Епископ Пантелеимон (Шатов): «Главное – чтобы в церкви была любовь»

Осенью минувшего года в Москве, в Храме Христа Спасителя, состоялся фестиваль православных СМИ «Вера и слово». Одна из встреч, прошедших в рамках этого интереснейшего форума, оказалась особенно актуальной именно для нашего журнала.

С епископом Пантелеимоном (Шатовым), председателем Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, екатеринбургский Фонд «Милосердие» связывают давние, теплые отношения. Многие направления деятельности Фонда родились и развиваются благодаря помощи и поддержке московской Службы милосердия, которую на протяжении многих лет возглавлял тогда еще протоиерей Аркадий Шатов. А журнал «Нескучный сад» и сайт www.miloserdie.ru, духовником которых является отец Аркадий (ныне – владыка Пантелеимон) всегда были и остаются ориентиром для «Православного вестника», являющегося одним из проектов Фонда «Милосердие».

Поэтому разговор о милосердии, добровольчестве, социальном служении, состоявшийся на заседании Клуба православных журналистов – это разговор на «нашу» тему. В самом его начале епископа Пантелеимона попросили рассказать немного о себе. Но владыка, как правило, избегающий ответов на подобные вопросы, и на этот раз их тактично обошел.

На фото: епископ Пантелеимон (Шатов) в бытность свою священником.

Епископ Пантелеимон (Шатов):

– Митрополит Антоний Сурожский говорил, что только о себе человек рассказывает с удовольствием. Но я позволю себе в этом удовольствии отказать, потому что вы пригласили меня сюда не для того, чтобы узнать обо мне, а о работе Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. Я сразу скажу, что считаю отдел, который мне поручил возглавлять Святейший Патриарх, самым главным Синодальным отделом Русской Православной Церкви. И поэтому ваше внимание к работе этого отдела вполне закономерно и очень правильно.

Почему он самый главный? Как бы там ни было, даже на протяжении 70-ти лет гонений в Церкви сохранялась евхаристическая жизнь. Люди молились Богу, и молились, может быть, более усердно и глубоко, чем мы с вами сейчас, во времена благоденствия. Эта самая главная составляющая церковной жизни присутствовала, хотя церковная структура была искажена страшными гонениями – может быть, не столько открытыми, сколько скрытыми. Самое главное, чего была лишена Церковь – это свидетельствовать о Христе любовью, свидетельствовать о Христе своими делами. Конечно, свидетельствовали о своей вере мученики, которые умирали часто в безвестности, в одиночных камерах – у этих людей была крепкая вера, и они так свидетельствовали о ней. Но делами любви Церковь свидетельствовать о себе не могла, это было ей запрещено государством.  

Поэтому сейчас очень важно развивать то, что мы с вами называем церковной благотворительностью и социальным служением. А, если говорить простым человеческим языком, то главное – чтобы в Церкви была любовь. И это является свидетельством истинной веры. Господь говорил: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». Это больше всего людей привлекает. Их привлекают не слова – сейчас все научились говорить красиво, и непонятно, когда человек говорит правду, а когда обманывает, когда лицемерит, а когда говорит от сердца, все научились актерствовать, есть специальные PR-технологии, с помощью которых можно вводить людей в заблуждение. Но дела любви не совершишь лицемерно, не сделаешь их легко, напоказ – те дела любви и милосердия, которые всегда были в Церкви.

Целью работы Отдела по церковной благотворительности и социальному служению как раз и является возрождение любви в Церкви – той любви, которая была в первохристианской общине; той любви, о которой свидетельствуют Деяния апостолов, жития святых; той любви, в которой жили первые монастыри.

Заниматься этим, с одной стороны, достаточно сложно, потому что не все священники и не все епископы понимают важность этого служения. Но, с другой стороны – легко, потому что возглавляющий нашу Церковь Святейший Патриарх Кирилл прекрасно понимает важность этого служения и сам в нем участвует. В эту Пасху он был в детском доме для детей-инвалидов, в прошлую Пасху приезжал к бездомным, вручал им подарки. Святейший всячески помогает работе нашего отдела – вдохновляет нас, подсказывает, предоставляет возможность обращаться за помощью к людям, у которых есть средства, чтобы поддержать это служение. Поэтому работе отдела уделяется серьезное внимание, и есть возможность что-то в нашей жизни изменить в лучшую сторону.

У нас в Москве по благословению Святейшего Патриарха священнический сорокоуст проходит так. После рукоположения священник 20 дней служит в Храме Христа Спасителя или в Богоявленском соборе, а на остальные 20 дней приходит к нам в отдел – посещает Богадельни, бездомных, бывает на собраниях добровольцев, и учится социальному служению, что мне кажется очень важным.

– Ваше преосвященство! Уже не один год существует проблема социального служения. И порой все упирается в банальную, самую элементарную невозможность финансирования тех или иных проектов. Как Вы решаете этот вопрос? (Полтавская епархия, Информационный отдел)

– Денег всегда не хватает – это нормально. Их не должно хватать. Господь в Евангелии сказал, что тяжело богатым войти в Царство Небесное. Жалея нас, он не дает нам много денег, чтобы мы особенно не превозносились и не наворачивали бы разные грандиозные проекты. Главное, что в данной ситуации мы можем сделать для развития дел милосердия – привлечь к этому добровольцев.

Когда мы начинали свою деятельность в Москве, я тоже думал, как бы сделать так, чтобы в каждой больнице были сестры милосердия. Скажем, по правилам, принятым в Министерстве здравоохранения и социального развития, на 30 больных в отделении должна быть одна медицинская сестра и две сестры по уходу (я сейчас не помню точно, это примерные цифры). Но в реальности часто получается, что на одну сестру приходится гораздо больше больных.

Мы начали это направление развивать – у нас появились сестры по уходу в Первой градской больнице, в Институте Склифосовского, в больнице во имя святителя Алексия. И мы думали, что, если найдем денег, то сможем и другие медицинские учреждения обеспечить сестрами милосердия – тем более, у нас есть училище, которое их готовит. Но денег мы не нашли, к сожалению. И взамен этого проекта стали развивать движение добровольцев.

Сейчас в движении добровольцев у нас участвует около тысячи человек. Это люди, которые не только не нуждаются в деньгах, но и сами готовы жертвовать. Добровольцы – люди обеспеченные, люди, в основном, молодые, от 25 до 35 лет. Многие из них приехали в Москву, и не имеют здесь родственников, и, может быть, поэтому готовы сострадать и помогать. Их количество все время увеличивается, создается структура, они сами организуются, сами работают, находятся люди, которые делают очень много.

На попечении у добровольцев около 200 патронажных постов; они помогают в интернатах, в домах для детей-инвалидов. Вот это мне кажется перспективной программой социального служения Русской Православной Церкви – просто надо к этому привлечь наших прихожан, чтобы они не в интернете сидели, не телевизор смотрели, и даже не православное радио слушали бы вечерами, а кому-то помогали. Потому что это гораздо важнее.

Конечно, нужно ходить в храм, читать Евангелие, но нужно и помогать другим. Это служение, к которому миряне призваны. Об этом старец Паисий Афонский говорит, что, если монахи должны заниматься молитвой прежде всего, то служение милосердия – дело мирян. Двери учреждений, которые раньше были закрыты для Церкви, сейчас открываются. Мы в Москве можем ходить теперь в хосписы, в детские дома для детей-инвалидов, в психоневрологические интернаты. Недавно нас пустили в отделение, где находятся дети-отказники. Сто детей-отказников. Говорят, что им там ничего не нужно – но на одну сестру приходится по восемь младенцев. Конечно, она не может с ними управиться. Они перепеленуты, накормлены, не кричат – но их никто не берет на руки, никто с ними не занимается, они отстают в развитии, их жизнь не похожа на жизнь детей, которые растут в семьях. Многое могут сделать в этой ситуации добровольцы.

Сейчас уже само государство говорит о том, что нужно развивать добровольческое движение. Мне кажется, что Церкви нужно это знамя поднять – к нам люди скорее пойдут, чем в какие-то государственные организации. А Церковь имеет, все-таки, другой потенциал, другой характер, другую атмосферу.

Конечно, какие-то средства для этого нужны. Потому что хороший эффект дает взаимодействие добровольцев с постоянными сотрудниками: здесь опыт и знания одних соединяются с энтузиазмом других, и это дает наибольший результат. Так, например, у нас в детском доме для детей-инвалидов работают несколько сестер милосердия, и этим сестрам помогают добровольцы.

Каждое воскресенье мы собираемся в храме царевича Димитрия, и объявляем об этом как можно более широко. На нашем сайте www.miloserdie.ru мы обязательно пишем о помощи, которую можно оказать, и о людях, которые в ней нуждаются. На эту встречу приходят все желающие помогать, совершать какие-то добрые дела.Здесь очень важно понимать, что люди хотят помогать там, где это действительно нужно. Не вообще – «приходи, будешь делать добрые дела» – это, конечно, мало кого затронет. Но, если объяснить, что детям-инвалидам нужно, чтобы кто-то приходил к ним в детский дом, потому что без этого дети просто не живут нормально – у них нет радости, они не развиваются, с ними никто не занимается реабилитацией, и эти дети страдают, они там живут, как в концлагере; если объяснить, что есть люди одинокие, которые умирают дома без помощи других, что в больницах не хватает сестер по уходу, и люди умирают от пролежней, что бездомные замерзают на улицах – если все это на конкретных примерах объяснить, тогда люди отзываются.

Очень важно привлекать к добровольчеству нецерковных людей. Потому что, хоть большинство населения и называет себя православным, но это, может быть, из уважения к Православной вере. Но очень многие люди совсем нецерковные, и чуждаться их нельзя. Не их вина, что их не научили правильно перекреститься, надеть платок при входе в церковь, прийти не в брюках и без косметики.

Мы принимаем людей в любом виде, в каком бы они ни пришли. Пока, правда, не было крайних случаев – приходят обычные, современные, нормальные люди. И с ними надо говорить на их языке – они это понимают лучше. То, что они пришли в Церковь, это уже хорошо. Среди них есть люди, которые откровенно говорят, что они неверующие. Иногда приходят люди других вероисповеданий – католики, например, или баптисты. Если они не агрессивны, мы их тоже принимаем – с условием, чтобы они не проповедовали свою веру. У нас даже одно время мусульманка помогала причащать детей из детского дома.

Иногда приходят сумасшедшие – и такое бывает. Пришла однажды женщина-сектантка и стала убеждать, что сможет помогать и православным людям. Я задал ей вопрос: «А если, к примеру, одинокая бабушка попросит пригласить к ней для исповеди священника?» – Она говорит: «Нет проблем, я сама могу поисповедовать, у меня есть удостоверение». В ответ пришлось сказать, что, если найдем людей, которые будут согласны у нее исповедоваться, то обязательно ее пригласим. Некоторым приходится отказывать, но таких единицы.

То есть, мы стараемся всех людей привлечь, и найти им то, что их интересует. Мы с ними беседуем – и нужно не полениться на это потратить время. Каждое воскресенье (если я в Москве) я трачу на это час-полтора. Конечно, не все люди остаются, но, как писал поэт, «изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Приходится с людьми работать, беседовать, выбирать. Обязательно должен действовать принцип: доброволец – это не солдат, выполняющий приказ. Он сам выбирает, чем хочет заниматься; он сам выбирает, когда он может это делать. А мы стараемся подыскать ему то, что ему подходит.

Со временем у нас создалась целая сеть. В каждом округе, в каждом социальном учреждении есть свой координатор. Координаторы встречаются раз в месяц, обсуждают общие проблемы. Есть круглосуточный телефон, по которому могут звонить нуждающиеся в помощи, отсюда в электронную базу вводятся просьбы – это очень помогает, каждый доброволец сразу может увидеть то, что к нему относится.

Периодически мы проводим какие-то акции – например, акции в Ашане по сбору средств. Раз в неделю мы собираемся в храме на молебен. Иногда устраиваем для добровольцев встречи со священниками. Некоторые люди воцерковляются, для них добрые дела становятся путем в Церковь. Так что все это имеет и миссионерский характер. Потому что люди видят, что Церковь – это не некая этническая группа со своим сленгом, со своими причудами. Они понимают, что Церковь – это училище любви, дорога к вечной радости. Они это узнают – и меняются со временем. Так что это замечательное дело, и я очень советую в этом участвовать.

– Владыка, по Вашему примеру мы также проводим в Ашане благотворительные акции. И заметили, что на просьбы пожертвовать что-то для детей-сирот и инвалидов люди откликаются охотно, а когда говоришь об одиноких стариках, реакция может быть разной. Но бездомных лучше вообще не упоминать как возможный адресат помощи – реакция негативная. Если бы Вам надо было объяснить людям, почему надо помогать бездомным, что бы Вы сказали? (Журнал «Православный вестник», г. Екатеринбург)

– У нас в Москве раньше замерзали сотни людей на улицах, потому что не было никакой государственной службы, которая помогала бы им. Сейчас есть Автобус, помогающий бездомным, и после того, как Церковью был осуществлен этот проект, в Москве организовали социальный патруль – правда, он действует не так эффективно. В Питере есть палатка, где спасают бездомных от холода.

Я говорю обычно о том, что люди просто умирают, мы спасаем жизнь, помогаем. Мне кажется, если человек этого не понимает, если он считает, что всех надо расстрелять, уничтожить – без толку о чем-то с ним говорить. Ну, а людям нормальным можно объяснить, что не все бездомные виноваты в том, что с ними случилось, что решить и определить чью-то вину может только Бог на Страшном Суде. Если в нашем обществе есть люди, которые потеряли свои квартиры (и не всегда потому, что они пили – пить они начали, уже попав на улицу) – то в этом есть общая вина, наверное. И, конечно, этим людям можно и нужно помогать – в частности, нужно создавать для них реабилитационные центры.

Кроме всего прочего, бездомные являются опасностью и для жителей города – они совершают кражи, они могут напасть на кого-то из-за того, что им нечего есть, в их среде процветают различные инфекции. И относиться к этому равнодушно нельзя. Нельзя отгородиться от мира, в котором ты живешь, и построить для себя рай на земле. То, что происходит на вокзалах, происходит и с нами – мы так или иначе с этим соприкасаемся. Так что надо им помогать.

– Владыка, наверняка, среди добровольцев есть разные люди. Есть такие, которые сначала работают с энтузиазмом, просто летают на крыльях, горят этим, а через месяц-другой гаснут, теряют свой энтузиазм и постепенно уходят. И, наверняка, есть другие, которые явно заряжены всерьез и надолго. От чего это зависит – от глубины веры человека, степени его воцерковленности, нравственных качеств? (Журнал «Православие и современность», г. Саратов)

– Кто-то из святых говорил, что стать святым человеку мешает отсутствие решимости. Я не совсем понимаю эти слова, но просто могу сослаться на авторитет святых. А почему так происходит с людьми? Трудно здесь, на земле, жить по заповеди любви, и нельзя осуждать тех людей, которые не выдерживают этого. На Западе легче быть добровольцем – это считается почетным. А у нас наоборот, все достаточно сложно. А почему это происходит с людьми? Есть некая тайна у каждого в душе, есть разные причины. Вообще, идти к Богу, быть со Христом трудно, поэтому так мало избранных; поэтому, когда Господь придет на землю, найдет ли Он веру на земле?

И у нас, в нашей общине, не только с добровольцами, но и со многими людьми происходят какие-то неприятные вещи. Когда мы только начинали, у нас было трое активных добровольцев. Один оставил все это, ушел в бизнес и ходит пока в храм. Второй бросил семью и перестал к нам ходить. Третий тоже бросил свою семью и перестал ходить в храм.

И так часто бывает, что человек начинает что-нибудь делать и сталкивается с большими трудностями. Если он готов идти до конца, он идет к святости, идет к Богу, в Царство Небесное. Быть добровольцем – это не просто кому-то когда-то помочь: нужно человека пустить в свое сердце, нужно разделить его боль, нужно перестать замечать время, которое ты уделяешь этому человеку – трудно дозированно этим заниматься. Или ты в этом участвуешь, как ты можешь, исполняешь заповедь, любишь ближнего, как самого себя, заботишься о другом, как о самом себе, или ты выпадаешь из этого процесса.

– Ваше преосвященство! Мы знаем, что спасение души – самое главное для человека. Наряду с оказанием помощи тяжелобольным, какую духовную помощь вы оказываете этим людям и каков механизм оказания такой помощи? (Газета «Вечный зов», г. Санкт-Петербург)

– В учреждениях, где работают наши сестры милосердия и добровольцы, мы стараемся открыть храмы. Сестры приводят туда детей-инвалидов, приводят неврологических больных, и помогают им быть на службе и причащаться. Это не всегда бывает легко, потому что дети-инвалиды и неврологические больные порой ведут себя неадекватно.

Если храм открыть не получается, мы все равно стараемся причащать людей, которые этого хотят. В больницах, кроме сестер по уходу, у нас есть требные сестры, которые помогают священнику при совершении треб. Эти сестры обходят отделения и спрашивают больных, кто из них хочет исповедоваться и причаститься.

У нас есть памятки об исповеди и Причастии, которые мы раздаем людям. Патронажных больных регулярно посещает священник. В Богадельню также регулярно приезжает священник и причащает всех, кто там находится – за исключением одного жителя, который сначала причащался, а потом вдруг сказал, что не верит во все это, он верит в Бога, но причащаться он не хочет – ну, он и не причащается.

И добровольцы в округах, когда помогают на квартирах пожилым людям или инвалидам, которые сами не могут прийти в храм, спрашивают, не нужна ли им помощь священника. Обращаются к священнику, ответственному за социальную деятельность в этом округе, и батюшка ходит к этим людям, исповедует их, причащает, беседует с ними, если это нужно. В хосписах тоже есть священники. Иногда миссионеры, диаконы приходят и беседуют с теми, кто хочет креститься. Мы поздравляем с праздниками – на Пасху, на Рождество, на Крещение Господне – не только больных, но и сотрудников учреждений.

Подобная работа важна и нужна и самим добровольцам. Есть в Риме община святого Эгидия. У них тоже можно чему-то хорошему научиться, поскольку они этой деятельностью занимаются уже давно, и довольно далеко продвинулись. Так вот, в общине святого Эгидия считают очень важным не только помогать другим, но и вместе молиться Богу. Если человек начинает помогать другим, он обязательно должен активизировать свое общение с Богом: чаще причащаться, более глубоко исповедоваться, участвовать в общей молитве, изучать Евангелие. Мы также постоянно говорим об этом нашим добровольцам, потому что, если человек отдает себя другим, ему нужно больше любви, Божией любви. Человеку нужно обращаться к Богу за помощью, если он хочет не выгореть в этом процессе. Об этом тоже заботятся священники, работающие с добровольцами.

Записала Светлана Ладина

•21 •апреля• 2011•