Иметь дерзновение

13 декабря — память преподобного Илии Верхотурского

Как живет человек? Очень просто. Просыпается утром, приводит себя в порядок, спешит на работу, трудится, решает обычные - или не очень - задачи, разбирается с житейскими проблемами, несколько часов отдыха и снова сон для того, чтобы назавтра все повторилось в той же последовательности и почти в тех же обстоятельствах. Словно жизнь течет сама по себе, день за днем, принося нескончаемый поток забот. Словно в повседневной суете и есть тот самый смысл жизни, ради которого каждый из нас призван к ней Создателем.

Но все это лишь видимость. Существование без Бога - видимость жизни, переливание из пустого в порожнее, сотрясание воздуха и толчение воды в ступе. Без духовного возрастания человек мало чем отличается от дрессированной обезьяны или робота, запрограммированного на определенный порядок действий. Родился, женился, умер - какой безысходностью веет от такого жизненного расписания! Для чего же человек просыпается каждое утро? Конечно же, не только для того, чтобы поесть и снова поспать, как жабы из мультфильма о Дюймовочке. Несмотря на материальность почти всего, что происходит с человеком на протяжении жизни, он остается духовным созданием, венцом творения Божиего. Человеческая душа устремлена к Создателю, даже если сам человек этого не осознает. И все же разум дает человеку не стальные руки-крылья, а осознание своей причастности к Царствию Божиему. И забывать об этом нельзя ни в утренний предрассветный час, ни в дневной сутолоке, ни в вечерней дремоте...

Жил в позапрошлом веке человек на Земле. С детства трудился в поте лица своего, сначала помогая родителям в их коммерческом предприятии, а после их смерти поступив на службу к соседскому купцу. И все, казалось бы, хорошо. Иван Чеботарев - парень работящий, башковитый, расторопный, да еще и честный, аккуратный, внимательный, а эти качества в торговле весьма ценные. Хозяину он приглянулся: приказчиком его назначил, да еще и дочь любимую решил за него отдать. Одно странно: как же Иван, наследник всего родительского дела, продолжать его отказался наотрез. Да и еще одна «странность» за ним водилась. Как будто работа и честно заработанные деньги радости ему не приносили. Не надо ему было ничего такого, о чем другие мечтают, к чему стремятся. Он все больше к храму Божиему свой взор обращал да жития святых читал. Он с ними с детства не расставался. Как читать родители его выучили, так и начал читать об угодниках Божиих, забыв о детских забавах.

Что-то такое он в жизни святых праведников открыл для себя, чего в окружающем мире не находил. Впрочем, иногда в родительском доме ночевали богомольцы, идущие через Курск поклониться святым мощам в дальних монастырях. Слушая их рассказы, малец весь светился от необыкновенного воодушевления, переполнявшего все его существо. Словно душа его летела туда, к неведомым монастырским стенам, за которыми и солнце светит ярче, и трава зеленее, и птицы поют, как в райском саду, и, кажется, сделай шаг - и увидишь Бога... Уже в отрочестве Иван твердо решил принять иноческий постриг. К 24 годам исполнение мечты было совсем близко - совершил он паломничество в Киево-Печерскую Лавру. Но долг перед родителями, нуждавшимися в его помощи, обязывал Ивана и дальше подвизаться на торговой ниве. Так он и жил: занимался коммерческими делами, но в дерзновенном своем сердце хранил строгий молитвенный настрой инока.

Человек предполагает, а Бог располагает. Почти до самого возраста Христа не удавалось Ивану расквитаться с делами земными. Сначала родители своего благословения не давали. Потом заботы об устройстве наследства (родительское торговое дело он совсем прекратить решил). А тут еще свадьба на носу! Уперся хозяин, женить Ивана хочет, лучшего зятя для себя придумать не может. Хорошо, что согласился подождать какое-то время. Теперь уж точно пора! Но вместо Киева, где слишком много паломников, а с ними толчеи и сутолоки, которые от молитвы отвлекают, направил Иван свои стопы на север, в суровые и дикие лесные края.

На святках, 4 января 1862 года на пороге Валаамского монастыря появился крепко сложенный молодой мужчина, которому мечталось всю оставшуюся жизнь провести в этой удаленной от мирской суеты обители. Так оно и случилось. Лишь на самом склоне лет воля Божия направит его с возлюбленных островов Ладожского озера в другой, не менее суровый и не менее красивый край. Но это будет уже после того, как в 1892 году он примет великий ангельский образ - схиму с именем Илия. До его переезда на Урал под небом Валаама пройдут долгие годы иноческого послушания, молитв и ночных бдений, ведущих по лествице духовного возрастания, одной из высочайших ступеней которой и станет подвиг старчества преподобного Илии в Свято-Николаевском Верхотурском монастыре.

Жизнь будущего старца в Валаамском монастыре с самого начала напоминала сражение. Для него слова апостола о духовной брани в полной мере воплотились в усердном молитвенном правиле и не менее усердном физическом труде, особенно тяжком в условиях дикой природы. Все послушания, какие бы они ни были - валить деревья, стирать белье, распоряжаться в погребе, трудиться на огороде или в пекарне, колоть дрова, пономарить, служить смотрителем удаленного скита, - все он выполнял на пределе сил и возможностей. Неудивительно, что однажды при корчевании пней преподобный надорвался и страдал от грыжи до скончания своих дней. И все же он будто желал изгнать из души саму возможность поселиться в ней темным и греховным духам. Казалось бы, воспитанный в благочестивой семье, ведший богобоязненную религиозную жизнь без пороков и страстей до самого прихода в обитель, он мог не бояться за состояние своей души. Но послушником Иоанном двигало знание Святого Писания и твердая убежденность, что «никто не чист от скверны, хотя бы и один только день прожил на земле» (Иов. 14:4,5) и «если говорим, что не имеем греха, то обманем самих себя» (1 Иоанн. 1:8).

С самого начала монастырской жизни он стремился к сугубому уединению, стремясь в самые дальние скиты, на самые дальние острова Валаамского архипелага. Его рвение даже вызывало определенное опасение у монастырского начальства - слишком рьяно и слишком рано Иван стремился к отшельничеству. Именно для воспитания в послушнике смирения игумен Дамаскин назначал его то на одно, то на другое послушание, мало чем отличавшееся от обычных мирских занятий. Молитва должна была родиться в сердце послушника, возрасти, как нежный цветок, нуждающийся в трепетной опеке и любви. Наверное, поэтому лишь 24 сентября 1871 года Иоанн Чеботарев был пострижен в мантию с именем Иоанникий.

Помощь в утолении духовной жажды оказал ему иеросхимонах Антипа, дивный старец, прошедший путь от молдавских скитов и горы Афон к скиту Всех Святых на острове Валаам. Истинный подвижник, он передал отцу Иоанникию науку обретения великой духовной силы через умносердечное делание Иисусовой молитвы. Даже став наставником других иноков, отец Иоанникий оставался учеником старца Антипы вплоть до самой его кончины в 1882 году. Как опытный кормчий среди бушующего моря ведет корабль на свет маяка, так и отец Антипа направлял душу своего духовного сына среди волн горячечной дерзости к сосредоточенности истинного иноческого дерзновения к Богу.

Выведенный по болезни за штат, отец Иоанникий не прекращал своего молитвенного подвига. Наоборот, он лишь усиливал его, усугубляя телесными ограничениями: спал на дровах в сенях, даже в зимнюю стужу одевался крайне легко. По благословению настоятеля полагал ежедневно тысячи поясных поклонов, сотни - земных. Уже в преклонном возрасте, словно нуждаясь в еще больших духовных и телесных нагрузках, он перешел в скит Иоанна Предтечи, отличавшийся самым строгим постническим уставом. Пустынножительство стало для него единственно возможным способом существования, в котором каждая минута занята духовным деланием.

В 1892 году он принимает пострижение в схиму с именем Илия. А через год, когда уже, казалось бы, немощному, болезненному старцу, принявшему великий ангельский образ, требуется только покой, переселяется за тысячи верст на Урал, в Свято-Николаевский монастырь города Верхотурье. С давних пор валаамские монахи-миссионеры несли Слово Божие народам, населявшим дальние уголки Российской Империи. Теперь же иноческой братии Валаама предстояло совершить то же, чему посвятил свою жизнь праведный Иоанн Кронштадтский - вернуть свет Евангелия туда, где он начал тускнеть. Сила духа, которую отец Илия постом и молитвой, смирением и кротостью многие годы воспитывал в себе, стала главной причиной того, что без его участия в деле возрождения Верхотурского монастыря обойтись не могли. И он принес на уральскую землю, к святым мощам праведного Симеона, все богатства, которыми была полна его душа, и щедро наделил ими всех, кто искал в дивном старце помощи и совета.

Никому не отказывая в духовном наставничестве, отец Илия, все же, как и на Валааме, искал благостной тишины пустынножительства. Испросив благословения у архимандрита Иова, он переселился в отшельническую келью неподалеку от Актайской заимки. А затем еще дальше, в глухой лес, к озеру в 20 верстах от Верхотурья, где продолжал свой дерзновенный молитвенный подвиг. Правда, паломников не смущали непроходимые лесные дебри. Людская молва о чудесном схимнике разносилась далеко окрест. И люди шли и шли к отцу Илие, чьи телесные силы таяли на глазах, но духовные только возрастали.

Почитавший старца за духовного отца игумен Арефа, видя немощное состояние отшельника, упросил его переехать в монастырь. Но пустынножительную келью свою отец Илия не оставил. Ее перевезли в монастырскую рощу, вблизи от братского кладбища. Можно себе представить, какой поток из желающих приобщиться к духовным богатствам старца прошел через его келью. По мере сил, никому не отказывая в помощи, отец Илия не забывал о молитвенном делании, главном своем таланте, к которому он и относился с высочайшим трепетом и вниманием. Этот свой талант он взрастил и приумножил во много раз.
Верхотурский Свято-Николаевский монастырь, где подвизался святой преподобный Илия Верхотурский и рака, в которой почивают его святые нетленные мощи

Лишь прикованный болезнью к одру в конце 1900 года, он перестал принимать посетителей. Но в свой последний земной день, 30 ноября, он, все же, принял всех желающих. Несмотря на слабость, он вел себя радостно и свободно, вполне сознавая, что скоро, совсем скоро он будет призван предстать перед Престолом Божиим. Отец Илия с воодушевлением причастился Святых Христовых Таин, со смиренным спокойствием выслушал отходную молитву и затем в окружении монастырской братии мирно почил, глубоко вздохнув, как вздыхает человек перед крепким и здоровым сном. Такова кончина праведников.

...Как просто живет обычный человек. Ни взлетов крутых, ни особых падений. Но есть в каждом из нас что-то такое, что было в отце Илие. Только мы сами об этом редко задумываемся, закрутившись в повседневных делах и заботах, предпочитая молитве расслабленность и уныние. Для преподобного же Илии материальное никогда не заслоняло духовное. Целостность его разума, его целомудрие не замутнялись страстьми и похотьми. Шли часы, бежали дни, летели годы, но ни на мгновение не забывал он о том, что «от дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матф. 11:12). Тот, кто направляет разум души на вечную жизнь, то есть «чело на век», является в полном смысле слова человеком. Лишь возрастая в христианском дерзновении, как преподобный Илия Верхотурский, мы можем прийти к познанию любви Бога и соединению с Ним. «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (1 Иоанн. 4:16).

Алексей и Галина Коршун

В подготовке статьи использованы материалы из книги «Жития святых Екатеринбургской епархии» (Екатеринбург, 2008)

•03 •декабря• 2010•