не может не нравиться. Понятно, что дворником не пойдешь работать. Хотя, может быть, иногда и полезно было бы. Но светские специальности мне неинтересны.

Я окончил заочно исторический факультет УрГУ и Московскую духовную академию по специальности «История Церкви». Поэтому сфера моих интересов – преподавание истории Церкви и все, что связано с образованием. Работать менеджером по продажам сотовых телефонов? Я думаю, зарплата была бы такой же и даже больше, но мне это было бы не интересно. К тому же, я должен отработать два года по распределению после академии. Да я уже и не мыслю себя вне этой деятельности. Это единственное, чем я могу зарабатывать хлеб насущный.

– Вы изначально были верующим человеком?

– Да. Знаете, есть такое высказывание, что даже верующий с самого детства человек все равно еще раз приходит к вере. Вот и я родился в верующей семье, с детства ходил в храм, хорошо помню, как в три годика читал «Отче наш». Но все равно у каждого человека в старшем подростковом возрасте начинается поиск. У меня этот поиск начался в классе восьмом. Поиск: а где я? Собственно говоря, не стоял вопрос, какую религию выбрать, как у князя Владимира. Скорее, проблема была: есть Бог или нет.

Это был долгий процесс поиска себя в этом мире, только в одиннадцатом классе я решил поступать в семинарию. С одной стороны, это была ситуация, о которой принято говорить: он родился в верующей семье, поэтому он тоже верующий. Но у меня были очень серьезные колебания, когда я искал свое место. И даже сейчас продолжаю искать его, потому что человек постоянно пребывает в поиске истины. Конечно, для нас истина – Христос. Но все равно к каким-то проблемам – актуальным, современным – приходится вырабатывать свое отношение, свою точку зрения, приходится что-то читать, анализировать, как-то находить себя в этих проблемах.

Поэтому я считаю, что даже у человека, рожденного в верующей семье, путь к Богу тоже труден, не менее труден, чем у неверующего. Просто у человека, верующего с детства, возможностей оказывается больше, и у него не такая палитра для выбора. Остается только «да» или «нет».

– А вообще, что для Вас значит семинария?

– Смотря как воспринимать семинарию. Слово «семинария» переводится как «рассадник». Деревья можно пересаживать путем отсечения маленькой веточки либо через семена. Так или иначе, это все равно передача некоего генетического наследства. И поэтому семинария в качестве рассадника передает Предание. Семинария – передатчик Предания в этом смысле.

Очень точно о сущности семинарии сказал Патриарх Кирилл в своем выступлении на собрании ректоров учебных заведений. Он говорил о передаче Предания во всех его формах. И мне кажется, что в семинарии должны не только передавать теоретические и практические знания, но и знания в области духовной жизни – хотя, конечно, всего семинария не может передать, потому что это учебное заведение.

Иногда в семинарию присылают «на перевоспитание», и ждут, что семинария сделает из плохого мальчика хорошего. Но, как вы знаете, из плохого материала качественную вещь сделать очень трудно. Потребуется такое большое вливание средств, сил и времени, которых порой не хватает. С каким настроем люди в семинарию пришли, с каким желанием, с какой духовной направленностью – такими они и выходят. Семинария – это не машина, которая создает какую-то продукцию. Это просто возможность получить образование, духовно возрасти, но в первую очередь это зависит от самого человека.

Семинария должна передавать Предание в самом духе христианской жизни, чтобы будущий пастырь этим духом проникался. А иначе… Мы часто становимся, будучи в Церкви, нецерковными людьми. Начинаем реализовывать какие-то церковные задачи нецерковными методами в духе коммунистического государства. Или очень часто привносим что-то свое, мирское. Это связано с тем, что в 1988-м году, накануне переломного момента в отношениях государства и Церкви, в Екатеринбургской епархии было 20 приходов. Прошло чуть больше 2-х десятков лет – у нас около 400 приходов. Вы представляете, как трудно эту преемственность сохранить? Многие священники пришли в 90-е годы, очень быстро стали священнослужителями в этих трудных условиях. Это наша проблема, я думаю, что она со временем будет решаться. И семинария должна быть одним из таких мест, где эта проблема решается. Так должно быть – но, конечно, на словах всегда все красивее.

Не секрет, что в жизни очень много трудностей. И семинария тоже испытывает огромное количество трудностей. Одна из проблем состоит в том, что у нас нет нормального помещения. Вот сейчас на Ганиной яме начали строить здание. Но когда оно будет построено, неизвестно.

Еще одна проблема заключается в том, что порой у нас, преподавателей, иногда не хватает профессионализма. Духовное образование сегодня заново создается, в нашей семинарии ничего не было в 1994 году. На пустом месте основали духовное училище, которое потом, в начале XXI века, стало духовной семинарией. Все это делалось потом и кровью преподавателей и проректоров. Естественно, это очень большой прорыв и подвиг.

Духовное образование в России в XVII-XVIII веках создавалось очень медленно, это был целый процесс. Для его расцвета понадобился весь XVIII век. К XIX веку наше духовное образование вышло на мировой уровень, нас все признавали. Были такие западные теологи, которые учили русский язык, чтобы прочитать какого-нибудь известного русского богослова. Сегодня, конечно, этого нет. Хотя у нас есть великие предки, есть к чему стремиться. Для этого необходимо время и очень много сил.

– Кого готовит семинария?

– Официально семинария готовит церковнослужителей (церковнослужитель – низшая степень клира: иподиакон, чтец, алтарник, певчий, регент и т.д. – прим. ред.) и священнослужителей. В реальной жизни ее выпускники занимаются различными церковными послушаниями.

Многие из тех, с кем я учился, приняли сан – но это процесс постепенный, на результат нужно смотреть лет через 10 после выпуска. Например, один мой друг сейчас готовится к рукоположению, хотя он окончил семинарию три года назад. Ему понадобилось три или четыре года, чтобы дозреть до священного сана. Он это время пономарил, был при Церкви, женился, у него подрастает сын – а на то, чтобы дозреть до рукоположения, потребовалось время. Это нормально, это хорошо, потому что человек становится священником осознанно. А человеку, окончившему семинарию и осознавшему, что он не хочет быть священником, лучше петь на клиросе, прислуживать в алтаре, заниматься какой-то другой церковной деятельностью. Иначе он будет наемником, но не пастырем.

– Что же нужно, чтобы воспитать настоящего пастыря?

– Все-таки призывает к пастырскому служению Господь, а не люди. И духовное образование по своей сущности дает лишь только необходимую базу для пастырства. Человек, получая духовное образование, не автоматически становится готовым к рукоположению. Во многих православных Церквях на западе все желающие могут окончить теологический, богословский факультет. Но для того, чтобы стать пастырями, им нужен труд на приходе, благословение духовника. Во многом и у нас так же.

Задача семинарии – не готовить напрямую пастыря, хотя во многом именно это делается, но подготовить кандидата в пастыри. Это немножко разные вещи. Часто говорят, что семинария готовит священников. Но семинария дает базу, которой священник в своей пастырской деятельности может пользоваться. Многие батюшки, особенно в начале 90-х годов, не имели духовного образования. И, тем не менее, стали хорошими священниками, потому что им приходилось своими трудами, собственным горьким опытом приобретать нужные знания. Я знаю многих хороших священников, особенно с высшим светским образованием, которые пополняли свой багаж знаний путем самообразования.

Семинария дает возможность эти знания получить и прийти к служению, освоившись. Служение священника нельзя назвать профессией или работой, потому что священник именно служит. А задача семинарии – дать ему необходимую для этого основу. И, конечно, повлиять на его духовное возрастание, потому что пастырю в первую очередь необходимо быть хорошим христианином. Пастырь может быть необразованным, но глубоко верующим, и тогда он будет лучшим пастырем, чем суперобразованный, но неверующий, который будет говорить красивыми словами, но не будет учить своими делами. Есть такая проблема. И здесь важно для человека, который хочет стать священником, сохранить веру самому.

– А нет такой проблемы, что человек приходит в семинарию верующим, но, поскольку изучение Священного Писания и творений святых отцов становится обязанностью, вера теряется?

– Такая проблема есть. Но проблема немножко не в том, что вы сказали. Чаще всего это связано с тем, что вера у человека неокрепшая. Молодой неофит пришел в семинарию, он не подготовлен к этому образованию. И постепенно его это расхолаживает. Из-за близости к святыне теряется благоговейное чувство к ней, и человек начинает как-то цинично к этому относиться и постепенно, действительно, теряет веру. Но это происходит именно от того, что человек такой, или от того, что человек берет на себя слишком большой подвиг.

Я знаю такую историю. В одной семинарии студент всегда ходил в подряснике. Был строгий. Отпустил длинные волосы. К нему все хорошо относились, считали его очень благочестивым. Но это было немного показное, суперстрогое благочестие. А потом он стал дияконом и ударился в другую крайность. Такое бывает, к сожалению. Это связано с личной духовной жизнью человека.

И еще очень часто у людей есть представление о семинарии как о чем-то заоблачном, как будто это идеальный монастырь, куда можно спрятаться от мира, от всех трудностей. Такой человек приходит сюда, а здесь та же жизнь. И в семинарии спорят, когда форточку открыть... Все люди, все пришли из мира, у всех есть свои немощи, страсти. Тем более, семинария – это закрытое учебное заведение, оно живет своей внутренней, замкнутой жизнью. Здесь все недостатки других людей видны очень ярко, очень четко. И человек начинает смущаться: как так, какая, получается, Церковь нехорошая! Но, по моим наблюдениям, от самих людей все зависит, какая бы ни была семинария.

В дореволюционных семинариях что порой творилось – страшное дело. Не во всех, конечно. Тем не менее, многие из их выпускников стали очень благочестивыми, глубоко верующими людьми, а некоторые – святыми, новомучениками. То, что им встретилось в семинарии, не смогло поколебать их веры. А ведь они учились в более молодом возрасте, чем нынешние семинаристы – это было как десятиклассное образование сегодня. Лишь духовная академия была высшим учебным заведением. А сейчас в семинарии получают высшее образование, и человек приходит сюда в семнадцать – восемнадцать, а то и в двадцать – двадцать пять лет. И, если он ведет правильную духовную жизнь, его ничто не сможет поколебать.

От чего еще появляется некий цинизм у семинаристов? От того, что они изучают предметы духовные, но к себе лично не прилагают, редко исповедуются, редко причащаются. А расхолаживание в духовной жизни ведет к такому же отношению к учебе. Но это проблема любой духовной школы. От нее никуда не деться. Конечно, многое зависит от преподавателей.

Если изобразить это как математическую модель, то есть три основных фактора: поступающий материал, квалификация преподавателей и материальная база семинарии. От взаимодействия этих показателей зависит качество выпускаемого материала. Поэтому, когда мы смотрим на качество, нужно учитывать все эти три момента.

– Меняются ли абитуриенты год от года? Есть ли какие-то общие тенденции?

– Сложно сказать. Каждое поколение очень своеобразно. Требования, которые предъявляли нашим отцам, нельзя предъявлять нам. Можно сказать: «Вот в наше время на тумбочке писали диссертацию по ночам! А у вас все условия есть, а вы ничего не делаете». Эта сентенция будет не совсем правильной. Потому что в каждое время свои условия, свои трудности. Поколения меняются, все в жизни меняется.

Есть общемировые тенденции восприятия образования, изменения в структуре образования. Мы тоже их претерпеваем, потому что приходится жить в этом мире и в какой-то степени от него зависеть. Сейчас взят курс на получение аккредитации, в результате чего семинарское образование будет признаваться высшим. Две семинарии (в Хабаровске и Смоленске) уже через 5 лет получат аккредитацию – то есть, студенты,  поступившие в этом году, получат уже государственный диплом. В России больше тридцати семинарий, и процесс этот постепенно будет идти...

Процесс духовного образования набирает обороты. Это, мне кажется, одна из самых важных современных задач. Потому что, подготовив образованное духовенство и деятелей Церкви, мы сможем что-то изменить в нашей жизни. Часто приходится сталкиваться с тем, что даже внутри Церкви люди, неграмотные церковно, пытаются что-то создавать. Смотришь – ужасаешься. Отсюда всяческие радикальные или, наоборот, либеральные направления. Это возникает от отсутствия преемственности.

– Нужны ли семинаристам только духовные предметы, или светское образование тоже не помешает? Или все-таки помешает?

– Святители Григорий Богослов и Василий Великий учились в языческой философской школе, рядом с ними учился Юлиан Отступник. Один всеми силами возрождал язычество и боролся с христианством. Другие стали великими святыми. Семинария должна дать возможность получить и светскую базу, чтобы грамотно говорить с этим миром. В советские годы этого быть не могло.

Кроме того, в советские годы всячески пытались ограничить развитие церковной науки, старались не пускать студентов в архивы, старались, чтобы каких-то серьезных исследований не было, чтобы в семинариях не преподавались светские дисциплины. Несмотря на то, что были учебные заведения, их было совсем мало, да и церковную науку развивать было крайне затруднительно. Сегодня жизнь изменилась, слава Богу. Сейчас очень много светских дисциплин: языки, риторика, всеобщая история, история России, византология, история философии, педагогика, логика и т.д.

Наша епархия совместно с Институтом истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук проводит конференции, что двадцать лет назад было невозможно и представить.

Сейчас мы находимся в начале новой реформы. Духовное образование входит в болонскую систему: четыре года обучения – бакалавриат, в крупных семинариях будет два года магистратуры и в академии будет аспирантура.

– Это хорошо или плохо?

– Понимаете, что чай нальешь в стакан, что в кружку, он все равно остается чаем. Но форму менять иногда хорошо. Изменение формы может структурировать образование. Болонская система такую возможность дает. Кроме того, в Польше, в Чехии, в Греции, в Сербии есть православные богословские учебные заведения – они все перешли на болонскую систему. Поэтому, чтобы с ними сегодня взаимодействовать (например, по окончании бакалавриата у нас продолжать обучение там), нам нужно последовать их примеру.

В этом году мы впервые открыли пропедевтический (вводный, подготовительный – прим. ред.) курс для тех абитуриентов, кто не оканчивал воскресную школу или православную гимназию. У нас теперь есть нулевой курс и первый курс. Первый набрали по старой программе, а нулевой уже по новой программе – на бакалавриат. Духовные училища либо станут бакалавриатом, либо таким пропедевтическим курсом. Таким образом реформа дает возможность структурировать систему духовного образования.

Есть семинарии очень маленькие, в которых по сорок учащихся – там магистратуру невозможно открыть, потому что на пятом курсе остается один-два человека. Наш же ректор, Владыка Викентий, настроен на создание магистратуры. И, самое главное, если мы не будем качественно меняться, что бы мы ни делали внешне, это не поможет.

Беседовала Елена Макеева
Фото из личного архива И.Никулина

•10 •февраля• 2011•