Тревога! Ребенок уходит от преследования!

Молодым людям принимать судьбоносные решения проще. Девушки еще не успели прикипеть к работе, а юноши не попались на крючок «перспективы карьерного роста». Впереди вся жизнь, позади совсем небольшой жизненный опыт, и главное — в арсенале статус совершеннолетнего. Казалось бы, выбирай путь, твой выбор — твоя ответственность! Но часто оказывается, что выбору мешают. Мешают те, кто должен быть самой надежной поддержкой — родители. И действуют они так не из-за вредности, а от того, что у родителей на молодого человека давно есть «свои планы». Особенно остро обнаруживается проблема, когда юноша или девушка открывают для себя мир веры, встречают Бога и решают: ухожу в монастырь!

Как быть с родительскими планами, как отстоять право на самостоятельную жизнь и при этом сохранить самые ценные в жизни отношения? Как родителям принять факт, что ребенок уже вырос? С этими вопросами мы обратились к наместнику Крестовоздвиженского мужского монастыря в Екатеринбурге игумену Флавиану (Матвееву).

Отец Флавиан, какими вопросами обязательно должен задаться молодой человек, думающий о монастыре?

У молодых людей иной раз бывает ощущение уже значительного жизненного пути. Парадокс: человек дожил всего до 16–17 лет, но у него уже есть какой-то груз опыта, который ему хотелось бы оставить, словно камень сбросить с души и начать жизнь с чистого листа. Если у молодого человека при этом есть изрядная сила воли, юношеский максимализм и самоотверженное желание совершенствоваться, то юноша может действительно взять и сказать: «Все бросаю, не поминайте лихом», — и уйти в монастырь. Такое настроение может оставаться долгие годы. В нашем монастыре мне приходилось наблюдать послушников, а также молодых людей, которые воспитывались в обители в силу определенных семейных обстоятельств. К счастью, Господь устроил так, что все они в свое время кое-что поняли, осмыслили, взвесили свои силы, покинули обитель с благословением и вступили в христианский брак, чему я очень рад.

Приход в монастырь и жизнь в качестве послушника не может основываться только на юношеском максималистском стремлении к совершенству или остром желании кардинально изменить жизнь. Ведь подобная решимость может быть вызвана совсем уж «левыми» причинами. Например, как иной раз бывает, юношу девушка обвела вокруг пальца и закрутила роман с другим. Юноша сказал: «Ну, смотрите, мои почитательницы-улыбательницы, я вам сейчас покажу! Сейчас как загремлю в монастырь — вот и поплачете у меня, слезы попроливаете!». Это тоже решимость, но решимость дурная.

Недавно в англоязычных странах появился новый термин — helicopter parents — то есть «родители-вертолеты». Родители, которые постоянно летают над своим ребенком, словно вертолет, следящий за своей целью, — злободневное, характерное, как оказалось, не только для нашей культуры явление.

Самая главная из настоящих причин, приводящих человека в монастырь — это искренняя любовь ко Христу, любовь, которая перевешивает все остальное, превалирует над всей жизнью. Осознать, есть ли у тебя такая любовь и жажда Бога, человек может только годам к тридцати. Вот историческая справка: в синодальную эпоху государственное законодательство дозволяло постриг мужчинам не ранее 30 лет от рождения, а женщинам — от 40 лет. От этого закона допускались и отступления, но при рассмотрении ходатайств Святейшим Синодом. Не распространялся возрастной ценз и на вдовых священников. И вот уже в наше время Архиерейский Собор принял определение, из которого следует, что постригать раньше 30 лет не дозволяется. Когда это было опубликовано, и я это прочитал, то очень обрадовался, потому что в девяностые годы прошлого века была масса случаев, когда совершались поспешные постриги над молодыми людьми, начиная от 18 лет. И еще хорошо, когда молодой человек, осознавший, что его любовь ко Христу не так сильна, все-таки ломает себя об колено и ради спасения души остается в монашестве, и со смирением несет свой крест. Но были и другие случаи, когда человек покидал монашество и отказывался от обетов и своего креста. Вот почему мотивам поступления в монастырь должно уделяться очень большое внимание.

Начать жизнь заново — это звучит очень хорошо и красиво. Но ни в коем случае нельзя принимать решения, когда, кроме юношеских мечтаний, нет правильного воззрения на свою жизнь. Я чувствую себя очень счастливым человеком в том смысле, что никого не торопил в принятии пострига. В целом мне кажется, что человек к монашеству должен прорываться буквально с боем, вопреки всем жизненным обстоятельствам. Если человек действительно так прорывается к жизни с Богом, то из него получится хороший монах вне зависимости от того, в каком возрасте он пришел в монастырь. Такой дух и настрой очень трудно приобрести и сохранить, поэтому так мало нынче людей, способных ставить перед собой вопрос о монашестве. С другой стороны, это и хорошо — пусть не будет слабых монахов. Пусть это будет горстка, но горстка сильных личностей, которые будут действительно оправдывать поговорку «Свет мирянам — иноки, а им свет — ангелы».

«Любовь ко Христу, которая превышает все» — результат упорного духовного труда (исполнения заповедей, покаяния, молитвы). Но в силу возраста молодой человек еще не успел плодотворно духовно потрудиться. Если у него есть такая любовь, то она — дар Божий. Значит ли это, что Господь Сам выбирает себе монахов, одаряя их любовью?

В чем-то вы правы, а в чем-то это вообще тайна. Почему одним людям Бог доверяет одно, а другим — другое? Почему у одних есть дар семейственности, а у других такого дара нет? Кстати, открытие такого факта для родственников подросшего молодого человека может стать просто шоком. Приведу пример: молодой человек в силу обстоятельств оказался в разлуке со своей матерью и сестрой. Жил один в течение полугода. Потом они встретились на отдыхе. И вот мама осторожно спрашивает сына: «Ты скучал о нас?». И он совершенно искренне говорит: «Нет». Маму и сестру этот ответ поражает, словно обухом по голове, они недоумевают и печалятся. Проходит время, и этот молодой человек становится монахом. Почему Бог обделил его таким даром семейственности? Никто не знает.

Дар семейственности проявляется в привязанности, в том, что я скучаю по близким?

В том числе. Не скучать по кому-то — это всего лишь не скучать по кому-то. Монах же, в принципе, может быть один, пребывая всегда в одном настроении, независимо от того, сколько времени он провел в одиночестве. Был такой случай из жизни покойного патриарха Пимена. Однажды, когда он уже болел, помощники посадили его в кресло, покормили и оставили. И так сложилось, что он несколько часов просидел один с четками в руках. Когда это обнаружилось, то помощники стали извиняться и говорить: «Ой, Ваше Святейшество, как это мы недосмотрели, что вы один! Вам, наверное, было одиноко?». А он отвечает: «Нет, одиноко не было. Монаху не может быть одиноко, потому что он всегда с Богом». Можно сказать, что Господь обделяет монаха какими-то моментами, связанными с социальностью, с семейственностью. Но повторю, что главным качеством монаха является дар любви к Богу, который монахом возгревается. Недаром же говорят, что вера, надежда, любовь — это то, что нужно собирать, хранить, копить в сердце своем.

Не бывает одинаковых родителей или моделей воспитания, одинаково полезных для всех. Не бывает одинаковых моделей послушания и моделей самостоятельности. Все разное, и везде есть нюансы.

Отец Флавиан, все, о чем вы говорите, не всегда понятно для родных молодого человека. У них своя законная позиция: «Мы тебя вырастили, мы от тебя ждем внимания и заботы, внуков и успешности, а все твои духовные высоты для нас непонятны». Как донести до родителей свое право на выбор жизненного пути?

Для очень многих родителей дети — всего лишь отродье. Сегодня редко можно встретить родителей, которые в чем-то бы прислушивались к своим подросшим детям. В мое поле зрения чаще попадают родители, которые никак не могут прекратить свое воспитание и считают своим долгом продолжать воспитывать ребенка «до победного конца». Ребенку уже тесно в родительских силках, а они все настаивают: «Ты должен слушаться!». Иной раз приходится убеждать таких родителей: «Дорогие, загляните в Семейный кодекс». В 14 лет уже можно работать, пусть и с ограничениями. Даже в советские времена ребенок в 14 лет уже имел право выбирать себе место жительства. И если даже родители были против, он мог сказать: «Я хочу жить у тетушки в Магадане», — и, если тетушка согласна его воспитывать, мог уехать. В 16 лет у человека помимо прав появляется огромное количество обязанностей. Такие нормы не случайны: они сформировались на основе многолетнего опыта.

Но родители никак не хотят предоставить своему чаду возможности для самореализации и ослабить, наконец, воспитательный момент, связанный с насилием, давлением и ограничением. Не понимают, что такими методами самостоятельного человека не вырастить. Некоторые родители заявляют: «А нам самостоятельного и не надо! Нам надо, чтобы он был наш».

Недавно в англоязычных странах появился новый термин — helicopter parents — то есть, «родители-вертолеты». Родители, которые постоянно летают над своим ребенком, словно вертолет, следящий за своей целью — злободневное, характерное, как оказалось, не только для нашей культуры явление. Таких родителей не прельщает никакая перспектива установки виртуального памятника закончившемуся воспитанию. Они не могут сказать: «Сын, воспитание закончено! Хочешь быть самостоятельным? Будь, мы придем на помощь только тогда, когда ты нас попросишь об этом». Такая позиция родителей благотворно влияет на выросшего ребенка. Говорю, исходя из опыта наших прихожан и своей родни. Когда моя мама окончила учебное заведение и поехала работать по распределению, бабушка (её мама) ей сказала: «Всё, ты начинаешь новую жизнь. Старайся быть самостоятельной, без моего теснейшего участия». Это был не какой-то спонтанный поступок, а закономерный конец воспитания. После такого «выпускного в жизнь» мама действительно ощущала себя самостоятельной, несколько растерянной, но при этом благодарной родителям. С первой зарплаты она купила маме подарок, специально приехала и ей подарила. Это яркое свидетельство того, что модель воспитания была хорошая. Правда, своих детей мама воспитывала несколько по-другому… Она получилась как раз этаким родителем-вертолетом, который до сих пор периодически пытается надо мной зависать.

Батюшка, то есть, вы считаете, что описанная вами модель отношений между родителями и детьми – самая лучшая на сегодняшний день?

В том-то все и дело: не бывает одинаковых родителей или моделей воспитания, одинаково полезных для всех. Не бывает одинаковых моделей послушания и моделей самостоятельности. Все разное, и везде есть нюансы. Поэтому, естественно, невозможно взять и сказать: у православных христиан все должно быть так и только так. Важно в каждом отдельном случае следить, насколько родители своей гиперопекой мешают ребенку развиваться. Если мешают – конечно, нужно таких родителей как-то вразумить.

А кто их должен вразумлять?

Это должны делать авторитетные для них люди: друзья семьи или, если семья верующая, приходской священник, или старшее поколение родственников.

Но совершенно другое дело, когда повзрослевший подросток жалуется на родителей — они не дают то-то или то-то — только по той причине, что он хочет развлекаться, а родители его побуждают к деятельности! Тогда старшие товарищи должны сказать ему: «Цыц! Тебе еще рано быть самостоятельным, потому что ты еще сам не знаешь, чего хочешь».

Самая главная из настоящих причин, приводящих человека в монастырь, — это искренняя любовь ко Христу, любовь, которая перевешивает все остальное, превалирует над всей жизнью.

Хорошо, если юный человек действительно знает, чего хочет, и уверенно идет к намеченным целям. Вот есть пример из жизни. Девочка-отличница в 16 лет нашла себе работу и заявила: «Мама, я буду жить от тебя отдельно». В 16 лет! Она зарабатывала столько, чтобы обеспечить себя жильем. А с мамой ей было тесно, поэтому она очень быстро решила этот вопрос. Мама поскорбела-поскорбела, но возражать не стала, потому что поняла и приняла потребности и возможности своего ребенка.

Многим родителям то, что они не могут остановиться в тотальной опеке над ребенком, самим страшно мешает. Они буквально забывают о себе, воспитывая свое чадо, которому это давно не надо. И начинаются диалоги: «Ну, что же ты, мы же столько в тебя вложили, мы же так на тебя надеялись». А подросшее чадо отвечает: «Мне же это не надо было, вы же меня не спросили об этом!». И, чем дольше продолжается воспитание, тем больше у родителей растет обида на ребенка и вырастает до размеров дирижабля. И тот момент, когда этот дирижабль лопнет, лопнут и личности родителей, и отношения с ребенком, произойдет разлом в семье. Взрослые не сумели вовремя остановиться...

Есть такой советский фильм «Большая семья». В нем показан дом, где живут одновременно сразу несколько поколений семьи. Во время конфликта между средним и младшим поколением появляется дед и говорит: «Пока еще я здесь глава семьи. Ты — ему отец, а я — тебе», — и дает всем вразумление. И один из героев смиряется, несмотря на то, что он уважаемый человек и даже сам дедушка. В этой семье воспитание не прекращается...

Большая патриархальная семья, где все живут под одной крышей, подразумевает именно такую модель воспитания. Роль старшего поколения, дедушек и прадедушек, здесь совершенно другая. И там, где есть такая модель, есть такая возможность, она может быть во благо. Но мы-то с вами живем в большом городе, а жизнь в большом городе весьма своеобразна. Здесь все стремятся разбежаться по отдельным квартиркам. Поди-ка поищи такую большую патриархальную семью в Екатеринбурге или Москве! Это редкость. Как только ребенок подрастает, уже ищет себе жилье, чтобы вступить в брак или просто уйти из-под родительской опеки.

Нам сегодня нужно учиться уважать право детей на то, чтобы устраивать личную жизнь. Если в рамках совместного проживания родители терпят самостоятельность своих детей, то дети в ответ на это терпение откликаются послушанием. И даже продолжающееся воспитание не будет никого травмировать. Хотя, как мне видится, таких семей немного.

Отец Флавиан, с 90-х годов XX века уже народилось и выросло целое поколение детей, для которых вера — естественная, привычная часть жизни. Но почему-то, когда эти дети заявляют о своем выборе не просто профессионального пути, а монашества, родители особенно огорчаются и противостоят.

До XVIII века к монашеству на Руси относились особо почтительно. Монашество было органично включено в жизнь общества: все понимали, кто такие монахи, и для чего они живут. Люди были убеждены, что в каждой семье должен быть молитвенник за весь род. Родители внимательно приглядывались к детям. Если мальчик или девочка особенно любили богослужение, молитву, с благоговением относились к святыням, то такого ребенка целенаправленно воспитывали для монашеской жизни. Даже если родители не планировали отдавать чадо в монастырь, а чадо, в свою очередь, лелеяло мечту о монашестве, то родители легче, чем современные папы и мамы, принимали этот выбор.

Но потом настал XIX век, когда и жизнь в миру, и монашество сильно изменились, и общество стало смотреть на это явление скептически. XX век увеличил раскол между миром и монастырем, и монастырь стал восприниматься как иной мир, диковинка. Наверное, поэтому детей, уходящих в монастырь, некоторые родители провожают, как в мир иной, оплакивают загубленное блестящее будущее и нерожденных внуков. Им невдомек, что речь идет о самом главном в жизни человека — выборе пути, пути к труду и счастью, к спасению, к Богу.

Приход в монастырь и жизнь в качестве послушника не может основываться только на юношеском максималистском стремлении к совершенству или остром желании кардинально изменить жизнь.

Не могу сказать, что большинство современных родителей воспринимают уход в монастырь своего чада противоречиво. Бывают родители, которые, даже будучи людьми не церковными, с интересом относятся к такому повороту событий. Знаю случай, когда родители приехали на постриг, присутствовали во время обряда. Потом трое суток ждали, пока их сын, новопостриженный монах, читает в храме Псалтирь. Затем старшие монахи сняли с него клобук и отпустили отдохнуть. Он переоделся в обычный подрясник и предстал перед родителями. Родители робко, трепетно вопросили: «Ну, как ты себя сейчас ощущаешь? Тебя постригли, дали новое имя. Есть какие-то внутренние изменения?». На что монах ответил: «Нормально себя ощущаю, как всегда». И на родительские недоумения добавил: «Я же пришел сюда не для того, чтобы меня постригли, а чтобы жить по-монашески». То есть, изменился просто внешний, социальный статус, а внутреннее настроение и цель остались прежними.

Какова цель монаха? Стремиться к святости, живя в монастыре. Если родители этой цели не понимают или не принимают, то нужно просто оставлять их, доверяя себя и их воле Божией. Вразумятся, придут к вере, поймут своего ребенка — хорошо. Не вразумятся — плохо, зато не помешают человеку идти ко спасению. Не случайно же Христос сказал: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10, 37-39).

От всей души желаю всем нашим читателям найти Бога, пройти свой, а не другими людьми определенный жизненный путь, сохранить мир в душе и в семье.

•12 •декабря• 2014•