Ребенка нужно понимать

Фонд «Город без наркотиков» известен и в нашей стране, и за ее пределами. Уникальный опыт борьбы общественной организации с наркоторговлей, уникальный опыт реабилитации наркоманов уже 10 лет привлекает внимание – и доброе, и недоброе. Фонд нельзя не заметить – его либо уважают, либо ненавидят. Мы – уважаем. И потому решили рассказать нашим читателям об одном из направлений работы Фонда – детском реабилитационном центре. Мальчишки попадают сюда по-разному: кого-то вылавливают из теплотрасс и подвалов, кого-то привозят родители. Основные проблемы – бродяжничество, правонарушения, токсикомания, алкоголизм. …и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. (Мф. 18: 7)

Детский реабилитационный центр расположился в стороне от шумного центра города, неподалеку от озера Шарташ. По своему устройству и организации он больше напоминает многодетную семью, чем специальное воспитательное учреждение. В данный момент здесь проходят реабилитацию четырнадцать ребят в возрасте от семи до шестнадцати лет. Об истории и жизни центра нам рассказал сотрудник Фонда «Город без наркотиков» Александр Федорович Новиков. В детском центре Александр Федорович (в просторечии – Федорыч) работает воспитателем – причем, делает это, что называется, на общественных началах. Федорыч – человек незаурядный. В свое время играл в хоккей за «Автомобилист». Имеет два высших образования – он окончил УПИ и сельскохозяйственную академию. Своим третьим высшим образованием – самым главным, которого не дадут ни в одном институте – он считает «улицу».

Возможно, именно благодаря этому Александр Федорович умеет находить общий язык с мальчишками, на которых другие взрослые давно махнули рукой. О том, как это происходит, пусть лучше расскажет он сам.

Откуда берутся дети.

Ребята, которые сейчас проходят реабилитацию в детском центре, в основном «пыжики» и бродяги. «Пыжиками» называют тех, кто нюхает клей, лак. Часто они живут по подвалам. Их интересует только одно: мешок на голову – и надышаться. Не надо думать, что это менее опасно, чем наркотики. От токсинов, содержащихся в лаке и клее, в нервной системе происходят необратимые изменения, гибнут клетки мозга. У половины наших ребят неполная семья

– они воспитываются мамами-одиночками. Такое сейчас время - маме надо работать, уделить ребенку внимание она не может. Вот один из наших ребят: кроме него, в семье еще две дочки, мама работает на двух работах. В результате парень от рук отбился, стал домушником. Сейчас мы его на ноги ставим.

Иногда мы подбираем ребят на улице. Бывает, они оказываются детдомовскими. По закону мы обязаны сообщить о них в детский дом. Сообщаем – сотрудники приезжают, забирают. Через месяц они снова сбегают. Был у нас такой Ландыш – мы его раз пять ловили и столько же раз его обратно забирали. Мы просили: оставьте его нам, мы справимся. Нет, не разрешают.

Еще один пример. В поселке Буланаш есть большой детский дом. Там трое воспитанников половину детского дома водили с собой в кочегарку курить анашу и клей нюхать. Мы забрали этих зачинщиков к себе. В детском доме безобразия прекратились. А у нас парни стали в норму приходить. Потом директор детского дома позвонила, плачет: «Не знаю, что делать. У меня была проверка. Мне сказали вернуть ребят обратно: «Если их не будет, мы вас уволим. Как это так – какой-то фонд справляется, а государство – нет?». Забрали. Через полгода одному неудачно сделали операцию, он теперь болеет. Второй получил судимость за разбой. Третий, слава Богу, поступил в училище. В гости приезжает.

Каждого ребенка нужно понимать.

Часто детские дома оказываются неэффективны в процессе воспитания. Это происходит из-за того, что детей много, и воспитатели не могут уделить внимание каждому. Всех, грубо говоря, гребут под одну гребенку. А ведь каждого ребенка нужно понимать. На одного можно повысить голос – он сразу все исправит. А другому нужно просто сказать: «Переделай». А к третьему, который выполнил задание плохо, надо подойти и сказать: «Ты сделал классно, а если сделаешь вот так и так, будет вообще отлично». И он сделает. Я могу иногда и выпороть. Они не обижаются. Если сам виноват, что делать? Стараюсь в них воспитать принципиальность: мужик сказал – мужик сделал. Если ты что-то пообещал и не сделал, тогда ты «барахло». А «барахлом» они быть не хотят.

Распорядок дня у нас следующий: с утра – занятия в школе, потом ребята приходят, обедают, немножко отдыхают, делают домашнее задание. Все уроки я у них проверяю – от и до, у каждого. После ужина желающие (три-четыре человека каждый вечер) идут в спортзал, если выполнены уроки. У нас есть тренажеры, штанги, гантели. В каникулы на месте не сидим: ездили на Ганину яму (Владыка Викентий выделил нам для поездки автобус от епархии), все музеи в городе прошли, посетили Невьянскую башню, село Быньги. Чтобы помогать этим детям, надо самому пожить их жизнью. Этого в институтах не преподают. Надо их понимать. Некоторые из них в свои тринадцать-четырнадцать повидали столько, что кому-то на две взрослые жизни хватило бы.

Четыре года назад пришел к нам полковник, который до этого работал в кадетском корпусе: «Можно я у вас поработаю?» Решили взять его с испытательным сроком. Этот человек привык, что в кадетском корпусе его беспрекословно слушаются. А в тот период ребята здесь были непростые: у некоторых в 14 лет по две судимости. Через две недели он отсюда сбежал и даже за зарплатой не пришел.

А сам я попал сюда следующим образом. Меня Женя Ройзман попросил: «Ты холостой, живешь в городе – живи с ними, работай». Я согласился. Первое время были сомнения, справлюсь ли. Потом как-то приехал Андрей Кабанов. Я говорю: «Андрюха, они меня кончат». Он отвечает: «Не-а», – и рассказывает, как случайно услышал разговор двух ребят. Чем-то я их тогда озадачил, и сначала они хотели забастовать. А потом один из них говорит: «Так, все – закончили. Как Федорыч сказал, так и будет». После этого на душе стало спокойнее. Словом, постепенно все наладилось.

Наш первый воспитанник, Вася, уже окончил школу, женился, сам стал отцом. Мы помогли ему выучиться на водителя, он получил категорию В и С. Сейчас работает на собственной «Газели». Многие ребята учатся. Один наш воспитанник в позапрошлом году поступил в Оренбургский металлургический, двое – студенты автодорожного колледжа, несколько человек служат в армии.

Фонд «Город без наркотиков».

Фонд существует 10 лет. За это время через него прошло свыше семи тысяч наркоманов. Результаты реабилитации у нас выгодно отличаются от официальной наркологии. Кроме того, мы проводим совместные операции с правоохранительными органами, и за это время посадили свыше трех тысяч наркобарыг. Из них некоторые сидят уже по второму, по третьему разу, потому что раньше давали маленькие сроки, и их быстро выпускали.

Поставки наркотиков идут в основном из Афганистана через Таджикистан. Поэтому Евгений Ройзман и когда был депутатом, и теперь, являясь председателем попечительского совета Фонда, добивался и добивается того, чтобы ввести визовый режим для наркопроизводящих стран – таких, как Таджикистан, Киргизия. В Екатеринбург тринадцать (!) раз в неделю прилетают самолеты из этих стран – это полторы тысячи человек. Но обратно улетает очень мало. Они остаются здесь, в городе. Сколько среди них «глотателей», “контейнеров”? (наркокурьеры, перевозящие упаковки с наркотиками в собственном желудке – прим.ред.) На сегодняшний день моджахеду для того, чтобы прилететь из Афганистана в Екатеринбург, нужно всего две недели. Из-за того, что убрали 21-ю дивизию, которая охраняла афгано-таджикскую границу, сейчас очень легко попасть из Афганистана в Таджикистан. В течение двух недель можно сделать таджикский паспорт и без всякой визы лететь в Екатеринбург.

Везут наркотики и машинами – этим печально знаменита четвертая овощебаза. Наркоторговцы маскируют наркотики в упаковках с фруктами, пакетах с курагой, маскируют и под орехи. Однажды спрятали в лук. Гнали целую фуру гнилого лука. Почему гнилого? Потому что ни один таможенник не стал проверять содержимое фуры: когда ее открывали, невозможно было дышать. А там был героин. Им даже выгодно было привезти этот лук и вывалить его на свалку, забрав из фуры 20-30 килограммов чистого героина, который можно было еще «бадяжить», то есть разводить в 5 – 7 раз. А один грамм стоит от 800 до 1000 рублей.

Очень много сообщений о наркоточках приходит на наш пейджер 002 «Город без наркотиков». В Фонде нас работает немного – 8 – 10 человек. А еще – оперативники и бывшие наркоманы, с чьей помощью проводятся контрольные закупки. Результаты Фонда выше, чем у госнаркоконтроля за счет того, что наши реабилитанты

– это бывшие наркоманы: у каждого из них есть свой поставщик, которого им выгодно «сдать», потому что они ему по жизни должны, зависимы от него.

Когда наркоман попадает к нам, мы обычно говорим: «Ты сейчас здесь, а он там веселится за твои деньги». А еще я обязательно говорю наркоманам о том, что их всех нужно было бы свозить в Беслан, показать детское кладбище. Почему? Потому что половина денег от продажи наркотиков уходит на финансирование терроризма. Это обычно производит сильное впечатление.

Реабилитация.

В Фонде мы занимаемся не лечением, а реабилитацией. Наркомания – это не болезнь, это распущенность. Кроме того, все наркоманы – преступники. Мало кто имеет возможность тратить по тысяче – по две в день, не работая. Они все рано или поздно начинают воровать. Кстати, не стесняются бабушек и дедушек за горло брать и пенсии отбирать. Наркоманы зачастую выносят из дома все ценные вещи. И клянутся, и на колени встают: «Мама, я больше не буду, это в последний раз», – и все продолжается.

Если говорить о порядке реабилитации, то первые 27 дней длится карантин. Реабилитанты лежат в одном помещении на двухярусных нарах. Лежат рядами. Вставать нельзя. Отцепка

– четыре раза по 15 минут. Отцепкой это называется, потому что раньше все были пристегнуты наручниками. А сейчас мы наручники не применяем. Реабилитанты просто лежат под постоянным наблюдением и контролем. Сначала человек не может уснуть, а через два-три дня впадает в спячку. Едят они три раза в день только хлеб, воду и лук. У всех наркоманов посажена печень, и они очень любят сладкое. И у них буквально через неделю переключаются мозги: не где бы порошок взять, а что бы вкусного съесть?

Через 27 дней их выводят «на барак», то есть, допускают до работ в помещении. Через это проходят все. Кто-то работает так две недели, кто-то месяц.

Потом им разрешают выходить во двор (ктото может быть склонен к побегу, но во дворе – ни вышек, ни автоматов). Во дворе есть столярная мастерская, гараж – реабилитанты работают там.

Но никто на их труде не зарабатывает: ремонт машин в гараже, работа в столярке, работа на кухне – все это для самообеспечения.

Про добрых людей.

Наш центр существует исключительно на наши деньги, у государства мы не берем ни копейки. Нам помогают добрые люди. Дом, в котором сейчас располагается детский центр, построил Вадим Макаров (совладелец Таганского Ряда). Он же помогает с одеждой и обувью для ребят.

Иногда помощь приходит неожиданно. Однажды позвонил человек и сказал: “Когда-то я был наркоманом. Сейчас у меня бизнес, я торгую бытовой техникой и хочу вам помочь. В чем вы нуждаетесь?” Нам тогда были нужны холодильник и стиральная машина. Но я попросил только холодильник. Он дал координаты склада, где нас уже ждали. Я приезжаю туда на «Газели», а грузчики вывозят мне холодильник… и стиральную машину, которую я постеснялся попросить. А я даже имени этого человека не знаю. Кого мне благодарить? Вот такая помощь бывает.

Однажды человек из Москвы позвонил, сказал: “Я про вас читал. Хочу купить вам телевизор ”. Перезванивает: “Я лечу”. Мы думали, он телевизор самолетом выслал. А он сам приезжает – его встречают, вместе едут в магазин бытовой техники, он покупает этот телевизор, кассеты игровые, оставляет это нам, садится в самолет – и улетает. Есть такие люди. Некоторые даже не хотят, чтобы кто-то знал об их помощи.

Послесловие.

В конце разговора Александр Федорович провел нас по центру, показывая, как живут ребята. В центре есть своя кухня, прачечная, комната отдыха, жилые комнаты с двухъярусными кроватями. Но самое главное – здесь, помимо бытовых условий, есть условия для восстановления человеческих душ. Во всей обстановке центра чувствуется небезразличное отношение к детям, отцовская, возможно, порой жесткая, но любящая рука.

Хочется пожелать Фонду «Город без наркотиков» Божьей помощи, терпения и сил для осуществления своего служения. А всем ребятам, с которыми нам удалось пообщаться в детском реабилитационном центре, хочется передать большой привет и пожелать вырасти настоящими мужчинами, активными и ответственными людьми. Все, что для этого нужно, у них есть.

Елена Макеева

•Фоторепортаж•

•21 •февраля• 2010•