Отец Флавиан: опыт опеки

Весной 2002 года новостные программы екатеринбургских телеканалов с некоторым недоумением поведали всему городу о том, что настоятель Крестовоздвиженского мужского монастыря о. Флавиан (Матвеев) стал опекуном осиротевшего после смерти матери 14-летнего подростка по имени Игорь. С того момента прошло уже пять лет. Мы обратились к отцу Флавиану с просьбой рассказать нам эту историю.

Получилось все очень интересно и, я считаю, не без Божиего Промысла. Восемь с небольшим лет назад я возвращался из Москвы, где сдавал экзаменационную сессию в Московской духовной семинарии. И в дороге у меня рождались как раз такие мысли, что социальное служение у нас в монастыре идет не лучшим образом. Я всю дорогу думал о том, что мы могли бы сделать в этом направлении.

Когда вернулся, эти размышления продолжались, и в один прекрасный момент, в феврале месяце, мне позвонила женщина, которая сказала довольно странные слова: «Вы знаете, сейчас я нахожусь в такой ситуации, что кроме Вас мне никто не может помочь». Выяснилось, что она несколько месяцев прикована к постели, фактически, уже умирает от рака. Ее сыну Игорю 14 лет, и он никоим образом не может за ней ухаживать; длительная болезнь матери вызвала у него нервный кризис, он отгородился от этой ситуации и, практически, не живет дома. Одни ближайшие родственники живут в Тюмени, другие - на Севере, у них свои заботы и хлопоты, и помочь они не могут ничем.

Ну, что ж делать. Я пришел, проведал эту женщину. Удалось договориться о том, чтобы ее сын был бы в то время дома - хотя бы для того, чтобы открыть мне дверь. Я убедился в том, что ситуация действительно тяжелая, и мы с Игорем договорились о том, что будем каким-то образом общаться, помогать друг другу. Он, конечно, сначала с подозрением на меня смотрел, потому что я все-таки духовное лицо, а это было для него вновинку. У Веры Ивановны, мамы Игоря, был довольно тяжелый духовный путь ко Христу через ряд сектантских организаций. Это были какие-то группы, зацикленные на теме здоровья. Во всем этом ко времени нашей встречи Вера Ивановна разочаровалась и, как мне показалось, кроме Христа, ни в кого уже не верила.

После первой нашей встречи стал понятен план работы. Я организовал прихожанок, чтобы они осуществили «трудовой десант»: один

- разовый - генеральную уборку в квартире, а другой - повременный: постоянный уход. На помощь пришла руководитель хосписа Елена Станиславовна Шарф: она осмотрела больную и дала практические рекомендации. Несколько наших прихожанок ежедневно ухаживали за Верой Ивановной, а я, в основном, занимался Игорем.

Пригласил его в гости в монастырь, погуляли вместе по городу, сходили в кино. Поначалу он воспринимал все настороженно. Отчасти он был такой тертый калач, потому что был вынужден вслед за своей мамой таскаться по разным сектам. Впоследствии выяснилось, что даже и «крестил» его некий доктор-гуру, который прочел над ним какую-то песню, дал чего-то попить

- и мама решила, что теперь ребенок крещен. Но мало-помалу у нас с Игорем стал устанавливаться контакт. Я попытался призывать его к какому-то упорядоченному образу жизни, прежде всего

- к посещению школы, которую он к тому времени забросил.

Вера Ивановна очень просила, чтобы я позаботился о ее сыне. В марте она скончалась, и мы стали наводить справки о возможности оформления опекунства над Игорем. Но в опеке отнеслись к этому настороженно; насколько я понимаю, священнослужители в то время в их представления о возможных опекунах не вписывались. Игорю в опеке предложили три варианта. Первый из них - детский дом. Квартира Игоря во все время пребывания его в интернате сдавалась бы государством в наем с тем, чтобы к совершеннолетию юноши обеспечить его некоторой денежной суммой. Второй вариант - Игорь остается жить в своей квартире, а опеку над ним берет неженатый офицер, который, как опекун, будет проживать вместе с ним. Игорь сходил в воинскую часть, познакомился с офицером - и что-то ему эта идея не приглянулась. Третьим вариантом был я. Мне пришлось сходить в опеку, пообщаться с инспекторами -сначала одному, потом вместе с Игорем. Сам Игорь хотел того, чтобы я переехал жить к нему в квартиру - а это было невозможно. Долго мне пришлось ему это объяснять, он никак не понимал, почему я живу в монастыре и не могу жить, как все люди, в квартире. Единственный вариант, который я мог ему предложить - это жить у нас в монастыре. В опеке поначалу тоже были к этому не готовы. Были какие-то сомнения, вопросы, переговоры. Работники опеки должны были навести обо мне справки. Я должен был испросить благословение Архиерея.

У нас в монастыре всегда было много молодых людей, и это не только послушники. Поэтому то, что здесь будет жить кто-то еще, не было новинкой. Уже были случаи, когда у нас жили молодые люди, от которых родители вежливо отмахнулись, мол, живите, как хотите. То есть, какой-то опыт имелся, и на него можно было мало-мальски опереться. Правда, в случае с Игорем был уже совсем другой уровень ответственности. Но я думаю, что священник не должен бояться того, что не справится - Бог поможет, если будет желание, если будет усердие соответствующее. К тому же все эти события совпали с каким-то внутренним осознанием того, что есть силы, которые надо потратить на людей, в этом нуждающихся.

Владыка меня благословил; в опеке со временем как-то свыклись с мыслью, что есть, хоть и необычный человек, но человек, который будет о ребенке заботиться - и доверили мне опекунство. Игорь переехал жить в монастырь, даже своего кота привез. С котом было много веселых минут. По прошествии полугода я стал заниматься оформлением наследства для Игоря, а квартиру Веры Ивановны с разрешения опеки сдал в аренду хорошим людям - платили они, может быть, не столь много, но зато была какая-то надежность.

У Игоря были определенные психологические трудности, он был достаточно проблемным ребенком. Учиться в обычной школе он не мог. В районо порекомендовали перевести его в спецшколу, где требования к учебе понижены, но зато повышено внимание к ребенку со стороны преподавателей и психологов. То есть это не школа для умственно отсталых, а учебное заведение для психологически проблемных детей. В классах там работают освобожденные классные руководители, есть сильная психологическая служба. С этой школой мы подружились, я даже проводил беседы с учащимися.

Что касается Игоря, то, конечно, с моей стороны требовалось деятельное участие в его воспитании. Что делать? Надо, так надо. В монастыре, наверное, это несколько проще, потому что монастырь - это такая большая семья, где есть и психологическая поддержка, и совместная занятость, и чувство локтя, и близкий по возрасту круг общения, поэтому Игорю здесь приходилось не так тяжко. Но его привычка проводить время на улице, без контроля, и здесь играла свою роль, с этим были проблемы. Их удавалось как-то держать в русле, но до определенного времени. Игорь - человек, интенсивно стремящийся к самостоятельности и, как только у нас с ним возникал какой-нибудь разлад по причине его, скажем так, сложностей с дисциплиной, он тут же бежал в опеку и начинал там докучать просьбами разрешить ему жить одному, наделить его правами дееспособности. Из опеки звонили мне, я отвечал, что считаю предложение Игоря нецелесообразным - и он возвращался.

Один из прихожан нашего храма занимался со школьниками, в том числе и с Игорем, репетиторством по математике и физике. Когда я спрашивал педагога, как там дела у Игоря, он отвечал: «Ну, что, единственная проблема - это полное отсутствие заинтересованности».

Игорь был удивлен тем, что он, оказывается, некрещеный - тот обряд, который был произведен с ним в секте, нельзя ведь считать крещением. Он выразил желание креститься, что и было сделано. Потом он - где-то вслед за другими, где-то сам - стал исповедоваться и причащаться.

Все это продолжалось до поры, до времени. Когда Игорю было уже 17 лет, он в очередной раз пришел в опеку и на сей раз как-то особенно рьяно стал убеждать тамошних работников, что жить в монастыре он больше не может. И они решили отпустить его в свободное плавание, но не наделить правами совершеннолетнего, а сменить опекуна с тем, чтобы его опекуном числилась одна из инспекторов опеки. Я, со своей стороны, письменно объяснил, что, если из монастыря Игоря отселяют, то в этом случае у меня не будет возможности уделять ему внимание. Мое письмо нашли возможным истолковать как заявление о снятии опеки с моей стороны, Игорь написал свое заявление. Словом, он стал жить самостоятельно.

Отделом опеки было составлено благодарственное письмо на имя правящего Архиерея за понесенные мною труды - то есть, опыт моего опекунства был оценен положительно, хоть мы с опекаемым, вроде бы, и расстались. Но, как только я перестал числиться опекуном Игоря, мы стали друг другу ничего не должны - наши отношения наладились совершенно парадоксальным образом. Игорь стал часто приходить сюда, помогать - то, что раньше его не заставить было делать. Сейчас он работает в частном охранном предприятии, к нам приходит уже гораздо реже. Тот образ жизни, который он ведет, мне не очень нравится, но тут уж ничего не поделаешь.

Сейчас в монастыре есть еще один, а точнее - другой опекаемый, Алеша Потатуркин. Он появился у нас до того, как Игорь выпросил для себя самостоятельность. У Алеши в семье была очень тяжелая обстановка, в результате он попал в интернат. А потом его взяла к себе родная тетя. В ее двухкомнатной квартире жили, кроме нее самой, дочь с мужем и ребенком, а также сожитель этой женщины, вернувшийся из мест заключения. Он привез с собой оттуда православную литературу, которой и увлекся Алеша. Знакомая с этой семьей женщина-христианка, видя такое дело, спросила у Алеши, не хочет ли он жить в монастыре. И, получив утвердительный ответ, связалась со мной.

Отец Флавиан с Лазарем и Алексеем

Я поначалу отказывался, как мог, потому что в то время было много проблем с Игорем. Но, в конце концов, мы встретились, пообщались, понравились друг другу, и я стал заниматься оформлением опекунства над Алешей. Для этого надо было найти его маму, и так получилось, что мы, не договариваясь о встрече, с ней встретились. Можно сказать - чисто случайно, но, наверное, не без Божьего Промысла.

Женщина ничего не имела против того, чтобы я взял Алешу под опеку. Но, чтобы окончательно утрясти все с юридической стороны, понадобилась еще и поездка в Кировград. Ну, надо так надо, съездили, оформили документы. Работники опеки к тому времени ко мне уже привыкли, отношения у нас сложились хорошие - словом, с этой стороны затруднений и препятствий не было.

Алеша достаточно долгое время жил у нас в монастыре. Окончил школу, что неподалеку, учился хорошо. Поступил в семинарию, после первого курса был призван и отслужил в армии. Месяц как вернулся, в сентябре продолжит учебу в семинарии. Самое радостное для меня в Леше - то, что он умеет каяться. Причем, делает это не для того, чтобы обрести какую-то респектабельность в моих глазах, а искренне.

Сейчас в монастыре появился еще один воспитанник, Лазарь. У него ситуация еще более запутанная, чем с остальными. У них многодетная семья, он в семье самый младший, а всего их у матери было семеро, правда старший сын не так давно погиб. Лазарю сейчас 12 лет. Он учится в той же самой школе №76, как и Леша, у того же самого классного руководителя, что мне особенно приятно.

Ситуация у них такая: многодетная семья, папа с мамой в разводе. Папа живет в Алапаевске. Мама живет здесь в Екатеринбурге, работает у нас поварихой. Помимо этого, в те свободные дни, которые у нее есть, она работает еще социальным работником. Это позволяет ей иметь жилье у тех престарелых женщин, за которыми она ухаживает. Двое старших детей уже живут самостоятельной жизнью, работают. Лазарь и его сестра Стефанида - школьники, остальные студенты. Мать, в основном, заботится о девочках, которые являются школьницами и студентками. От отца большой помощи нет, да и взаимоотношения натянутые. Но мать бьется изо всех сил, чтобы детей поставить на ноги.

Я бы сказал, что она доблестная христианка, которая, оказавшись в такой тяжелой ситуации, делает все возможное для своих детей, для их будущего. Полтора года назад она обратилась с просьбой о том, чтобы ее младший сын жил на воспитании у нас в монастыре. Я согласился. Опеки над ним оформлять не нужно, потому что родители оба живы и не лишены родительских прав.

Лазарь - шалун, но старается себя как-то дисциплинировать. Из всех воспитанников, которые жили у нас в монастыре, он самый младший. Учится в школе, выполняет монастырские послушания. Выучился читать по церковно-славянски. Принимает участие в совершении молитвенного правила, учится в воскресной школе. Приучаем Лазаря к самостоятельности, только что он приходил и показывал, как зашил свои порванные джинсы. На твердую «четверку», хорошо зашил. Собрались с ним поехать в паломническую поездку на Украину через Москву.

...Хлопот с детьми хватает. Но, однако же, огорчения, которые неизбежны в воспитании подростков, с течением времени как-то забываются. А светлые, радостные моменты в памяти остаются, потому что человек растет, растет с верой, и Христос Спаситель принимает его.

Записала Светлана Ладина

•27 •сентября• 2010•