Угодники Божии. Свой крест

12 марта – память священномученика Сергия Увицкого

«Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, следуй за Мною» (Мк. 8:34)

Не было на Земле святых, на которых уже при их физической жизни не почила бы благодать Божия. Духовный свет, исходящий от них, свет любви к Богу, миру и человечеству – непреложные качества личности угодника Божия. И все же для своей семьи  они оставались просто родными людьми, во многом, возможно, необычными, обладающими множеством талантов, но мало чем отличающимися от окружающих и живущими обычной жизнью со всеми ее бытовыми проблемами и суетой. Но именно эти люди, будучи грешными, с присущими роду человеческому слабостями и страстями, смиренно несли свой крест и следовали за Спасителем, указывая всем христианам путь ко спасению души. И точно так же, как в первые века, в ХХ веке святые шли на смерть, предпочитая земному существованию жизнь со Христом.

Оттого и потрясают душу рассказы о священномучениках XX века, что жили и умирали они за веру Христову в годы, тень которых огромной тяжестью до сих пор лежит на нас. Невозможно не ощущать сопричастность тем событиям. Ведь узнаем мы о них не из древних преданий, а практически из первых уст: еще живы свидетели и очевидцы – ближайшие потомки новых святых угодников Божиих. При определенных обстоятельствах, любой из новомучеников российских мог бы дожить до глубокой старости и скончаться в своей постели. Но при всех кажущихся возможностях у них не было выбора. Взявшие свой крест, они следовали за Христом на Голгофу. Каждый на свою.

«Я – убежденный православный христианин... избрал для себя деятельность священника, как наиболее соответствующую таковым убеждениям и благоприятствующую практическим целям христианской религии – устроению жизни на началах Евангельского учения: любви к Богу и человеку, нравственному возрождению и достижению спасения в вечной жизни. Осуществлению этих целей и была всецело посвящена моя пастырская деятельность в качестве приходского священника...», – всего лишь несколько строк, небольшой абзац из внушительного по объему заявления протоиерея Сергея Александровича Увицкого, датированного 23 апреля 1930 года и адресованного в ОГПУ. Многое поменялось в нашей стране за 80 прошедших лет, но эти строки отнюдь не утратили актуальности.

Заявление* отца Сергия Увицкого стоит прочитать каждому, кто крещен в православной вере, чтобы не забывать, к чему обязывает само звание  христианина и крест, носимый на груди. Благочинный церквей Нижнетагильского староцерковного округа был арестован в феврале. Этот текст он написал, понимая, что ни законного суда, и ни, тем более, адвоката ожидать не приходится. Судьбы людские тогда решала так называемая «тройка», не признающая никакого принципа презумпции невиновности. Защищаться приходилось самим обвиняемым.

Собственно, для этого отец Сергий и взялся за перо. В заявлении он тщательнейшим образом, с приведением примеров и цитат из Святого Писания, разбирал и объяснял все свои действия, вменявшиеся ему в вину на посту священника. Текст заявления представлял собой убедительное доказательство перед Богом и людьми его невиновности. Но только не перед властью, лицемерно именующей себя «народной».

В 1929 году развернулась очередная кампания по закрытию церквей. Такие священнослужители, как отец Сергий, не уклонившиеся в раскол, не пошедшие на поводу у обновленцев и исполнявшие свой священнический долг не за страх, а за совесть, никак не содействовали этой кампании. Наоборот, они, хотя и не вступая ни в физическое, ни в идейное противоборство с советской властью, являлись главным препятствием для осуществления далеко идущих планов властей по искоренению в народе естественной тяги к религии. Собственно, и обновленчество было задумано для того, чтобы сначала разделить верующих, а затем и вовсе уничтожить русское Православие. Для таких ревностных служителей Церкви, как отец Сергий Увицкий, не желавших идти ни на какие компромиссы, у властей было не так много предложений: либо колючая проволока, либо пуля.

Его заявление в ОГПУ само по себе представляет несомненную ценность как исторический документ, свидетельствующий об обстановке в стране Советов. И все-таки для нас оно важно, прежде всего, тем, что его автор невольно написал свой автопортрет. За стройным и четким изложением мыслей, за стилистической отточенностью фраз видится не просто интереснейшая, умная, талантливая, широко эрудированная личность, но, прежде всего, человек, в котором незаурядный интеллект гармонично сочетается с высокой духовностью.  Именно такие люди во все времена считались цветом нации. Но только не в Советской России 20-30-х годов.

Невозможно допустить, что такой одаренный служитель Христа, как отец Сергий Увицкий мог забыть слова Спасителя «…не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф. 7:6). И все же, излагая на бумаге свои взгляды, он, очевидно, полагал, что если в тех, к кому он обращается, сохранилась хотя бы крупица человечности, хотя бы частица Божиего образа, то его слова будут услышаны и поняты. «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 25:30). В своей бесконечной любви к ближним, к миру и людям он даже предположить не мог, что его обвинители давно заткнули уши и не хотят ничего слышать. Скорее всего, именно это заявление – по всем статьям неопровержимое и предельно искреннее – стало последним пунктом обвинения батюшки. Он был опасен, поскольку сам по себе, даже неосознанно, являл мощную и несокрушимую силу, угрожающую коммунистической идеологии. Силу Святого Духа.

До момента написания заявления в ОГПУ заключенный Тагильской тюрьмы Уралобласти Сергей Увицкий прошел долгий путь пастырского служения, полный благих деяний и испытаний,  самосовершенствования и самоотвержения. Он родился в 1881 году в селе Хлебникове Вятской губернии в семье народного учителя, что, конечно, не могло не сказаться на образованности будущего священнослужителя.

Но главным, что получил Сергей от родителей (которые, кстати, через некоторое время после его рождения стали батюшкой и матушкой), было то, что он научился мыслить по-христиански. Чего стоит работа мысли без христианского контекста?! Ровным счетом ничего, пустое шевеление серого вещества. Это Сергей понял еще в ранней юности. Неслучайно его служение Господу было сопряжено с воспитанием и педагогикой. Он щедро делился своими знаниями и главное – горячей верой с теми, кого по милости Божией ему выпало учить и воспитывать после окончания в 1905 году Казанской Духовной академии.

И в Могилевской Духовной семинарии, и в Екатеринбургском епархиальном женском училище, и на должности ректора Камышловского Духовного училища – отец Сергий оставался не столько всезнающим наставником, сколько проводником на пути обретения Спасения. Очевидно, что он пользовался особым расположением всех тех, кто с ним соприкасался: в Камышлов в 1913 году вместе с ним переехали многие преподаватели Екатеринбургского епархиального женского училища, а также будущий автор уральских сказов Павел Петрович Бажов, который, будучи крестным Николая, сына отца Сергия, приходился батюшке кумом.

Сказать о гражданской войне, что она многое поменяла в жизни батюшки Сергия, матушки Павлы и их четверых детей, значит, ничего не сказать. В 1919 году вместе с отступающими войсками Колчака семья была вынуждена покинуть уже ставший родным Камышлов. В надежде укрыться от ужасов братоубийственной войны, людской поток тянулся к Дальнему Востоку.

Казалось бы, те невзгоды, которые выпадают на долю любого беженца – голод, холод, отсутствие элементарной гигиены и комфорта – вкупе с перекрестным артиллерийским огнем, под который попала семья Увицких в Иркутске, должны были бы заставить батюшку задуматься об эмиграции. Искать если не лучшей, то уж точно более спокойной жизни в Шанхае или Сиднее тогда представлялось вполне разумным. Но в том-то и дело, что при всем интеллекте и разумности в батюшке Сергии преданность пастырскому долгу, верность Христу всегда преобладали над инстинктом самосохранения.

Он не мог не сознавать, что, если к власти пришли силы, подобные полку «Красных орлов», прославившихся своей жестокостью на Урале, ожидать от них хотя бы нейтрального отношения к Церкви не приходится. Но, тем не менее, в июне 1920 года Увицкий вместе с семьей возвращается в Камышлов. Он вернулся в Покровский собор этого города, в который в 1918 году временно был назначен настоятелем. Пастырь вернулся к своей пастве,  поскольку не мог себе позволить оставить ее среди руин, произведенных революцией, – руин не столько материальных, сколько духовных. Несмотря на явную опасность возвращения в «логово зверя», он сознательно пошел на это, потому что нести свой крест для христианина важнее всего остального, даже спасения собственной жизни.

Обладая даром слова не только литературного, но и ораторского, батюшка весь жар своего христианского сердца вкладывал в проповеди. Именно это и послужило причиной для первого ареста уже в июле 1920 года. Хотя формальным поводом было обвинение в антибольшевистской агитации, якобы проводимой отцом Сергием во время пребывания белых на Урале, понятно, что новые власти не могли равнодушно смотреть на то, как народ вместо революционных митингов устремлялся в храм. Пропагандистской лжи и пустозвонству люди предпочитали проповеди отца Сергия, припадая к ним, как к чистейшему роднику, и находя в них животворную силу евангельской истины.

Отец Сергий был осужден на бессрочное заключение в концентрационном лагере. К 1920 году их было в Советской России уже больше сотни. Но тоталитарный режим еще находился в зародышевом состоянии и иногда проявлял совсем несвойственную ему в дальнейшем добрую волю. Третья годовщина октябрьского переворота была ознаменована амнистией, в результате чего священник Увицкий провел за колючей проволокой екатеринбургского концлагеря только год, большая часть которого прошла для него на больничной койке – он болел тифом.

После освобождения он служил в Успенском соборе Верх-Исетского завода. Сын Михаил помогал ему в качестве псаломщика. Но голод и разруха, царящие в 1921 году в Екатеринбурге, заставили его откликнуться на просьбу жителей села Меркушино, которым требовался второй священник на приходе. Владыка Григорий дал свое благословение, и семья Увицких, как только встал санный путь, вновь отправилась в дорогу. На сей раз в гораздо более благоприятные условия. Меркушинцы жили для тех лет зажиточно: сама земля святого праведного Симеона изобиловала природными дарами – ягодами, грибами, орехами, рыбой, не говоря уже о хлебе.

Но и в этом благодатном краю отец Сергий не предался сытости и покою. Он не оставлял своей горячей проповеди Евангелия, чем весьма нервировал власти. К вящему их облегчению, в 1924 году семья Увицких переезжает в Нижний Тагил, где в 1925 году отец Сергий был возведен в сан протоиерея и назначен на должность благочинного староцерковного Нижне-Тагильского округа и настоятелем Выйско-Никольского собора.

Пастырское служение в те годы больше напоминало ежедневную схватку, в которой нет передышки. Православие в России подвергалось надругательствам в виде изъятия церковных ценностей, выноса из храмов святых мощей, запрета колокольного звона. Обновленческий раскол и прочие нестроения – среди этого постепенно наступавшего хаоса батюшка Сергий твердо держался избранного пути,  умудряясь – единственный из всех священнослужителей города – получать разрешение властей на проведение крестных ходов. Невзирая на сложность и тяготы пастырского служения, отнимающего много сил и времени, не пропадает втуне его талант духовного писателя. Как отклик на наступившие смутные времена он пишет книгу «Суд над Господом Иисусом Христом в свете истории».

Очередные гонения на Церковь, начавшиеся осенью 1929 года, лишь подхлестывают его активность. Ничуть не утратив твердости характера, отец Сергий весь жар своей православной души вкладывает в проповеди. Другой на его месте остерегся бы идти наперекор властям, вознамерившимся закрыть Выйско-Никольской собор как источник «опиума для народа». Но не таков был наш батюшка.

Призывая православных в своих проповедях сплотиться для защиты Церкви, прежде всего в посте и молитве, отец Сергий напоминал прихожанам: «Жизнь на земле становится тяжелой, и с каждым годом нас постигают разные бедствия. Это – кара Божия за наши грехи, за наше неверие... Терпите, православные, переносите все напасти, как терпел и переносил наш Спаситель Иисус Христос». Не удивительно, что эти слова совершенно противоречат лозунгу, провозглашенному Сталиным чуть позже, в 1935 году. «Жить стало лучше, жить стало веселее!» – звучит как злая насмешка «отца народов» над населением советской империи.

В словах же протоиерея Сергия Увицкого заключена острейшая боль за русский народ, над которым нависла угроза утраты собственной души. Впитавший Святое Писание с молоком матери, он твердо помнил слова Христа и старался донести их до каждого: «Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее»  (Мф. 10:39). Народ, теряющий свою веру, обречен – народная душа истончается, иссыхает и, в конечном счете, умирает…

Отца Сергия арестовали вновь. Опять ему в вину вменялась антисоветская пропаганда. По множеству пунктов деятельность священника шла вразрез с идеями марксизма-ленинизма. Точнее, в корне им не соответствовала: призыв к посту и исповеди, ежедневные богослужения, сбор подписей в защиту храма, вывешивание расписания служб. К антисоветчине было приравнено усиление молитвенного делания.

Пастырь, ведущий свое словесное стадо в тяжелейших условиях усиливавшихся гонений на Церковь, руководствовался заповедью Спасителя «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21). Стоило ли после этого удивляться тому, что «сей род» видел в нем своего главного врага? Меньше, чем через год после ареста батюшки, 11 марта 1931 года в СССР Библия будет запрещена как сборник еврейских мифов, которую «церковники используют в целях затмения сознания народа». Не только ходить в храмы, но и просто читать Библию станет опасным занятием.

Даже находясь в заключении, батюшка оставался верен один раз и навсегда избранному им пути христианского пастыря и педагога. Чем на самом деле является написанное им заявление в ОГПУ, как не духовным трактатом, в котором в сжатом виде излагались основы христианства и понятие о христианском долге? Жаль, что его первые читатели не нуждались в свете Истины, предпочитая «выгребную яму» духовного невежества. Призыв священника, обращенный к совести и разуму палачей, остался гласом вопиющего в пустыне. Тройкой ОГПУ отец Сергий был осужден на пять лет лагерей. Не выдержав тягот заключения и пересыльных этапов, слабый здоровьем батюшка скончался 12 марта 1932 года.

Уже к концу 1931 года, по воспоминаниям матушки Павлы Александровны, он был изможден до предела от болезней и недоедания, так что она, приехавшая на Беломорканал, едва узнала родного мужа. Видимо, предчувствуя скорую кончину, батюшка еще летом того же года передал жене священнический крест с частицей Древа Креста Господня, привезенный из Иерусалима. Эту святыню в свою очередь передал ему другой заключенный, старый священник, чьи дни земной жизни подходили к концу.

Духовный крест, который всю свою жизнь нес отец Сергий, обрел физическую форму. Через матушку он передавал его всем тем, кто желает душу свою спасти, как напоминание о том, как должно жить и поступать по заповедям Господним. Нести свой крест и следовать за Христом, вслед за многими угодниками Божиими. Вслед за священномучеником Сергием Увицким.

В подготовке статьи использованы материалы книги «Жития святых Екатеринбургской епархии», Екатеринбург, 2008.

*Полный текст заявления Сергея Увицкого опубликован в книге «Жития святых Екатеринбургской епархии», Екатеринбург, 2008. Ознакомиться с ним можно на официальном сайте Екатеринбургской епархии http://www.ekaterinburg-eparhia.ru/history/saints/at409

Алексей и Галина Коршун

•21 •апреля• 2011•