Крестный ход

27 июля — день памяти священномученика Константина Богоявленского

Лето выдалось жарким. После рассвета ласковая утренняя прохлада и рассыпанный по полям жемчуг росы почти сразу же таяли под снопами огненных лучей, падающих на землю с глубочайшей небесной синевы, и воздух становился тягучим, сгущаясь к полудню в плотный настой из запахов разгоряченной земли, сочных трав, медоносных полевых цветов. Все, что составляло Божий мир, каждый трепещущий зеленый листочек, каждый жучок-паучок, каждое растение и животное, - все, чего касались ласковые солнечные лучи, наполнялось неистребимой радостью жизни. Не просто жизни здесь и сейчас, но жизни с Богом, жизни в гармонии с Создателем и миром, Им созданным, в котором все было важным и совершенно необходимым, равным по значимости, по неповторимости своей сущности.

К вечеру, когда пекло становилось едва выносимым, белые клочки облаков, рассыпанных по небу, в считанные секунды теряли легкость, собирались вдруг тяжелые тучи и опрокидывались на землю теплым дождем. Короткий и звонкий ливень, как и полагается в июле, заканчивался, едва успев начаться, принеся облегчение всему, что изнывало от жары. Тучи рассеивались. И тогда солнечные лучи начинали свою извечную забаву с дождевыми каплями, повисшими на ветвях, пронзая их насквозь, заставляя ослепительно сверкать. И вся природа превращалась в бесконечно прекрасный блистающий мир, чистый, свежий и бодрый.

После того, как алый круг закатывался за горизонт и черный бархат небосвода украшался мириадами звезд, наступала недолгая теплая ночь, в которой все также продолжалась жизнь: Божии твари, больше приспособленные к ночному мраку, чем к дневному свету, вносили свою мотыльковую и светлячковую лепту в кажущийся бесконечным праздник лета, в котором все дышало любовью. Все, кроме того, для кого и был предназначен этот бесконечно прекрасный Божий мир. Кроме человека. Начиналась гражданская война.

Для седого Урала лето 1918 года было непривычно солнечным. Впрочем, уральский мужик закаленный. Что жара, что мороз - все едино, ко всему уральцы привычны. Бывает, иной раз тяжко на покосе, когда по росе не успели докосить полянку, да ничего, все-таки работа есть работа, для себя работают, для своей скотины. Такая работа, как бы она тяжела ни была, все равно в радость.

Но тут другая незадача. И откуда на крестьянина такая напасть? Жили - не тужили, никого не обижали - не трогали, а тут вдруг понаехали странные люди в кожаных тужурках, в картузах со звездами на околышах. Говорят чудно, заковыристо, слова все нерусские - революция, контрибуция, конфискация. Хотя, отчего ж не понять, когда наганом перед носом размахивают. Тарабарщина их просто разъясняется: лошадь отдай, муки мешок и прочего продовольствия из амбара за просто так вынеси.

Но это-то полбеды. Им еще мужиков подавай в Красную армию, главных кормильцев в крестьянской семье. Демобилизация, говорят. Какая такая демобилизация, когда сами же войну в прошлом году закончили, перед немчурой поклонились-извинились. А теперь, стало быть, сызнова. Странные люди, будто бы и не русские вовсе. Какая война, когда сенокос, когда каждая пара рук на вес золота?!

Осерчали мужики. Когда уже невмоготу стало слушать горлопанов этих, взяли в руки берданки. Да и что их слушать?! Лето-то только кажется бесконечным, не успеешь глазом моргнуть, и полетят «белые мухи», только поворачивайся. Летом один день год кормит, не до баловства. Погнали чужаков из деревень, ничего им не отдав - ни продуктов, ни фуража, ни лошадей, ни мужей-сыновей. Постреляли маленько, не без того. Уж слишком упорные они оказались, горлопаны большевистские. Все не уймутся никак. Один такой настойчивый даже под пулю подвернулся, слишком уж настырным был бедолага, упокой, Господи, его душу.

Прогнать прогнали, но разве это решение? Они же, не ровен час, снова заявятся, но уже большим числом да с пулеметами. Что же крестьянам остается? Молитва остается - главная, если не единственная, защита от напастей. Испросить нужно помощи у Господа нашего и святых Его. Прежде всего у заступника небесного, молитвенника слезного за народ уральский святого Симеона Верхотурского.

В храме во имя Архистратига Михаила села Меркушино батюшка еще молодой совсем, в прошлом году окончил Пермскую духовную семинарию. Но меркушинцы и жители окрестных деревень к отцу Константину с почтением относятся. И не только потому, что семинарию он по первому разряду окончил, приложив старание и выказав усердие в учебе, хотя и поступал по второму. За ревностное отношение к избранной духовной стезе его, уроженца города Екатеринбурга, служить направили в Меркушино, уральское село, наделенное особой благодатью Духа Святаго. Здесь сама земля пропитана святостью праведника, когда-то по ней ходившего, - Симеона Верхотурского. Батюшка Константин это понимает, недаром же из семьи дьякона выходец, и к своему служению относится строго и трепетно, старается ни в чем не прогневить Бога, исполняя Его заповеди и паству свою научая тому же.

К нему, к отцу Константину Богоявленскому, и направился народ просить благословение на крестный ход в город Верхотурье, к мощам святого Симеона. Батюшка не мог не видеть, что происходит в округе. Да что в округе - во всем государстве Российском! Еще прошлой осенью, когда в столице было свергнуто Временное правительство и разогнано Учредительное собрание, тяжесть легла на сердце.

Пришла напасть такая, какой еще и не бывало. Ни потоп и ни пожар, ни эпидемия и ни мор, ни засуха и ни набег басурман с ней не сравнятся, потому что она, напасть эта, - и то, и другое и третье. И как же ее отогнать, как не крестным ходом, заповеданным нам византийскими христианами еще с IV века. Именно так, собравшись всем миром и выйдя на большак со святым распятием, с Евангелием, иконами, хоругвями, и можно испросить у Господа и Матери Божией дарования благодатной помощи. Как же иначе?!

На следующий день, поздно вечером, когда жара спала, тронулись. Батюшка Константин вместе с народом, во главе шествия, в котором, в основном, женщины, самые терпеливые и усердные молитвенницы. Мужчин немного - все-таки полевые работы никто не отменял. Но те, кто есть, несут на плечах оружие - дробовики, охотничьи ружья, вилы. Кому, как не мужикам, баб своих от лихих людишек защищать?
Но куда там. Шли всю ночь. Наутро крестный ход вышел к селу Красная Гора.

1901 год. Семья диакона Стефана. Константину - 5 лет (крайний справа в нижнем ряду).

Из-за близкого им названия, наверное, выбрали красноармейцы это место для своей засады. Спрятались в овраге, за кустами, а как только заприметили развевающиеся на ветру хоругви, так и принялись по ним палить из пулеметов. Приказ им дали: подавить восстание. А то, что народ богомольный или нет - про то никаких указаний не было. Разбежался народ. Не то, чтобы с вилами да берданками против регулярных частей не попрешь, - просто воевать никто не собирался.

В тот же день батюшку арестовали. Вместе с ним старосту Михаило-Архангельского храма и еще несколько человек. Обвинили в организации мятежа против советской власти, попытке захвата Верхотурья. И это с хоругвями и иконами?! Смешно, конечно, но чекисты злобствуют: белая гвардия близко, крестьяне вот-вот отбросят всякое миролюбие, не ровен час по-настоящему взбунтуются. Надо силу показать, устрашить непокорных мужиков. Тем более что в Екатеринбурге только что старшие товарищи показали пример того, как нужно поступать с неугодными революции лицами. Если можно расстрелять царя вместе с семьей, то, что же говорить о каком-то простом священнике. К стенке его и в расход.

Но прошло еще десять теплых июльских дней, прежде чем борцы за «светлое будущее» всего мира решились на показательную казнь «мятежников». Собрали народ, как на крестный ход, только теперь «из-под палки», повели осужденных за околицу. Солнце только что поднялось над вершинами сосен, и природа вновь закружилась в радостном хороводе жизни. По-хозяйски зажужжали пчелы, облетая благоухающее разноцветье. Зашелестели еще нескошенные травы. Все в мире задышало радостью, данной Создателем от сотворения мира. Только в человеческой процессии, бредущей к лесу, не замечалось никакой радости.

Батюшка Константин шел на смерть так же, как служил, спокойно и сосредоточенно, ничем не выявив страха или негодования, выполнив свой священнический долг до конца: себя и остальных приговоренных он отпел по дороге к месту казни. Их убили просто, даже как-то обыденно, будто выполняя привычную работу, не отнимающую много времени. Поставили осужденных у ямы, только что ими же выкопанной, и одному за другим выстрелили в затылок. Тела тех, кто сам не скатился вниз, убийцы спихнули в яму собственноручно. Еще раз поглядели внимательно, не шевелится ли кто, и торопливо зашагали - почти побежали - прочь по пыльной тропинке, оглядываясь на толпу сельчан, словно опасаясь возмездия.

И в тот же миг захлебнулась в рыданиях, упав на траву, жена церковного старосты. Женщины, понурив головы, сгрудились вокруг нее, даже не пытаясь утешить, понимая - бесполезно.

Над местом расстрела вдруг заметались стрижи, тревожными криками возвещая о приближающейся уже настоящей, совсем не ласковой, как прежние дождики, грозе. Через три дня односельчане по-христиански предали земле невин-ноубиенных. Батюшку двадцати двух лет отроду похоронили у алтаря Михаило-Архангельского храма.

...Прошло 84 года с того испепеленного жаром июльского дня 31 мая 2002 года, при восстановлении храма в селе Меркушино произошло настоящее чудо милости Божией к нам, православным христианам, живущим в XXI веке. Оставалось полтора месяца до канонизации отца Константина Богоявленского в сонме новомуче-ников.

И словно в окончательное подтверждение святости угодника Божия явились миру его нетленные останки. Те, кто обнаружили мощи святого, были поражены необычайной сохранностью тела, как будто похороненного совсем недавно. Даже суставы сохранили подвижность, так что при переоблачении покойного не пришлось разрезать старую одежду, ее просто сняли, как с живого, находящегося без сознания.

Могила, которую приготовили для перезахоронения священника, дважды наполнялась водой. И это было знамением: негоже святому лежать на кладбище, его место в храме. Со дня явления в том же селе честных мощей другого угодника Божия, праведного Симеона Верхотур-ского, минуло ровно 310 лет. Божиим промыслом не прерывается связь времен - благодать Духа Святого не отнимается от русского народа.

В селе Меркушино четыре года назад появилась еще одна церковь - храм-баптистерий во имя священномученика Константина Меркушинского. Словно через годы забвения крестный ход, который когда-то возглавил отец Константин, пришел к крестильной купели. Пришел к источнику жизни, которым является святое крещение. Мученическая смерть батюшки Константина за веру Христову теперь освящает начало новой жизни. Жизни духовной, жизни вечной.

•06 •августа• 2010•